Closer

У неё была кожа цвета слоновой кости, тонкая и наверняка прохладная. Обычно припудренная, сейчас она была покрыта плотными каплями дождя, словно инкрустирована алмазами. Струи воды стекали по её стройному телу, влажная ткань соблазнительно обтекала линию груди и бёдер, и… Погружённая в чтение письма, леди Санса, казалось, не замечала, что мелкий дождик, который ещё четверть часа назад не пугал прогуливающихся по саду людей, перерос в ливень и заставил всех вернуться в замок или спрятаться в укрытиях. Руки, держащие промокший лист бумаги, были прекрасны: тонкие линии пальцев напоминали ему лучи света, а изящные округлости костяшек были такими притягательными, что лорд Алекин с трудом мог отвести от них взгляд. На безымянном пальце расположился массивный перстень в виде волчьей головы. Он мозолил ему глаза своей кичливостью, контрастируя с видом её аккуратных рук. Этот перстень был словно могильный камень на сердце лорда Алекина, немое напоминание о том, что она — чужая жена. Она всегда носила простые причёски, позволяя ему насладится видом того, как ярко-рыжие локоны нежно обтекают затылок и плечи, как оттеняют белоснежную шею, изогнутую в притягательном изгибе, и как солнце подсвечивает её склонённую голову, образуя над ней едва заметное теплое свечение. Её глаза были отражением неба, что веками разворачивалось над Простором. Оно казалось то близким, то невообразимо далёким, но при одном взгляде способно было заставить сердце замереть от чувства яркой недостижимой красоты. Может быть, небо было лишь отражением её глаз. Она всегда смотрела прямо перед собой, её взгляд был открытым, без кокетливого прищура, без двойного дна. Манеры, движения, мимика — всё было просто, но в то же время утонченно. Лорд Алекин видел, как другие придворные дамы пытаются ей подражать, но им не хватало той врождённой изысканности, что была в леди Сансе. Она была недостижимым идеалом. Когда его представляли королеве, он был поражён красотой Матери драконов, говорили — она самая прекрасная женщина в Семи Королевствах, наверное, так оно и было, но, бросив беглый взгляд на ту, которую называли леди Бейлиш, он оцепенел. Это чувство было похоже на то, что он испытывал в детстве. Приходя в поле в сумерках, перед восходом солнца, он ложился на стог сена и наблюдал, как постепенно гаснут звёзды, как небо светлеет и наполняется цветущей лавандовой глубиной, будто тысячи цветов распускаются разом, поражая сознание холодным великолепием. У лорда Алекина Флорента не было сомнений в том, что Матерь драконов являлась самой красивой женщиной в Семи Королевствах и, возможно, во всём мире, но лишь леди Санса была совершенством. С тех пор он не мог заснуть, не повторив полсотни раз её имя — Санса…Санса…Сансасансасанса. Он следил за ней, едва только выдавалось свободное время, жадно, словно скупой старик, захватывая каждый открывающийся ему образ. Его любовь была безнадёжна, он знал это с первого мгновения и потому даже не пытался заговорить. Когда её служанка сбежала из замка (он слышал противоречивые слухи на этот счёт), леди Санса начала гулять по саду одна, несмотря на то, что к ней сразу же приставили новую, та всегда ходила на значительном отдалении и, подведя госпожу к заброшенной беседке, оставляла одну. Это место было убежищем для них обоих. Она могла оставаться наедине со своими мыслями, могла читать письма, которые почему-то прятала. Он мог смотреть на неё часами, не отрываясь, мог наслаждаться искренностью, с которой расцветала улыбка на её губах, когда она читала эти послания. Лорд Алекин понимал, что, должно быть, это письма от её мужа. Или, быть может, от другого мужчины? Это объясняло бы скрытность, с которой они распечатывались. Последнее предположение он гнал прочь. Такая, как она, ни за что не пошла бы на адюльтер. Он любил эти письма, потому что видел, что, читая их, леди Санса становится совсем другой. Обычную неспешность жестов сменяла нетерпеливость, с которой срывалась печать. Отстранённость исчезала, уступая место жадности, которой наполнялся её блуждающий по строкам взор, а затем… улыбка, глубоких вдох, следующий за тем, как она подносила бумагу к лицу, дрожь прикрытых век, долгий и трепетный поцелуй, который она запечатлевала на письме каждый раз, перед тем, как разорвать его в клочья. О чём были её мысли, когда она протирала уголком платка едва проступившие слёзы? Сегодня она перечитывала письмо особенно долго. Лорд Алекин умилялся тому, как чуть шевелились её губы, когда она, очевидно, проговаривала вслух особенно трогавшие строки. Дождь усиливался, прятавшийся в листве лорд Алекин промок насквозь, леди Санса дрожала, окутанная пеленой дождя, стоя под проломленной крышей. Увлечённая, она не замечала холода, улыбаясь чему-то посиневшими губами, а его сердце трепетало при виде россыпи мурашек на обнажённых плечах. — Миледи! — воскликнул он внезапно для самого себя, выходя из укрытия. Она дёрнулась от неожиданности и выронила письмо. Отпрянув, уткнулась спиной в мраморные перила, густо обвитые зелёным плющом. — Простите, что напугал вас, миледи, — проговорил лорд Алекин, краснея, смущённый своей выходкой. Она молча изучала его глазами, и он почувствовал, как стена дождя между ними становится ледяной. — Я лорд Алекин Флорент, миледи, — произнёс он в попытке растопить эту преграду. — Нас представляли друг другу… — добавил он, сгорая от стыда, видя, что она не может его вспомнить. — А… лорд Алекин, — проговорила он, улыбаясь дрожащими от холода губами, но в устремлённом на него взгляде не было теплоты или радости. Он не был уверен в том, что она его узнала. — Я… шёл мимо и увидел вас, одну… под дождём. С вами всё в порядке? — запинаясь, спросил он, дрожа то ли от дождя, то ли от холодности её взора. — Я гуляла, когда начался дождь, спряталась здесь. Не очень хорошее укрытие, — произнесла она, кивая на проломленную крышу, — но ничего лучше нет, а я боюсь идти под дождём. Она лгала, но звук её голоса ласкал слух. Ему было важно лишь то, что они были одни, что она смотрела — на него, говорила — с ним. Сансасансасанса. — Вы продрогли, миледи. Позвольте я провожу вас в замок, — предложил лорд Алекин, понимая, что не может не предложить помощь, и в тоже время поражаясь своей смелости. Она задумалась лишь на миг, затем наклонилась и подняла письмо. Подняв глаза, леди Санса посмотрела на него так, что в горле в миг пересохло. Спрятав письмо в рукав, она кивнула. — Я была бы вам очень благодарна, милорд, — со сдержанной улыбкой произнесла она, не двигаясь с места. Он, словно зачарованный, сделал шаг ей навстречу, затем ещё шаг и ещё…Поднимаясь по ступеням беседки под неотрывным взглядом голубых глаз, он слышал лишь стук собственного сердца, заглушающий шум дождя. Оказавшись к ней так близко, как только могли позволить правила приличия, лорд Алекин взял леди Сансу под руку. Её тело было мягким, и, несмотря на все его фантазии, всё же сотканным из плоти и крови. — Простите… — прошептал он, запоздало понимая, как неуместно и глупо звучат эти извинения. Она удивлённо посмотрела на него, но вежливо промолчала. Всю дорогу до замка они провели в тишине. Он боялся даже громко дышать в её присутствии, а она слишком продрогла, чтобы изображать светскую беседу. Перед тем как попрощаться, она поблагодарила его, протянув руку для поцелуя. — Вы мой спаситель, лорд Алекин, — сказала она. Он смутился и замычал что-то неразборчивое, чуть было не произнеся вслух: "Вы для меня — всё".