Closer

Он и не знал, что такое ад, до того самого момента, пока не прочёл в донесении с юга, как читал уже много раз о грехах десятков людей, о грехе своей жены. Вначале он не поверил, хотя у него не было никаких оснований сомневаться в написанном. Всё же он встал и подошёл к окну, ближе к свету, ближе к воздуху, чтобы перечитать единственную фразу. Он не смог бы и представить, что всего несколько слов, аккуратная цепочка букв, содержащих в себе незначительный факт, будут способны обездвижить его, лишить дара речи. Ему стоило взять себя в руки. Успокоиться. Смириться. Не испытывать боли. Начать думать. Построить план. Но единственная мысль, крутящаяся в голове, не давала ему выбраться. Зацикленное восклицание, курсирующее по извилинам, заполнило всё его сознание, превратило мозг в механизм нескончаемой пытки: «Моя Санса!» «Моя Санса!» «Это же моя Санса…». Он и сам не понимал, с какой интонацией звучало это мысленное восклицание. Удивление? Ненависть? Страх? Больше всего, как ни странно, это было похоже на два чувства абсолютно не свойственных тому, кем он хотел ощущать себя: сочувствие и чувство вины. Будто бы его жена была ребёнком, а он не смог защитить её от чего-то очень плохого. Будто упустил нечто важное. Бросив взгляд в окно, он увидел лишь изрытое обозами поле. Серая, покрытая ямами, словно язвами земля была похожа на тело смертельно больного. Если бы не мороз, возможно, до него бы донёсся трупный запах. Он позвал слугу и приказал заложить экипаж для поездки в Харренхолл. Затем зажёг огонь и, поднеся свиток к пламени свечи, позволил ему уничтожить свидетельство маленькой слабости его жены. Не стоит обманывать себя, он всегда знал, какова эта девочка на самом деле, но для прочих добродетель леди Сансы была и останется абсолютной. Ты ведь всегда был доволен тем, как она справляется с ролью волка в овечьей шкуре. Тебе нравится? Накинув отороченный мехом плащ, он бросил лишь беглый взгляд в сторону зеркала и вышел вон. По некой причине ему внушал беспокойство собственный образ, запечатленный на поверхности стекла. Чего ты стыдишься? Зеркальное отражение — это лишь интерпретация на тему тебя, лишь выражение того, как события настоящего тенями проступают на тебе. Откуда появляется эта тьма: снаружи или изнутри? Ему было бы легче, начни он злиться, но он не испытывал по отношению к Сансе ненависти, более того, ему было жаль её, потому что он сознавал, как сильно она будет ненавидеть себя. Он слишком хорошо знал свою жену, чтобы предположить, будто Санса не будет испытывать раскаяния. Он слишком хорошо знал всё, и это переносило его мысли и его мучения сразу на несколько ступеней выше. Только вот дышать было вовсе не легче. Он сел в подготовленный экипаж и сразу ощутил тошноту, кишки стянулись внутри него наподобие клубка холодных змей. И вновь: Санса! Санса! Санса! И вопросы, ответы на которые не будут получены: Почему? За что? Когда именно всё пошло не так? Любовь моя! Санса! Я так сильно тебя… Он выбрался из экипажа и приказал оседлать коня, чем немало удивил конюха, никогда не видевшего его в седле. Ожидая, пока приказ будет исполнен, он прикрыл глаза, закинул голову вверх и шумно втянул ноздрями холодный воздух, но это не помогло, его вновь затошнило и бросило в жар от душного приступа паники. Моя Санса. Он ощутил мягкое прикосновение девичьей ладони, аккуратно взявшей его под руку, почувствовал тепло исходившее от её пальцев, когда она дотронулась мельком до его щеки, и услышал беспокойство и заботу в голосе леди Рослин Талли, когда та спросила: — Лорд Петир, вы хорошо себя чувствуете? Леди Рослин и правда за него волновалась. Это не имело никакого значения, но он понял, что это правда, за те пару мгновений, что держал в своих руках хрупкие обнажённые запястья, отнимая её руки от своего плеча. Она пахла мёдом. Она была так близко. Она была так нежна. Но от ласкового взгляда этой молодой девушки, он почувствовал себя ещё более обделённым и одиноким. Ему вовсе не хотелось мстить или искать утешения в чьих-то объятьях. Он желал лишь одного: чтобы всё поскорее закончилось. Ему нужно собраться. Думать. Не испытывать боли. Разве я предавал тебя, девочка? Разве я тебя предавал? Даже одно из множеств совершённых предательств заслуживает того, чтобы она наблюдала за тобой, преклонившим колени, молящим, истекающим кровью. Она бы плакала, когда на её сетчатке отпечатывалась твоя агония? Словно цветок мака, раскрывающийся потоками крови. Словно весь мёд твоей лжи выливающийся через горизонтальный порез. Всегда помни о том, что ты позволял другим с ней делать. О том, что ты сделал с ней сам. Не проронив ни слова, он коротко поклонился леди Рослин и оседлал своего коня. Голова ещё кружилась, но он всё равно погнал животное галопом. Путь до Харренхолл был не близким. Зимний ветер во всю хлестал по щекам упругими, словно кожаные плети, потоками. Глаза слезились, а руки, вцепившиеся в поводья, каменели от холода. Несколько раз его взгляд скользил вниз, к подмёрзшей земле, запорошенной снегом и прогнившими листьями, и тогда он был почти уверен, что сорвётся, упадёт и сломает себе позвоночник. В эти моменты ему приходилось напоминать себе о том, что его смерть будет вовсе не такой. Но разве то место, куда уходят мёртвые, не самый дальний рубеж, к которому ты мог бы сбежать? Разве сейчас ты не бежишь, словно побитый пёс? Чего ты боишься? Чего ты стыдишься? От чего ты бежишь? От правды? Харренхолл предстал перед ним тем, чем по сути был всегда — обителью опустошения. Тёмные башни из древнего камня разрывали поверхность неба, словно потемневшая от крови сталь, вонзающаяся в белки широко раскрытых от ужаса глаз. Оставив загнанного коня свите, он вошёл внутрь и, не останавливаясь, пребывая в каком-то странном забытьи, прошёл вглубь замка. Неужели это место, покинутое и проклятое, станет олицетворением дома Бейлиш? Мёртвый замок, продолжающий пожирать своих владельцев, простирающий свои объятья из глубин небытия. Он не был суеверным, но сейчас почти физически чувствовал, как мрак, десятилетиями дремавший в тёмных извилинах коридоров, оживает, принимая его к себе. Принимая его за своего. Будто бы тьма, которую он столько лет носил внутри, изменяла не только его душу, но и запах его плоти. Было бы проще принять себя и мир таким, какой он есть. Было бы проще не бороться, не пытаться выбраться. Было бы проще не любить свет и не тянуться к нему. И абсолютно точно было бы проще любить себя, а не своё отражение в глазах женщины, которая никогда не…