Первый, Настоящий, Фейк

Fíor 2

В тот день в своей гостиной я действительно так и не смог ничего ему ответить. Да и нечего мне тогда было отвечать. Только я с трудом переварил нежданные новости о личной жизни Фйора, как на мою голову сваливается еще и это. Я уже несколько дней об этом думаю. А Фйор снова, кажется, великодушно дает мне возможность все утрясти в голове. В баре он все это время не появляется. Как мило с его стороны, черт возьми! Сегодня у меня выходной. Обычный, не предвещающий ничего примечательного, день, который я скорее всего проведу перед телевизором с пивом и пиццей. Кажется, какой-то крупный матч собирались транслировать этим вечером. Вот и будет мне культурный отдых. Но стоит мне снова вспомнить о Фйоре, как мысли опять начинают вскипать в голове. Значит, он меня хочет. Ну охуеть теперь! Хочет он. Перехочет. Не пидор я, в конце-то концов! Нет, у меня, конечно, пару раз встал на гейское порно. Еще в институте, когда мы с друзьями на спор договорились посмотреть гей-порнуху, а потом поделиться впечатлениями и рассказать, встал у нас или нет. Тогда, конечно, все сказали, что не встал. А после, по пьяной лавочке, парочка парней признались, что соврали и теперь ужасно переживают о том, не пидоры ли они. Я тогда был трезвее их и не спалил контору. Но позже мы узнали, что такие вещи ничего не значат, и встать на гей-порно может даже у нормального мужика. На том и успокоились. Но это же ничего не значит. Я ловлю себя на мысли, что вот уже минут двадцать думаю о своей ориентации. О своей, а не о его. Как будто обдумываю перспективы. И тут же пугаюсь собственных мыслей. Вообще, если так подумать, у меня никогда и не было какой-то определенной ориентации, как таковой. О парнях я, понятное дело, никогда и не думал. Потому что это неправильно. А с девушками все всегда складывалось просто постольку поскольку. Есть девушка - есть отношения, есть секс. Нет девушки - нет секса или есть, но разовый. Все довольно механически. Понимаю, что на самом деле у меня уже есть ответ на все вопросы. Просто он мне не нравится. Поэтому я всячески стараюсь его “не находить”, и так, и эдак перекраивая ситуацию, заглядывая с разных сторон и полностью игнорируя все, что меня не устраивает. А потом я вспоминаю слова Фйора: “При одних сценариях развития событий я тут задержусь, при других - уеду”. И посреди прекрасного августовского денька по моей спине пробегает холодок. Фйор уедет. Эта простая мысль спокойно улеглась в моей голове с первых недель нашего знакомства. Я давно считаю себя готовым к тому, что однажды он просто не придет в бар, пропав из моей жизни легко и без колебаний, не прощаясь. Однако одна только мысль о том, что я сам могу повлиять на то, когда именно Фйор решит сменить очередную маленькую жизнь на новую, заставляет меня покрыться мурашками. А не мог ли он уже уехать, не получив от меня никакой реакции на свою откровенность? Ведь я понятия не имею, о каких сценариях он толковал. С этими мыслями я опускаюсь на диван и застываю так на несколько минут, отупело таращась в стенку перед собой. Я же о нем думаю каждый божий день. И все ответы на все мои вопросы давно уже найдены, и, кажется, им просто не хватало повода войти в мое сознание. Вот он, повод. Придавил меня к дивану. Я машинально тянусь в карман за телефоном и набираю номер Кары. - Привет. Слушай, а Фйор сегодня в баре не появлялся? - Приятель-то твой? - начальник язвительно усмехается в трубку. - Нет. Что-то его в последние дни не видно. Что, просрал постоянного клиента? - Да нет, - я растираю лицо ладонью и, стараясь сделать голос максимально беззаботным, начинаю безбожно гнать. - Просто я ему в последний раз в долг наливал. Так что если принесет денег, не удивляйся. А не принесет - не наседай. Значит лично отдаст. Ладно… удачной ночи. Сбрасывая звонок, я уже понимаю, что беззаботно расслабиться перед телевизором сегодня не получится. Но все равно настырно заказываю пиццу. *** - Что ты тут делаешь? - выдыхаю я вместо приветствия. Фйор стоит на пороге моей квартиры и сдержанно улыбается. Я хочу сказать, что рад его видеть, что плохо спал этой ночью, задаваясь вопросом, не уехал ли он навсегда, что я все для себя понял и решил, и ни черта больше не боюсь. Но вместо этого лишь грублю. Как это не похоже на тебя, Чед. Но Фйора, кажется, ничего не смутило. - В гости пришел. Можно? Я отхожу от двери и, подождав, пока он зайдет внутрь, протягиваю руку для рукопожатия. Оно получается неловким и неуклюжим. Как и все в моей жизни. - Налить тебе что-нибудь? - на автомате спрашиваю я, уже понимая, что выгляжу идиотом с профдеформацией. Впрочем, то ли Фйор не замечает, то ли не считает, что что-то не так. - На твой выбор. Главное - холодного. Жарко. Я сразу же иду к той части своей студии, которая считается кухней, а Фйор медленно и расслабленно шагает следом. Пока я заливаю лед водой с лимонным соком и добавляю туда сироп, он прогуливается по моей гостиной, постепенно подбираясь к кухне. Смыкает кольцо. - Держи, - я протягиваю ему напиток и отворачиваюсь за своим стаканом. - Спасибо, - рука Фйора ложится на мое плечо, слегка его сжимая. А я почему-то замираю и так и остаюсь молча стоять на месте. Осушив залпом свой стакан, Фйор ставит его на стол через мое плечо. Для него такие дистанции - абсолютная норма. Всегда были нормой, за исключением последнего месяца или чуть больше. Видимо, причина, по которой Фйор так старательно держался подальше, была именно в том, о чем он сказал мне в нашу последнюю встречу. Значит, все? Теперь все в порядке? Вторая рука ложится на другое плечо. И пальцы обеих медленно и слабо сжимаются. Я спиной ощущаю Фйора. То, насколько он близко, насколько внимателен и насторожен. Я прикрываю глаза и замираю при мысли, что все его уже ставшие почти привычными прикосновения на самом деле не являются проявлением дружбы. Фйор меня хочет. Меня хочет. Меня. Дыхание на секунду предательски сбивается. И это, конечно же, не остается для него незамеченным. Как и все остальное. Вообще все. Он делает еще шаг и с легким вздохом упирается лбом в мое плечо. Ему приходится для этого ссутулиться и наклониться. Прикосновения его рук всегда ужасно теплые, почти горячие. Кажется, еще немного, и от них останутся следы на коже. Я накрываю своей рукой его пальцы на моем плече. Слегка сжимаю и поглаживаю. Даю понять, что все в порядке. Он разворачивает меня к себе, обнимает и прижимает к своей груди. Он обращается со мной так аккуратно и бережно, давая оценить каждое свое действие, давая каждую минуту шанс на побег, что это даже немного обижает. Но только немного. Потому что голову стремительно начинают заполнять совсем другие мысли. Точнее, их обрывки, потому что сами мысли стремительно покидают мое сознание. Сказать сейчас, что у меня встал от его объятий - это ничего не сказать. От одного только воспоминания о том, как спокойно и просто Фйор произносил это “хочу”, меня бросает в жар. И в этот момент я замечаю, что его самого бьет слабая мелкая дрожь. Не сразу, но все же я догадываюсь, в чем дело. Я вообще много о чем догадываюсь. Включая причины его визита и планы на мой выходной. Фйор сейчас - будто скрученная пружина - готов в любой момент сорваться. И я решаю больше его не мучить. Высвободившись из его объятий, я тяну Фйора за собой в спальню, держа за запястье. И понимаю, что если до этого момента я еще мог в любой момент все остановить, то теперь пути назад нет. Да мне и не хочется. *** В тот день мы не выбираемся из постели до позднего вечера. Не считая перерывов на еду, воду и ванную. На самом деле он очень старается быть со мной максимально осторожным и ласковым в честь моего первого опыта. В первый раз мы даже пытаемся ограничиться тем, что я ему дрочу, а он у меня отсасывает. Но этого нам кажется недостаточно. А держать себя в руках у Фйора выходит плохо. Он припечатывает меня к влажной от пота простыне, оставляя сотни пылающих следов на моей коже. Он жадно исследует, кажется, каждый сантиметр моего тела своими руками и губами. Он трахает меня жестко и жадно, до тех пор пока я не начинаю скулить. А потом доводит до исступления ртом и языком. Когда я наконец добираюсь до душа, Фйор, вроде бы к тому моменту уже угомонившийся, настигает меня и там. А когда я запрещаю ему на метр приближаться к моей несчастной заднице, Фйор непринужденно предлагает поменяться ролями. И это тоже оказывается потрясающе. Ценой этому эксперименту становится сорванная с саморезов полочка для мочалки. Когда мы наконец успокаиваемся, я звоню Каре и беру на следующий день отгул. - Ты в порядке? - это, кажется, первые осмысленные и не относящиеся к процессу секса слова Фйора с того момента, как мы ушли в комнату. - Ну как тебе сказать? - я не настроен лукавить. Я счастлив, но вытрахан в хлам. И мне кажется, что ближайшие сутки я не смогу встать на ноги. - Прости. - Не бери в голову, - саркастично передразниваю я Фйора. Но мое чувство юмора некому оценить. Он уже спит, как убитый. *** Кара узнает обо всем через месяц. Случайно и совершенно глупо. Однако, вопреки моим ожиданиям, мой начальник меня не увольняет, не меняет своего ко мне отношения и даже не начинает подкалывать. А через какое-то время и вовсе признается, что всегда ожидал от меня чего-то подобного. Поначалу меня это даже возмущает: я что, похож на пидораса? Но вскоре начинаю принимать и мнение Кары, и себя, и свою жизнь просто как данность. Я живу, купаясь в незамысловатом голубом счастье, еще около полугода. Не считая дни и не задумываясь о будущем. И только одна мысль, периодически всплывая, подтачивает мои нервы. Я никогда не забываю о том, что все это рано или поздно закончится. Я привыкаю к этой мысли, я лелею ее и взращиваю, как комнатное растение. Я постоянно представляю себе, как однажды он пропадает из моей жизни. Как не приходит ко мне домой, где практически живет по графику моих выходных. Или как электронный женский голос однажды сообщает мне из динамика мобильного, что Фйор в очередном побеге сломал свою сим-карту. Я даже воображаю, как он однажды начинает заметно скучать рядом со мной, а я, конечно же, стараюсь на это не обижаться, и лишь тихо готовлюсь к неизбежному. Но в действительности все случается совсем не так, как я ожидаю. Одним слякотным весенним утром Фйор, как часто это делал раньше, встречает меня после работы и мы идем в кофейню, ставшую уже почти родной. Обсуждаем вышедший недавно на экраны сиквел какой-то известной голливудской трилогии, и дружно решаем, что сценаристы курили что-то очень забористое, раз умудрились испортить былой шедевр. А после Фйор просто сообщает мне: - Чед, я уезжаю. Меня обдает жаром, а потом бросает в холодный пот. Я долго молчу, а после решаюсь уточнить. - То есть совсем? - Да, - никаких оправданий, заверений в том, что так надо, хотя он этого не хочет. Никаких сожалений или, в крайнем случае, грусти в голосе. Никакой нарочитой решимости. Ничего этого нет. Фйор просто ставит меня в известность. - Когда? - только и решаюсь уточнить я. - Сейчас. - Тебя можно проводить? - зачем-то спрашиваю я, уже зная, что он не разрешит. - Ты уже меня провожаешь, - он смотрит на часы и добавляет. - У нас есть еще минут пятнадцать. И десять из них мы проводим молча, потом Фйор расплачивается с официанткой и мы выходим на узкую улочку. Кажется, сейчас мы просто повернем за угол и, как обычно, пойдем ко мне домой. Но мы просто стоим и чего-то ждем. Как я вскоре догадываюсь, такси. - Тебя можно обнять? - спрашиваю я внезапно севшим голосом. Вместо ответа Фйор укутывает меня собой, крепко прижимая к груди. Я обхватываю его руками под курткой и слушаю его сердце под толстым вязаным джемпером, мечтая о том, чтобы эти оставшиеся минуты продлились как можно дольше. Мне не хочется просить его остаться, не хочется злиться и посылать его к черту, не хочется рыдать и спрашивать “почему”. Все это будет потом. Сейчас мне хочется только, чтобы такси не приезжало как можно дольше. А как только оно все же увезет от меня Фйора, умереть прямо здесь, на этом же месте. А еще мне хочется, чтобы он запомнил меня не бьющейся в истерике брошенкой, как тот парень из прошлого, звонивший Фйору несколько месяцев назад. Мне очень хочется отпустить его достойно и с легком сердцем. И когда через пару минут из-за поворота выруливает желтый автомобиль, я лишь крепче стискиваю пальцы, вцепляясь в его одежду, и сильно зажмуриваюсь. Машина тормозит возле нас. Фйор отдирает меня от себя и сжимает пальцами мои плечи. Заглядывает в глаза. - У тебя все будет хорошо, - вкрадчиво произносит он. И я вижу, с каким трудом ему дается каждое слово. От этого становится еще тяжелее. Фйор прикрывает глаза и шумно выдыхает. Потом разжимает пальцы и идет к машине. - Возвращайся, - выпаливаю я зачем-то и вижу, как он на секунду замирает перед открытой дверью машины, будто простреленный. Только на секунду. Но мне нечего добавить, горло будто сводит судорогой, и я не могу больше произнести ни слова, даже если бы захотел. Когда такси скрывается за поворотом, я понимаю, что ноги отказываются меня держать. И опускаюсь на грязный бордюрный камень, обхватывая колени. Я не замечаю, как из переулка, ведущего к бару, выходит человек. Как подходит ко мне и садится рядом. Кара кладет руку мне на плечо, еще помнящее прикосновение Фйора. Мы сидим так какое-то время. Меня трясет. Он молча закуривает. Я не задаюсь вопросом, что привело сюда Кару, и как так вышло, что он так удачно оказался в нужном месте, в нужное время. Как я узнаю позже, Фйор позвонил ему накануне. И попросил подойти к кофейне в назначенное время. О чем именно они тогда говорили еще, для меня так и останется тайной. Докурив, Кара поднимает меня на ноги и уговаривает сдвинуться с места. Мы едем к нему домой, где проводим следующие два выходных дня, отсыпаясь, напиваясь и рассказывая друг другу всю свою жизнь от отрезания пуповины. После этого мой начальник переходит в статус близких друзей. А я… продолжаю жить дальше. И живу так уже без малого два с половиной года. Конец истории. Занавес. *** Я разлепил влажные ресницы. Пара капель сорвались с них и упали на пол. Я уставился на них сквозь пелену оставшейся на глазах влаги, как баран на новые ворота. Бутылка виски, опустошенная, вопреки моим ожиданиям, лишь на четверть, стояла на журнальном столике рядом с пепельницей, утыканной окурками. Я и не заметил, что скурил целую пачку за ночь. Достав из кармана мобильник, я открыл список контактов и начал медленно прокручивать его по алфавиту до нужного имени. С тех пор, как Фйор уехал, я ни разу не пытался ему звонить. А когда почти уже сдавался, повинуясь минутной слабости, в памяти сразу же воскресал тот день, когда Фйору звонил несчастный парнишка из прошлого. Я долго всматривался в экран мобильного, прежде чем нажать на “Вызов”. И медленно поднес трубку к уху. Внутри все сжалось, вопреки здравому смыслу. Я всегда знал, что пытаться звонить - бесполезное занятие. Но загнанная куда-то внутрь, слабая, робкая надежда никогда не позволяла мне ни попытаться это сделать, ни удалить номер. И сейчас эта надежда буквально воспрянула, предательски подводя мои нервы. Мне вдруг показалось на миг, что через секунду я услышу длинные гудки, а потом знакомый голос из динамика сухо скажет мне “Да”... “В настоящее время набранный вами номер не обслуживается”, - вежливо сообщил мне женский голос и начал повторять ту же фразу по-английски. Бедолага Каилл. Мой кармический брат по несчастью по имени Фйор. Интересно, а ты уже справился с этим? Или все так же продолжаешь искать? А сколько таких, как мы с тобой, уже было до и после нас? И сколько будет еще? За окном занимался ранний летний рассвет. Я смутно вспомнил о том, что вечером меня ждет мой бар и моя работа. Решив, что нужно отоспаться, я заставил себя подняться с дивана и пойти в спальню. На самом деле Фйор был прав. У меня действительно все хорошо. Только вот...