Love, in Itself

Рэйвен и Логан сидели с одной стороны широкого деревянного стола, а Чарльз - с другой, и хотя на лицах их читалось лишь легкое беспокойство и огромное облегчение, его все равно не оставляло ощущение, что он на допросе. Хэнк не присоединился к ним – возился с Эриком, ставил капельницы, промывал рану. Чарльз только удивился в очередной раз, сколько всего тот знает и умеет. - Он правда не причинил тебе вреда? – настойчиво повторила Рэйвен, немного агрессивно, наверное, готовясь в случае чего подняться с места и добить все еще находившегося без сознания Эрика. Чарльз покачал головой. - Я в полном порядке. - Не понимаю, - Логан потер лоб, - почему он не отпустил тебя, когда понял, что сыворотка лишила тебя способностей навсегда? - Полагаю, опасался, что способности могут вернуться ко мне, и, как видишь, небезосновательно, - пожал плечами Чарльз, и многозначительно покосился на инвалидное кресло, в котором сидел. Он отказался принять сыворотку Хэнка, вернувшись в поместье. Он еще не успел снова освоиться со своей телепатией, и остро чувствовал исходившее от Логана легкое недоверие. Это пройдет само собой, потом. Странно, что приходится навязывать им ту же самую байку, которой кормил его первое время Эрик. - Что ты внушил Магнето? – и снова эти резкие нотки в голосе Рэйвен, и только теперь Чарльз понял, что они – не отражение ее эмоций. Просто за десять лет, что они не виделись и не общались, она сама изменилась, стала более жесткой и решительной, и этот тон стал обычным для неё. К радости, которую Чарльз испытал, увидев ее здесь, в поместье, дома, примешалась горечь. - Ничего, - легко солгал Чарльз, - я просто заставил его заснуть. Я лишь внушил телепортатору, чтобы он переместил нас сюда, а остальным – чтобы они нам не мешали. - Ты мог бы перекроить ему весь разум, заставить отказаться от своих идей, - Рэйвен закатила глаза, слегка раздраженная ответом Чарльза, - И больше от него не было бы никаких проблем. - Ты прекрасно меня знаешь, - строго ответил Чарльз, мрачнея, - я никогда бы так не сделал. - Дурацкие твои принципы, - ответила она, но, к счастью, беззлобно, затем поднялась с места, обошла стол, подойдя к Чарльзу, наклонилась и поцеловала его в щеку, - ты ужасный зануда, но я так рада, что с тобой все в порядке! Он улыбнулся ей, радуясь, что тема закрыта: - Я тоже безумно рад, что с тобой все в порядке, - он повернулся к Логану и добавил, - и с тобой, Джеймс. Если вы не против, я пойду, отдохну. Безумно устал. Это была правда: весь предыдущий день он просидел неподвижно, с того момента, как почувствовал, как слабеют мышцы ног, а в голове, как затихающее эхо, проснулись чужие голоса. Он не решался вставать со своего места, опасаясь, что Эрик, внезапно войдя, увидит, как нетвердо он держится на ногах. Нетрудно было догадаться, что бы тот предпринял: у него мог быть запас сыворотки, и когда бы она кончилась, Магнето не появился бы рядом с Чарльзом без шлема. *** Хэнк не был врачом, но разбирался в медицине и анатомии так хорошо, словно являлся таковым, и, очевидно, поэтому считал, что клятва Гиппократа его тоже касается – он взялся лечить Эрика, закрыв глаза на личную неприязнь, и провел всю ночь, наблюдая за ним. Чарльз предложил было помочь, хотя прекрасно осознавал, что от него проку будет мало, и отправился, наконец, спать, получив заверения Маккоя, что состояние Лэншерра стабильное, и бояться нечего. Хэнк постучал в его комнату ранним утром, когда еще светало, затем вошел в комнату, абсолютно слившись с обстановкой – предметы были серы, еще не обретя цвета в предрассветных сумерках, Хэнк же посерел от усталости. - Чарльз, он проснулся, - он присел на стул рядом с кроватью, сонно потирая переносицу, - Если хочешь, можешь спуститься к нему, - предложение прозвучало каким-то незаконченным, словно Маккой хотел что-то сказать, но не мог сформулировать фразу. - С ним всё в порядке? – Чарльз решил задать наводящий вопрос. - Похоже, у него частичная амнезия… И, Чарльз… - Хэнк сделал многозначительную паузу, - Лихорадка была не настолько сильной, чтобы вызвать такое повреждение мозга. Это сделал ты, верно? Лгать Хэнку было бессмысленно – слишком он был умен. Чарльз молча кивнул. - Какие именно воспоминания ты стер? Чарльз закусил губу, чувствуя себя крайне неловко. Как объяснить, почему он стер только воспоминания о себе за последние десять лет? Честно ответить, что хотел, чтобы их отношения стали прежними, без этой болезненной одержимости Эрика? С самого момента их знакомства он мечтал о взаимности, но не думал, что это будет так – что он будет пленником, словно канарейка в клетке. Он ответил тогда чистую правду: одной любви было недостаточно, чтобы быть счастливым, хотя десять долгих лет ему казалось, что все, что ему нужно – Эрик и Рэйвен рядом, и теперь лишь удивлялся, как мог мыслить так узко. За те несколько дней, что они провели, пытаясь изменить будущее, и потом – вдвоем с Эриком, Чарльз вспомнил, сколько мечтаний было у него помимо этого – его школа, его научные исследования, помощь юным мутантам. И все равно было ужасно больно думать, что все те чувства к Чарльзу, что внезапно проснулись у Эрика, он теперь забыл. Больно настолько, что Чарльз никак не мог заставить себя произнести это вслух. - Не говори остальным, что это сделал я, - выдавил он наконец, умоляюще глядя на Хэнка, - скажи, что это последствия болезни. Ни Рэйвен, ни Логан не разбираются в медицине. Хэнк, умница, как всегда все понял сам, кивнул, глядя на Чарльза с нескрываемым сочувствием на лице, и это было ужасно неприятно. Он постарался одеться и привести себя в порядок как можно быстрее, пока не проснулись остальные, и не начали приставать к Чарльзу с ненужными вопросами или советами, и все равно ему показалось, что он провозился непростительно долго – над горизонтом показалась бледно-золотистая полоска, предвещающая восход солнца. Они вместе спустились в подземные помещения, где располагались больничные палаты, но перед запертой дверью комнаты, где находился Эрик, Чарльз поймал Хэнка за рукав, заставляя остановиться: - Я хочу поговорить с ним наедине. Хэнк открыл рот, собираясь возразить, но Чарльз мягко улыбнулся: - Моя телепатия снова со мной. Все будет в порядке. Хэнк осуждающе покачал головой, ответив лишь: - Я подожду тебя здесь, - отошел к стене, и уселся в одно из кресел, демонстрируя, что на больший компромисс пойти не согласен. Чарльз потянулся к ручке двери, но она повернулась сама, и дверь плавно открылась, пропуская его вовнутрь – дело рук Эрика, конечно. *** Лэншерр полусидел на больничной койке, подложив для удобства под спину подушки, и внимательно смотрел на Чарльза, скрестив руки на груди. Лицо его все еще было бледным, но уже без лихорадочного румянца, и капельницы из вен он уже успел вынуть, и они, увлекаемые металлическими иглами, летали под потолком, словно прозрачные тонкие змеи. Чарльз замер у двери в своем инвалидном кресле, предоставляя Эрику возможность заговорить первым: он не мог переступить через свой принцип не заглядывать в чужие мысли. Но все равно отчаянно хотелось знать, что происходит сейчас у Лэншерра в голове, как он теперь к нему относится: вернулись ли они двое к тому, с чего начали – дружбе и взаимопониманию, или Эрик стал совершенно к нему равнодушен, как к чужому человеку? В конце концов, Чарльз не знал, как тот к нему относился до того, как их пути разошлись десять лет назад. Эрик, очевидно, тоже ждал, что Чарльз ему что-нибудь скажет, но в итоге, после пары минут молчания вздохнул, закатил глаза и сказал: - Чарльз, все твои душевные метания у тебя прямо-таки на лбу написаны. Чарльз был слегка застигнут врасплох этим заявлением, вздрогнул, и устремил на Эрика вопросительный взгляд. - В моей памяти пробелы. Отдельные дни отсутствуют, даже нет, - он слегка усмехнулся, - не целые дни, отдельные часы. Особенно в последнюю неделю. Чарльз старался сохранять непроницаемое выражение лица. - У меня не получается даже примерно вспомнить, что происходило в то время, но я могу догадаться, что эти воспоминания были о тебе, и раз уж ты стер их, оставив все остальное, я не буду выпытывать у тебя, почему ты это сделал, - тем не менее пристальный взгляд Эрика говорил об обратном. Тон его был спокойным, в нем не было ни злости, ни раздражения, лишь интерес, и Чарльз, слегка ободрившись, решился закинуть удочку: - Друг мой… И Эрик перебил его: - Так же я заметил, что ты не сдал меня ЦРУ, и не предпринял попыток удержать меня, - он прикоснулся к виску, скопировав привычный жест Чарльза. - Я не собирался тебя удерживать, лишь хотел помочь. - В таком случае, мне пора идти, - Эрик решительно поднялся на ноги, твердо добавил, предупредив возражения Ксавье, - Мне уже намного лучше. Чарльз ничего не мог с собой поделать: зародившаяся надежда угасла разом, горечь и разочарование разливались в душе, сжимая сердце, комком подкатывая к горлу. Он отвел от Эрика взгляд, уставившись на свои неподвижные ноги, надеясь, что хотя бы не расплачется, как маленькая девочка, понимая, что сейчас их пути разойдутся навсегда. Он еще успел бы залезть в голову Эрику, внушить ему что угодно, что заставило бы его считать Чарльза близким человеком, но он не стал. Тогда, в разуме Логана, он увидел самого себя, семидесятилетнего, и Эрика, стоящими плечом к плечу. Он никогда не сомневался в своем друге, и верил, что тот пришел к этому сам. Но теперь, когда будущее изменилось, сложно было угадать, как сложатся их судьбы. Краем глаза он видел, как Эрик быстро прошел через комнату к двери, остановившись рядом с ним. - За дверью кто-то есть,- голос Эрика, еще сиплый после болезни прозвучал неожиданно мягко и тихо. - Это Хэнк. Не волнуйся, он не будет тебе препятствовать, - в подтверждение своих слов Чарльз коснулся пальцами виска. Ему удалось сказать это спокойно, не выдав своего волнения – он мог гордиться собой, однако так и не смог заставить себя поднять взгляд и посмотреть на Эрика, лишь сильнее стиснул зубы и стиснул подлокотники кресла. Яркий свет лампы над ним заслонила тень, и пальцы Эрика, провели по подбородку Чарльза, заставляя запрокинуть голову, в то время как сам Эрик порывисто наклонился ниже, и поцеловал его. Неторопливо, но настойчиво, и настолько невероятно, что у Чарльза перехватило дыхание, и разум просто отказывался поверить в реальность происходящего. Он отвечал на поцелуй, цепляясь за одежду Эрика, зарываясь пальцами в волосы у него на затылке. Когда они, наконец, отстранились друг от друга, Эрик ответил на невысказанный вопрос Чарльза: - Ты можешь стереть воспоминания, Чарльз. Но не чувства. Он обошел кресло, открыл дверь и исчез за ней. *** Логан отреагировал на известие, что Чарльз позволил Магнето уйти, вполне сдержанно, хоть и не скрывал, что не доволен таким решением, зато Рэйвен долго не могла успокоиться, и даже после того, как она, наконец, утихла, Чарльз еще несколько часов слышал в голове ее возмущенный голос, словно эхо, гуляющее под куполом собора. Он искренне пытался отгородиться от ее мыслей, но был слишком рассеян и не преуспел в этом деле. Он снова и снова прокручивал в голове их последний короткий разговор с Эриком – и удивлялся, сколько противоречивых и сильных эмоций он оставил: грусть нового расставания, смятение, и в то же время, радость. Зато вовсе не было сомнений. До этого Чарльз долго размышлял, стоило ли вмешиваться в разум Эрика, пусть даже и с благими намерениями. Но теперь знал, что поступил правильно: словно прибой, уносящий с отливом с берега покрывшие его старые водоросли и мусор, ушли навязчивые мысли, граничившие с одержимостью, мешавшие рассуждать трезво, оставив скрывавшееся под ними чистое великое чувство. Посовещавшись с Хэнком, Логаном и Рэйвен, Чарльз решил вновь открыть школу, и в следующие несколько месяцев подготовка к открытию полностью заняла все их внимание и время, все разговоры сводились к обсуждению будущих учеников, которых Чарльз находил с помощью Церебро, обсуждению учебных планов, и беспокойств о материальных вопросах. Рэйвен оставалась с ними все время до открытия, но за несколько дней до того, как должны были прибыть новые ученики, сказала за завтраком, что собирается покинуть их. И на этот раз Чарльз отпустил её с легким сердцем. Она тепло улыбнулась ему, поднялась из-за стола, и ушла, неслышно ступая босыми ногами по полу. Хэнк дождался, пока Логан выйдет из кухни в сад, чтобы как обычно после еды раскурить свою сигару, и обратился к Чарльзу: - Ты уверен, что стоило ее отпускать? - Да, я даже не сомневаюсь. Настанет время, Хэнк, когда мы все будем вместе. Fin.