Шёпот

Она продиралась сквозь орды воняющих пьяниц, чувствуя страшное отвращение, когда чьи-то скользкие руко-лапы коснулись её кожи. Это была чья-то ладонь, на мгновение запутавшаяся в её волосах, раздался хохот — грубый, жёсткий, неприятный, и Дейенерис снова накинула капюшон на голову. Нет, никогда прежде она не чувствовала этого, никогда прежде в сердце не закипала эта пугающая ненависть, но всё однажды случается впервые. Они разбудили дракона. В этом всё дело. Когда она стояла в Великом Чертоге Винтерфелла, когда глаза Сансы Старк насмехались над ней, а Джон разводил перед ней руками, словно говоря, что ничего не мог поделать — он должен был сказать, у него не оставалось выхода, только предать её — тогда она почувствовала это впервые, Тирион потянулся к ней, взял её за руку и сказал: «Ваша светлость, ещё не поздно вернуться». В тот момент она пожалела, что не может сжечь его на месте. Ей хотелось увидеть Винтерфелл полыхающим, она так живо увидела горящие тела этой троицы — Сансы и двух её приспешников. Здесь она была как дома, но если бы Дени подожгла его, Санса не успела бы спастись. Тирион отшатнулся, увидев закипающий в её глазах гнев. Она по привычке оглянулась, чтобы спросить, что об этом думает Джорах, но его рядом не оказалось — к его отсутствию ей ещё предстоит привыкнуть. Зима ещё не добралась до Эссоса: ветер гладил её руки нежно, а не кусал как северные шторма, и всё же и в этих серых переулках она не чувствовала себя как дома. Когда я перестала быть счастливой? Хорошо уже и то, что больше здесь не было нищих — хотя, быть может, они просто разошлись по домам. Когда моя душа опустела, когда дикое пламя стало заполонять сердце? Она бросилась вон из чертога, хотя чьи-то голоса звали её назад; они затихли, когда хлопнула дверь, и не осталось ничего, кроме одиночества и гнетущей тишины. Когда я стала всех ненавидеть, когда эти люди стали для меня чужими? Когда убили Визериона, когда я отдала себя Джону Сноу, или когда он увидел меня рядом со своими сёстрами и понял, что мне никогда не быть его настоящей семьёй? Она бежала прочь из замка, бежала к Дрогону, ожидавшего её там же, где обычно, и как и прежде принявшего её на свою спину. Когда они поднялись в воздух, Рейгаль жалобно заверещал, словно негодуя, что остался без наездника, а теперь не понимает, стоит ли ему лететь следом. Она не ожидала найти его здесь, в притоне; точнее, надеялась увидеть его в любом другом месте, но как только на горизонте показались верфи Миэрина, она уже знала, кто должен стать первым человеком, которого она захочет увидеть. Во дворце его не оказалось, и Дейенерис боролась с ужасной мыслью, будто её не узнали. Они смотрели на неё с усмешкой, она почувствовала себя одной из тысяч женщин, которых он, должно быть, опробовал за это время — вероятно, они приходили сюда, искали его, и стража смеялась над ними, и теперь в их числе оказалась и она — Дейенерис Таргариен, Бурерождённая, Разрушительница Оков, Матерь Драконов, Освободительница Миэрина… и на этом всё. Она могла стать кем-то ещё, но Вестерос не принял её, холодный злой север не принял её и не признал, они отобрали у неё всё, и теперь она здесь. Жуткий шум стоял и на улице, и в самом притоне — она оглядывалась, выискивая знакомые лица, прикрываясь капюшоном. Люди смеялись, раздражая её своим счастьем. Девушки целовали щёки солдат и заливали вино в их раскрытые губы, их капли стекали по их шее словно кровь. Одна из таких наверняка сидит и на его коленях и точно так же нашёптывает сладкие сказки ему на ухо. Так Санса может сидеть на коленях Джона, этого Джон будет хотеть, не её. Возможно, ему она тоже уже не нужна, ведь она отказала ему, и… и всё же он называл… он называл меня своей королевой, и… быть может… быть может, это он? Да, он состриг бороду и собрал волосы в боевой хвост, и всё же, это было на него похоже. Дени сделала ещё шаг вперёд — не стоило и удивляться тому, что его окружают чуть ли не все местные шлюхи, но он принадлежит ей одной. Её строгий голос вмешался в стройную симфонию хохота: — Уходите. Шлюхи обернулись на неё, ничуть не испугавшись. Кто-то окинул её недоверчивым взглядом, кто-то уже откровенно хохотал. — Ты же знаешь, что здесь очередь, — произнёс он. Да, это был его голос, хотя он явно выпил, и немало. — Встань за другими! — шлюхи, все до единой, даже те, что почувствовали злобу в голосе Дейенерис, синхронно захохотали, снова царапая его крепкий доспех ноготками и приближаясь к его лицу. Одна целовала его в губы, другая водила языком по его шее, и он обнимал их обоих, не снимая доспехов. Третья приноровилась у его колен, колдуя над поясками на кирасе. Ты гордишься своей позицией, ты гордишься тем, кем я сделала тебя, ты гордишься своим чином, но не хочешь, чтобы они добрались до тебя. Ты не можешь отдаться им, ты принадлежишь другой. Она снова пожалела, что не может дышать огнём, и что Дрогона нет рядом, чтобы он не оставил от этого места ничего, кроме жалкой кучки золы, чтобы эти шлюхи оставили его в покое, чтобы он снова принадлежал ей — как прежде, пока она не отправилась на кораблях Яры Грейджой в Вестерос, когда ничего не знала о Джоне Сноу, и когда все три дракона были живы. Даарио открыл глаза — напуганные, недоверчивые, и уставился на неё, поняв, что странная женщина уходить не собирается. Сначала он отстранил от себя первую, затем и вторую, и Дейенерис скептично приподняла бровь: — Ты бы не смог быть королём, переняв черты своей королевы. Потому решил перенять черты… — она ещё раз оглядела собравшихся вокруг него женщин, чувствуя, как к ней возвращаются силы. — … шлюх? — Я не хотел быть королём, — усмехнулся Даарио, не отводя от неё взгляда. Кажется, время настало, решила Дейенерис, и снова сняла капюшон. — Никто тебе и не предлагал. Но, возможно, стоило? — «Возможно, многое было бы иначе, если бы я взяла тебя с собой». — О чём она говорит, милый? — спросила одна из них. — Разве ты не король? — Да, ты наш король, — поддакнула ей другая, но Даарио не обращал на них внимания. Он говорил мне, говорил, что никто не сможет заменить меня, что после меня любая женщина покажется ему ничтожеством. Неужели он до сих пор так думает? Дейенерис сглотнула, чувствуя, как то ли тоска, то ли радость сжимают ей горло. Ей снова удалось заставить кого-то забыть о себе самом одним только взглядом. Ей показалось, что она готова разрыдаться от счастья, стоя на этом самом месте — счастья от того, что кто-то продолжал любить её, восхищаться ей, и от того, что в её сердце ещё остались добрые чувства к другим людям. — Мне пора, — коротко произнёс Даарио, мягко отстраняя девушек от себя. Дени чувствовала, что и ей пора уходить, дабы не быть той, кто следует, но чтобы следовали за ней, но разочарование в глазах этих девушек приносило ей слишком много наслаждения. Куда больше наслаждения, чем от сжигания солдат Ланнистеров, чем от смерти Короля Ночи, чем даже от клятв Джона Сноу. Но она сделала над собой усилие, она развернулась и пошла к выходу, позволяя улыбке расплыться по лицу. Оказалось, она рада видеть его гораздо сильнее, чем ожидала — и теперь он, должно быть, бежит за ней, потому что знает, что… — Королева, — неловко пробурчал Даарио, неожиданно хватая её за локоть и разворачивая к себе. Дени едва успела спрятать улыбку: ей казалось, она не имеет права показывать истинные чувства. Остаётся заключать дипломатический союз с собственной душой. Даарио не должен знать, что мне разбили сердце. Он не должен знать, что его королева проиграла, ведь тогда он не примет её. — Всё хорошо? «Всё хорошо?», повторила она сама себе. Неужели это был первый вопрос, что пришёл ему в голову? И почему она не может найти в себе силы соврать? — Я слышал, вы заключили союз с Севером, — продолжал он. С каждым словом его голос крепчал, а уверенность Дейенерис таяла. — Очевидно, вы всё-таки решили использовать Младших Сыновей, и поэтому вернулись? Возможно, Севера оказалось недостаточно? Дени молчала. Ни Севера, ни целого Вестероса не хватило, чтобы сделать меня счастливой, хотя я думала, что заслуживаю этого. Это было единственным, что могло довести меня до невообразимого наслаждения, пока я не поняла, что оно недостижимо — но тебе не стоит знать об этом, Даарио Нахарис, я не признаюсь тебе в этом. Даарио опустил свою ладонь и взял её за руку, выводя на улицу. Правильно, притон — не место для королевы. Разве я королева? Для него — да. Но что мне ответить на его вопросы? И почему я бросилась искать его так неожиданно, хотя могла бы дожидаться во дворце? Ведь он спросит меня об этом. Ведь спросит? Они оказались на улице, когда Даарио остановил её и спросил: — Что-то произошло, нутром чую. — Она молчала. Без окружавших его девушек, без их страха, придававшего ей уверенности, она снова почувствовала себя той, кем была на Севере — никому не нужной обделённой женщиной, у которой ничего не выходит. — Почему ты молчишь? — Потому что я не хочу говорить, — резко произнесла она. И тут же пожалела, испуганно подняв на Даарио глаза. Что я натворила? — Тогда зачем ты… зачем вы пришли? — спросил Даарио, неуклюже меняя тон. Конечно, ведь он не может говорить со мной как с близкой ему женщиной после того, как я его оставила, он будет говорить со мной как с королевой, и никак иначе. А хочу ли я быть королевой? И чья любовь мне дороже — его, или тех людей, которых я даже не буду знать? Людей, которых нужно заставлять верить в меня, людей, которых нужно переубеждать в справедливости моего права? Наверное, её замешательство отразилось и на её лице — лицо Даарио неожиданно показалось ей более озабоченным. Я помню, как чувствовала себя рядом с ним, как отгораживала эти чувства, как думала, что единственное, что сделает меня счастливой — это Железный Трон. Отказываясь от него, отказываясь от… — Что случилось, моя королева? Он снова назвал её не принадлежавшим ей титулом, и слёзы подступили к горлу. Королева. Она опустила взгляд, обняла Даарио, силясь услышать биение сердца за крепкой бронёй, или просто почувствовать человеческое тепло. Тепло одного человека не заменит ей целого королевства — не заменит же? Сейчас ей кажется, что возможно всё. Она может править здесь, её могут любить, уважать, и он может согревать ей постель, если всё ещё хочет. Я так и не узнала у него это, а что, если… что, если он уже не один? Что, если… её мысли прервало касание его ладоней, мягко и неуверенно лёгших на её плечи. Голые тёплые влажные ладони. Она не чувствовала его кожу через ткань дорожного плаща, но самого касания было достаточно. Джон тоже обнимал меня так. Джон узнал обо мне то, чего Даарио не знал, не видел, во что никогда бы не поверил, до чего ему никогда не было дела, ибо бравый капитан не знал, кто мой отец, и для него я была королевой, а не сумасшедшей. — Значит, в пекло Железный Трон, — произнёс Даарио словно под нос самому себе. — Значит, он не сделал тебя счастливой. — Дейенерис покачала головой. Но ведь я даже не попыталась завоевать Железный Трон. Я просто убежала, просто струсила, как не поступил бы ни один мужчина. Я почувствовала, что никому здесь не нужна. — И все эти Вестеросские лорды — тоже. — Она снова покачала головой, чувствуя, что начинает рыдать. Она вспомнила Джона, вспомнила, как он отстоял её честь перед Серсеей, вспомнила, как смеялась над ней Санса Старк и как просто Джон поддался давлению сестры. — Поэтому ты вернулась в Миэрин, верно? — «Да, я вернулась за счастьем. Точнее, вернулась за тем, что делало меня счастливой, хотя я не знаю, буду ли счастлива теперь. Заслужила ли я его?» Она несмело подняла на него глаза. — Имею ли я права просить об этом? — Даарио пожал плечами. — Этот город твой. Тебе стоит только сказать, и Старейшины… — Я имела в виду не город, — она сглотнула. Когда в последний раз она ощущала себя настолько уязвимой? — Как оказалось… города не согревают тебя холодной ночью и неважно, как горят за тебя глаза людей. Если ты не даёшь им ничего, кроме разрушений, они… они… ненавидят тебя, — Дени вздохнула. — Или не замечают тебя, имея того, на кого гораздо приятнее смотреть. К кому они привыкли. А ты… — А ты чувствуешь себя чужой, да? — договорил за неё Даарио, и Дени, поджимая губы, закивала. — А ты помнишь, я был готов отплыть в Вестерос вместе с тобой. Я догадывался, что буду чувствовать себя неуместно. Даже знал, что мне совершенно нечего делать в Вестеросе, но я был готов на это. И тебе надо было взять меня с собой, чтобы не чувствовать себя такой уж чужой. Моё место рядом с тобой, я всегда это знал. Мне так жаль, что для тебя это не имеет значение. — Имеет, — заверила его Дейенерис. «Теперь — ещё как имеет». — Но ведь я не могла взять тебя с собой. Я просто… — Боялась признаться людям, что спишь с наёмником? В этом нет ничего постыдного. Я был бы рядом, даже если бы ты вышла замуж за одного из этих, я всё равно остался бы с тобой. Ты ведь знаешь это, верно? На это Дейенерис ничего не могла ему возразить. Если бы Даарио поехал с ней, ей пришлось бы выбирать между ним и Джоном, даже если теперь ей кажется, будто она сделала этот выбор… он мог погибнуть в Винтерфелле, стать живым мертвецом, он мог гореть рядом с Джорахом. Она могла бы даже не смотреть в сторону Джона, если бы только знала, что кто-то уже любит её, кто-то уже делает её счастливой. Но он стоял здесь, он обнимал её, он гладил её волосы. Его сердце билось, его верность осталась на месте. Возможно, я поступила правильно, решила она. Возможно, лишь расставаясь с чем-то, ты понимаешь его истинную цену. — Ну ничего, — произнёс он как-то неуверенно. — Ты вернулась за мной. Я знал, что вернёшься, я готовился. Теперь ты заберёшь меня, и тебе станет… — Не думаю, что хочу возвращаться, — произнесла Дейенерис, сглатывая слёзы. Даарио взглянул на неё так, словно только что увидел. — Мне не нужен Железный Трон. Точнее… Железному Трону не нужна я. — А кто ещё ему нужен? — Дени пожала плечами. — Возможно, ему всё равно. Людям нужно тепло в домах и еда, чтобы… — И ты думаешь, — казалось, он сейчас тоже начнёт над ней смеяться, — что это благополучие им может дать кто-то, кроме тебя? — Всё. Свершилось. Рассмеялся. — Да что случилось-то, чёрт подери? Нет, постой, не рассказывай, вижу, что что-то не так. Идём со мной. Даарио крепко сжал её руку и повёл по серым мрачным переулкам. Я никогда не ходила здесь, никогда не спрашивала людей, что им нужно. Нужна ли им я? Даарио вёл её не ко дворцу — они шли в противоположном направлении, но ей не хотелось оглядываться на то, что некогда служило ей домом и ратушей. Это в прошлом. И этого не будет в будущем. — А теперь, — твёрдо произнёс Даарио, едва за ним захлопнулась дверь в скромно обставленную каморку, не напоминавшую чей-то полноценный дом, — рассказывай всё, что произошло в этом Вестеросе. — Ты здесь живёшь? — Нет, это жильё одного из моих солдат. Я знаю, где он, ему сейчас не до нас. Ну? Кто отговорил тебя от Железного Трона? И Дейенерис всё ему рассказала. Рассказала даже больше, чем планировала, не упоминая только, как сильно была влюблена в Джона Сноу и как недооценила возможную конкуренцию со стороны его сестры. Она рассказала о белых ходоках, о Визерионе, о том, как Север не был ей рад, и как никого не оказалось с ней рядом на победном пиршестве. Она рассказала даже о встрече с Серсеей, а Даарио слушал, кивал и наконец спросил: — Значит, этому Джону Сноу ты доверилась больше, чем мне? Ты же знаешь, я бы не позволил Младшим Сынам… — Джон Сноу не предавал меня. Я всего лишь… я почувствовала, что что-то идёт не так и… испугалась, и поэтому… — Даарио позволил себе усмехнуться. — Что? Я сказала что-то смешное? — Да. Я никогда не видел тебя испуганной и знаю, что страх тебе не свойственен. Если что-то случается, ты не сдаёшься. Ты не думаешь о возможной смерти, ты лишь злишься на тех, кто чинит тебе препятствия. Ты питаешь злобу из этой уверенности и продолжаешь сражаться. И дышишь пламенем, — он улыбнулся. Надо же, ведь об этом я сегодня и думала. — Это не испуг, это обращение к своим сильным сторонам. Если пламени в тебе нет, в чём твой грех, когда ты ищешь его в другом? Знать, что я поддерживаю в тебе это пламя, для меня… — Дени не выдерживала, глядя на него вот так, недалеко от неё, говорящего о том, что она не стала хуже от отплытия в Вестерос. Она крепко прижалась к его телу, закрыла глаза и позволила слезам свободно течь по щекам. Она не стала хуже, потому что помогла Джону Сноу и подарила ему всю свою любовь. Возможно, он этого просто не заслужил. Возможно, стоило отдать сердце кому-то другому, кто был ей верен. Она не стала хуже только потому, что почувствовала себя одинокой. Она не хуже, потому что ей нужно чужое подтверждение её могущества. Она и сама знает, чего стоит, но она не знает, способна ли доверять тому, кого любит, и заслуживает ли он этого доверия. — Честно, я не знал, что ты так ценишь моё мнение. — Я сама не знала, — ответила она, продолжая всхлипывать, — пока меня не окружили те, кто придерживается иного мнения. Те, кто не видит во мне никого, кроме захватчицы. — Но так оно и есть, — засмеялся Даарио, снова кладя руку ей на спину. — Ты захватчица. Помнишь, что ты сказала мне? Я забираю то, что принадлежит мне по праву. Железный Трон — твой, что бы тебе ни говорили эти проклятые северяне. Ты не можешь останавливаться на достигнутом. Ты… — Я думаю, ты нужен мне, — перебила его Дейенерис. Она не ожидала, что скажет это, и всё-таки, сказала. Даарио молчал, и ухмылка ушла с его лица. — Не Младшие Сыновья, не военные единицы. Ты. Я назначу тебя капитаном собственной гвардии, когда… — А чем будет заниматься Серый Червь? Он же на меня страшно обидится. — Дейенерис покачала головой. — Он всё поймёт. Или нет, я не знаю. Мне всё равно, просто… — она снова начинала рыдать, чувствуя, что Даарио говорит именно то, в чём она боялась признаться самой себе. Да, дело не в том, что мне больше не нужен Железный Трон, дело в том, что мне нужны люди… люди, которые верят в меня, которые не предадут меня. Люди, видевшие, на что я способна, люди, сохранившие мне верность даже после того, как я предала и оставила их. Их стало так мало, что я начала ценить то, что имела прежде. Я прилетела сюда, чтобы вспомнить, чтобы почувствовать то, от чего я так долго ограждала себя, и чтобы поверить, что я действительно заслужила Железный Трон. Что я не мой отец. — Я прошла слишком долгий путь, ты прав. Я не могу так просто всё взять и… — Вот именно. Не можешь. Но, всё-таки, одну вещь я у тебя спросить обязан. — Дени шмыгнула носом, выпрямляясь и глядя Даарио в глаза. — Ты выйдешь за этого Сноу замуж? Ты наплюёшь на то, что ты королева, что имеешь право делать всё, что душе угодно, и выходить замуж за кого тебе хочется? — Дени пожала плечами. — Если мы не вступим в брак, я не могу быть уверена в том, что заслужу любовь северян. Они и без того не особенно меня жалуют. Варис полагает, что Джон — единственный, кто может сохранить мир между столицей и… — Эти странные вестероссцы, — Даарио снова позволил себе засмеяться. — Они не знают, что такое рабство и не знают, как чувствуют себя те, кто от него освобождён. И, конечно, они могут быть благодарны тебе лишь в том случае, если ты будешь спать с одним из них. Теперь и я сомневаюсь в том, что тебе нужен этот Железный Трон. Ты сама-то помнишь, ради чего он тебе нужен? — Нет, не помню. Люди Вестероса не знают рабства, мне не от чего их освобождать… Но Визерис говорил мне с самого детства, что его у нас забрали… силой… что Псы Узурпатора убили наших… — Даарио призвал её к молчанию, присев перед ней на корточки точно как в тот раз, когда они прощались, и взял её за руку. — Я знал, что Железный Трон не сделает тебя счастливой. Но я знаю, как тебе помочь. Дейенерис улыбнулась сквозь слёзы.