В управлении сказали, что подъедут минимум через час, а то и больше. Пришлось цеплять мигалки и нестись по указанному Ковальски, адресу. Как и предполагалось, это было за городом. Старые здания с обвалившейся штукатуркой и не только штукатуркой, но ещё и крышей, лестничными пролётами, а то и вовсе целыми этажами. Но один дом всё-таки отличался от других. Он был лучше остальных по виду. Только кое-где виднелись голые кирпичи, ничего более. Главное и самое значимое отличие — свет в окнах на втором этаже и мелькающие силуэты.
Мальчики были не глупыми, ближе к месту назначения мигалки были выключены, а машина остановлена. Дошли пешком, но с предельной осторожностью. Видимо организатор — доктор Блоухол. Человек средних лет в навороченной инвалидной коляске, обожающий дельфинов, славящийся отсутствием одного глаза и наличием седоватых волос.
Их учили общаться жестами во время операций, это был тот случай. Это было операция по освобождению гражданского лица.
Лола как всегда курила свои тонкие сигареты. Когда — нибудь она от них и умрёт. Рядом стоял Савио, он о чём-то рассказывал, не особо увлечённо. Но ровно настолько, чтобы не услышать приближения целой группы мужчин и одного парнишки. Лолу и Савио оставили на Ковальски с Рядовым. Рико же было приказано найти и обезвредить охрану Блоухола. По резко оборвавшимся женским крикам было понятно — Лолу либо оглушили, либо ей пригрозили пистолетом. Рико скрылся за ближайшим углом с оружием в руках. Шкипер решительно шёл вперёд, крепко сжимая в руках огнестрельное оружие и чётко зная, что будет делать.
Выбив дверь ногой, Шкипер направил пистолет прямо в лоб Гансу. Но, к сожалению, у преступника тоже есть тузы в рукаве. Его оружие было направлено не на Шкипера, а на Марлин. Сердце Джона ушло в пятки, его охватил неподдельный ужас. Ганс же вёл себя достаточно спокойно и даже расслаблено. Он улыбался и открыто насмехался! Шкипер бы ему сейчас врезал, если бы не Марлин.
— Ну, здравствуй! Старый враг! — у Ганса было хорошее настроение
— Сломать бы тебе челюсть, — Шкипер своей злости не скрывал
— Ммммм! Как невежливо! Ведь твоя милая подружка, которой ты так дорожишь может не выйти отсюда! — наигранно возмутился преступник, а потом прибавил:
— Её вынесут в чёрном пакете с молнией! — Ганс расхохотался.
За спиной Шкипера появились Ковальски и Прапор. Ганс это явно не ожидал. — Твои дружки сейчас дожидаются такси, их довезут без пробок, — сказал Ковальски.
— Нда, не на это я рассчитывал, ну да ладно, всё равно спасибо! — ему было плевать на товарищей. Позже к ним присоединился и Рико. На полу в коридоре беспомощно лежал Блоухол. — Давайте сделаем так: я беру с собой эту красавицу, вы уступаете мне дорогу и я никого не убиваю! Идёт? — Ганс терял уверенность.
— Неееет, — протянул Шкипер, — Ты сдашься! — Джон знал, что делать.
Про Марлин оппоненты забыли, это было ей на руку. Ганс видимо считал, что если на девушку направить пистолет — она будет сидеть спокойно. Но Марлин, как дочь бывшего агента ЦРУ, знала приёмы из рукопашного боя, неплохо стреляла из пневматического пистолета и хорошо управлялась с тяжёлыми предметами.
На столе стояли две бутылки вина: одна открытая, другая нет. Благо, Марлин разулась… Ну как разулась, её
попросили
. Быстро поднявшись на ноги, Марлин схватила запечатанную бутылку вина и.! Ударила ею со всей силы Ганса по голове. Раздался звук разбивающегося толстого стекла, запах винограда и алкоголя наполнил комнату. Улыбка медленно сошла с лица преступника и он плавно осел на пол, попутно роняя пистолет.
Девушка стояла с поднятыми руками. Молодец… — единственное, что смог проговорить Шкипер.
***
Во дворе дома стояло много машин с тонированными окнами, пара машин «скорой» и много людей в чёрных костюмах и очках (им было всё равно, день или ночь). В карете скорой помощи сидела девушка. Позже её довёз один из людей ФБР, что бы без приключений на весьма привлекательную пятую точку.
А дома Марлин приняла снотворное, поскольку она отказалась от госпитализации. В голову вдруг пришла мысль, что ей дадут премию, ведь организовала такой сюжет! Но спец-службы имена всё равно не дадут… Хотя работники прессы даже фото достанут. Молодая женщина сняла пальто и по инерции повесила его на крючок, скинула ботильоны, и прошла на кухню. Там достала три бутылки вина, подумав ещё достала четвёртую. Потом на столе появился молочный шоколад и бокал.
Эмоций не было, голова кружилась, Марлин думала, думала ни о чём. Голова пустая, чувство оглушённости. Потом женщина начала корить себя за то, что была недостаточно внимательной. Она попыталась встать, но с бокалом, пусть и пустым, этого не сделать, раздражало, хотелось забыться, уйти в небытие. Раздражение накатило волной, Марлин сжала кулаки, она была на грани истерики и безысходности. Бокал лопнул, не выдержал, разлетелся. Послышался звук битого стекла. Боль обожгла руку. Шатаясь, дойдя до кухни, она, чуть ли не падая, нашла в большой коробке из-под утюга бинты, как умела перевязала руку в районе ладони. Сойдёт на первое время, завтра переделает, всё равно нерабочий день.
Когда три бутылки закончились, а четвёртая почти, Марлин выключила свет на кухне, прошлась по осколкам, шипя от боли в ступнях, свалилась на диван, накрыла глаза рукой и… как и хотела, ушла в небытие, ей ничего не снилось…
***
— Напилась в стельку, — шопотом произнёс Ковальски.
— Твою мать, Оттер, три с половиной бутылки вина! — так же шопотом, но с изумлением ругнулся Шуипер.
— Ладно вино, а чего хуже — водка, — продолжал дискуссию Константин.
Ковальски надел одноразовые перчатки, достал из своего чемоданчика перекись, ватные диски и бинты. — Молодец, прошлась по стеклу, — причитал учёный. Раздалось недовольное мычание, потом громкое «ай!!!» и хохот. Когда Ковальски начал обрабатывать самую глубокую рану и вытаскивать кусочек стекла, Марлин взяла и въехала ему прямо в нос. Рядовой, убиравший до сиз пор кухню выглянул из — за перегородки, Шкипер ухмыльнулся, а Рико начал ржать. Но когда все трое услышали про клизму, хохот унялся, у Шкипера лицо сделалось каменным, а Рядовой скрылся на кухне.
Марлин же, красотка с похмельем, резко села, зажмурила глаза и схватилась обеими ладонями за затылок. Ковальски предусмотрительно взял с собой, но — шпу, Рядовой пулей принёс воды. Женщине с головной болью было плевать кто здесь, она выдавливала таблетки прямо в рот. С каждой таблеткой глаза Ковальски становились всё шире и шире. Таблетки исчезли с первыми глотками воды. Потом Марлин откинулась обратно на подушку и прислонила ко лбу пустой стакан, — Холодненький, — прохрипела она. Ковальски тем временем начинал бинтовать вторую ступню.
