Соседка

      Но ни у Марлин ни у коммандос не было времени обсуждать произошедшее. Да, они конечно прояснили кое-какие моменты, но не более. Рабочие будни захлестнули всех и сразу. Времени на разговоры особо не было. У четвёрки были дела с преступным миром, ведь существовала, плохо это или хорошо, не только банда Ганса. Другим преступникам тоже не хватало внимания. Оттер завалили делами на работе. Эфиры, сюжеты, коллеги и мелкие проблемы. Всё это нравилось Марлин. Слежки, выезды, отчёты, грабежи и убийства. Всё это вдохновляло Шкипера.       Но они оба чувствовали некую недосказанность, острую нужду что-то сказать. Вот только…не было даже мыслей на эту тему. Казалось бы, всё идёт свои чередом, всё благополучно. Но…постоянно эти но, но, но! Не хватало жирной точки. Она была необходима.       Шкипер устало откидывается на спинку кресла и прикрывает глаза. Голова начинает болеть, мужчина массирует виски пальцами. Он выдвигает верхний ящик стола, не глядя достаёт начатую пачку сигарет. Сизый дым полупрозрачными клубами наполняет комнату. Шкипер курит нечасто. В голову лезут воспоминания, как он сначала начал курить, потом пробовать наркоту. Шкипер усмехнулся, когда вспомнил, как однажды сказал, что кокаин это классная вещь. Вслед за этим вспомнились и дни в армии. Там из него выбили всю дурь. Мужчина улыбнулся воспоминаниям, когда уже дослужившись до командира штаба, орал, какой сентиментально — бессмертный лейтенант придумывал названия боевым установкам. Ладно, «Ромашки», Шкипер пережил. На «Нежности» он кричал так, будто кто — то выкрал из его комнаты парадные трусы. Но когда на вооружение поступила боевая установка «Розовый закат», у Шкипера начал дёргаться глаз. Он лично обещал засунуть все эти названия лейтенанту — романтику очень глубоко.       От ностальгии мужчину отвлёк глухой хлопок двери. Помня, что его парни дома, командир достал всё из того же верхнего ящика стола пистолет ПМ и сунул за ремень джинс, прикрыв рубашкой. На кухне что — то оживлённо обсуждали. Увидев в коридоре чёрные тапочки тридцать восьмого размера, Шкипер облегчённо выдохнул.       Обладательница этих самых тапочек стояла спиной к хозяину квартиры.  — О, Шкипер! Хотите печенья? — спросил Прапор с набитым ртом. Марлин резко повернула голову. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, пока остальная часть присутствующих поедала шоколадное печенье. — Как ступни? — больше из вежливости спросил Шкипер, — Нужно поговорить, — Марлин, казалось, не заметила вопроса. Мужчина кивнул в сторону своего кабинета.       Они сидели друг напротив друга и молчали. — Извини, — Шкипер, на удивление, сдался первым. Он понимал, что должен был это сказать.  — За что ты извиняешься? — девушка искренне не понимала, в чём провинился Шкипер. — Я должен был предупредить тебя, должен был защищать тебя, — Марлин смотрела куда — то в сторону. — Меня не нужно зищищать — Нужно — Не нужно, Джон, не нужно, — она впервые назвала его по имени, мужчина улыбнулся уголками губ. Он было хотел ещё что — то возразить, но передумал. С женщиной легче согласиться, легче и безопасней.       Шкипер снова закурил, Марлин некоторое время вдыхала сигаретный дым, а потом попросила угостить сигаретой. Джон изрядно удивился, сначала он подумал, что девушка хочет казаться в его глазах самостоятельней. Шкипер ожидал, что она закашляется, но Марлин взяла сигарету двумя пальцами, затянулась и выдохнула дым мужчине в лицо, стряхнув пепел в пепельницу. — Я курю не часто, просто… — Бывают тяжёлые дни, — закончил за неё Джон. Марлин мягко и понимающе улыбнулась. Напряжение почти ушло.  — В порядке, — зачем — то сказала девушка, когда Шкипер непонимающе вскинул бровь, она добавила: — Ты спрашивал про ступни.       Они смеялись, говорили о том, что произошло две недели назад, и Шкипер с интересом слушал рассказы Марлин про её отца. Девушка бросила мимолётный взгляд на часы. — Мне уже пора, — тихо сказала она, прикасаясь алыми губами к щеке командира. Шкипер вдохнул лёгкий аромат духов и мазнул кончиком носа по женской шее. Марлин закусила губу. Мужчина встал, чтобы проводить её до двери. У самого выхода ведущая дневных новостей развернулась и оставила ещё один красный отпечаток в уголке губ Шкипера. Ковальски удивлённо открыл рот, Рико высунул язык от отвращения, а Прапор радостно улыбнулся. Сам же Шкипер сначала стоял в ступоре, но потом опомнился и ухмыльнулся.       Марлин выскользнула в подъезд, закрывая за собой дверь. Она посмотрела на Шкипера и улыбнулась белозубой улыбкой.       Когда Ковальски осторожно указал на алые следы женских губ, командир пообещал оставить на учёном другие следы, менее приятного происхождения, если тот не заткнётся сию секунду.