/не хватило воздуха/

      Айзек думал что пройдёт немного времени и он встанет на ноги. Забудет всю ту боль что принесла с собой смерть Эллисон. Она же хотела чтобы он был счастлив, верно? Но легче не становится, и даже не важно что днём приходит забытье, ночью боль возвращается, пожирает изнутри, руша то хрупкое спокойствие которого он пытается достичь. Айзек хрипит, не спит по ночам, плотнее кутается в шарф и собирает себя по осколкам каждое утро снова и снова.       Кира грустно улыбается, прячет слёзы в уголках глаз и думает что не заменит Скотту Эллисон. Она отчётливо слышит по ночам как он говорит имя. Не её имя. Поэтому остаётся затолкать обиду в лёгкие, проглотить ком в горле и счастливо смотреть в глаза любимому человеку, который смотрит на тебя, но видит другую.       Айзек думает что Скотту не хватает Эллисон так же как и ему. Но он не может его простить из-за Киры. Он так быстро нашёл Элли замену, что Айзеку становится больно за неё. Но когда он смотрит в глаза Альфе, и видит на глубине карих глаз ту же тоску, которую видит по утрам в зеркале.       Лейхи не понимает, что Скотт нашёл в этой тощей девчонке с двумя детскими хвостиками, бледной, как будто фарфоровой коже и наивностью в карих глазах. Вся её сущность как будто кричит: ну же, сломайте меня, выбросите, как надоевшую куклу, разбейте мои надежды об асфальт. Айзеку кажется, что она слишком проста для лисы. Даже улыбка у неё выходит беззащитная.       Юкимура подбегает к Скотту на перемене, и повиснув у того на шее шепчет какую-то романтичную чепуху. Айзек передёргивает плечами и отворачивается к стене. Он просто не понимает почему, но видимо так предназначено судьбой. Кира успевает заметить этот, на первый взгляд обычный, жест и решает вечером поговорить с Айзеком.       Лейхи плохо разбирается в химии, может потому что большую часть своего детства провёл запертым в холодильник, но сейчас он был уверен, это была она. Когда вернувшись после тренировки он видит в своей полутёмной комнате Киру, сидящей у него на кровати, всё происходит само собой. Он уже вряд ли вспомнит, кто первый нарушил все правила, кто первый поцеловал, и уж точно не вспомнит, кто первый начал снимать одежду. В память оборотня врезался только лёгкий шлейф духов Киры, жаркий шёпот и слова, сказанные ей наверное по наитию. -Обмани меня…