Моя (не)идеальная жизнь: Превратности судьбы

— По результатам теста вы набрали наивысший балл, поэтому, мистер Грин, вам выпала честь представить нашу академию на конкурсе в Финиксе штата Аризона. — Под издевательский шепот одноклассников, оповестил весь наш класс учитель. Неделю назад я участвовал в тестировании по химии, и вопросы были для меня слишком простыми и плоскими, поэтому я даже забыл об этом. Моя репутация новичка сначала скатилась до ботана, а сейчас вообще опустилась до учительской зубрилки. Отказываться было бесполезно, и даже мои переговоры с учителем с треском провалились. Практически две недели февраля я вновь загонял себя в рамки режима, и впервые правая рука стала прогрессировать! Во время очередной встречи с врачом для применения электромагнитных нагревательных пластин мои пальцы дернулись! Оставаться один на один с компьютером, имея при этом свободное время, было страшно, потому что меня жутко тянуло заново скачать понравившуюся мне игру, но это могло плохо закончиться. Точней, это уже плохо заканчивалось, и если бы не Чику, то страшно подумать до чего бы я опустился. Вылет был запланирован на утро тринадцатого числа, а в четыре часа по полудню уже должен начаться конкурс, затем ночевка в гостинице и на следующий день отправка прямым рейсом до Далласа. — Я просил не беспокоить меня в рабочие часы. — Рыкнул на другом конце трубки недовольный голос Джигокудо — Да, да, да, хм. — Школьный туалет, конечно, не место для связи с кем бы то ни было из Акацуки, но проблему надо было решать сразу. — Ты что-то вроде моей няньки, так что вот тебе задачка, да. — Я мог поклясться, что услышал, как скрипнули его сжимаемые зубы. — Я выиграл какой-то там конкурс, и теперь меня посылают в Аризону представлять академию, мои отказы они не восприняли, так что если мне туда нельзя, будь хорошим дядюшкой и свяжись с директором, да. — Быстро сбросив звонок, я выдохнул и направился на расширенный курс экономики, которая вызывала у меня, в лучшем случае, скуку и сон. Вечером курьер доставил мне строгий костюм и мужские туфли и, судя по этим «дарам», в Аризону я всё-таки полечу. Никаких инструкций, звонков, предупреждений не последовало вплоть до самого вылета, а в самолете меня просто заставили выключить мобильный, что не было чем-то удивительным. Мороз был таким сильным, что мне казалось, я отморозил себе нос, не говоря уже о своих причиндалах. — Всё в порядке? — Учитель нервничал, а я смотрел в окошко на проплывающие пушистые и такие знакомые облака. — Мне казалось, ты уже летал. — Летал…да. — А ещё у меня был восхитительный секс с мужчиной вдвое старше меня, в кабине собственного вертолета. Воспоминания сладостно-больно полосовали мозг и сердце, отчего могло показаться, что я страдаю асфиксией. Но всё закончилось так быстро, что я не успел обнаружить, когда это началось. — Поздравляю с победой, юный гений. — Я уходил со сцены, имея на шее медаль, под мышкой грамоту, а в рабочей руке кубок победителя. — Спасибо, да. — Этого парня не было раньше, уж его я бы смог срисовать, хотя бы по ужасному шраму, перекрывающему левую часть лица брюнета с львиной гривой, отдаленно напоминающей иглы… дикобраза. — Не хочешь отправиться со мной… — На долю секунды я принял его за Мадару, отчего кубок, подвластный силе притяжения, полетел вниз, но ловкая рука в кожаной перчатке, перехватила мою награду. — Дейдара. — Слишком близко, опасно! Мои внутренние инстинкты вопили, но я же знал этого человека. — Знакомы, м? — Перестав таращиться на парня, я попытался принять у него законно принадлежащий мне предмет, вот только он не спешил разжимать пальцы. — Значит, блоки тебе так и не вскрыли. — Грустно улыбнувшись, брюнет распрямился и позволил мне получить кубок, наблюдая за моими расширяющимися от ужаса глазами. — Ты… — Это я ставил тебе блоки… малыш. — Голова пошла кругом, будто он нанес мне точечный удар под дых. Мир сузился до одной маленькой точки, а обозрение по краям потемнело, заставляя видеть только напуганное лицо со шрамом. Почему он испугался? Крепкие руки приняли моё ослабшее тело, которое, потеряв опору, попыталось встретиться с полом. — Расслабься! — Расфокусировка зрения никак не хотела проходить, и меня вырвало из-за калейдоскопа перед глазами или виной всему давление? Странно, но меня не ругали, вместо этого сжимая в объятиях так, что я впечатался лицом прямо в «незнакомца». — Давай, малыш, просто расслабься, иначе мозг перегорит. — Новый тошнотворный спазм грозил превратиться в полноценную рвоту, что могло бы привести к нелепой смерти, ведь я всё ещё был уткнут в парня. — Белые, пушистые кролики. — Тихо-тихо прошептал брюнет. — Толстые, длинноухие, белые, пушистые кролики. — Кажется, он даже стал раскачиваться и гладить меня по затылку. — Глубокие снежные сугробы, а по ним скачут толстые, длинноухие, белые, пушистые кролики. — Я видел то, о чем говорил этот приятный голос, так ярко и отчетливо, что это пугало. — А на краю опушки притаился охотник, наблюдая как по глубоким снежным сугробам скачут… — И чего хотят эти глупые кролики? Именно этим вопросом заканчивается этот бред, я точно помню. — Жить, да. — И я всегда отвечал именно так. — Умница, Дейдара. — Тошнота пропала, но я чувствовал себя будто опустошенным и лишенным сил. — Расскажи мне, что ты здесь делаешь и где твоё кольцо? — Внутри всё заледенело, ведь если этот человек из моего прошлого, то какого черта он знает о кольце? — Как твоё имя и какого дьявола ты игрался с моим мозгом, м? — Упираясь рукой в грудь парню, я отодвинулся, быстро оценивая положение. Мы находились на полу, всё ещё недалеко от сцены, но к нам почему-то никто не подходил, будто не замечая нас. — Мне уже нужно уезжать, но я готов ответить на твои вопросы, если ты будешь отвечать на мои и составишь мне компанию. — А то, что ты меня потом вернешь, ты как-то не сказал, убить решил? — Спасибо, но нет, хм. — Выдохнув, я попытался подняться, но меня всё ещё покачивало. — Как хочешь, малыш. — Он достал белый платок и протянул мне, а я по инерции взял этот предмет, в удивлении переведя взгляд на изувеченное лицо собеседника. — Губы. — Он провел указательным пальцем по своим губам, явно давая понять, где именно я испачкался, и я почувствовал себя кретином. — А ведь я мог бы помочь с тем блоком, который тебя так бесит. — Мои скулы дернулись, но я ничего не ответил. — Береги себя, малыш. — Он чуть кивнул головой и просто направился к выходу, оставляя меня в полном смятении, ведь избавиться от блока, значит получить возможность встретиться с Пэйном, но нахождение с этим типом может обернуться крупными проблемами. Черт. ЧЕРТ! — Захари, поздравляю с победой! — Учитель будто только увидел меня, хотя если этот брюнет владеет гипнозом, то он мог… — Я приду завтра, к посадке, да. — Всучив мужчине кубок, грамоту и медаль я рванул к двери, которая совсем недавно разделила меня с моим «незнакомцем», абсолютно игнорируя крики и угрозы учителя. — УЧИХА! — Проорал я что есть мочи, в надежде что парень, который садился в машину, услышит меня. Сомнений быть не могло, этот тип владеет гипнозом, внушением и прочей ерундой, он брюнет с такими же черными глазами, японец и, черт возьми, он похож на Мадару! Меня услышали, поэтому так и остались стоять с открытой водительской дверью, что дало мне время спуститься по лестнице и подойти к этому типу, костеря, на чем свет стоит, другого красноглазого ублюдка, с именем Итачи. Вырезал он весь свой клан, как же! Черта с два! Себя оставил, брата оставил, Мадару, а теперь ещё и вот это! Кого он тогда вообще там убил! Ублюдок! — Ты ведь из недорезанных Учих, да? — Нас разделяла машина, но мой гнев щупальцами тянулся к парню. — Допустим, что так и есть. — Его пальцы, скрытые под перчатками забарабанили по крыше авто, и я вспомнил, что оставил вещи в гардеробе, а на улице вообще-то февраль. — Допустим или да, м? — Его улыбка сникла, и он вздохнул. — Да. Но некоторых из представителей моего клана, я предпочел бы отправить к праотцам. — Некоторых, это кого? Мог бы сразу перечислить, а то что-то мне подсказывает, осталось вас далеко не три с половиной человека. Бесит. — Открой чертову дверь, я замерз, да. — Наверно спустя минуту, выдал я. — Посмотри, пожалуйста, на меня. — Мы сидели в машине, но пока так и не тронулись с парковки, прогревая двигатель. — Скажи мне, где твое кольцо, малыш? — Этот знакомый алый отблеск и копошение в мозгах нервировали. — Повязка на твоем втором глазу носится по эстетическим соображениям, м? — Я проигнорировал вопрос, что немного озадачило брюнета. — А механическое устройство на твоем глазу, дань уважению стимпанку? — Передразнил он меня и, наконец, отвернулся, поворачивая ключ зажигания. — Я ненавижу Учих, да. — Мы вывернули на главную улицу, где семьи со своими детишками покидали большой научный центр, в котором и состоялся конкурс. — И я ненавижу все, что связано с воздействием на мой мозг, поэтому тебя я тоже ненавижу, да. — Прости. — Зацепив зубами перчатку за средний палец, он стянул кожаную ткань. И что означает это «прости»? Этот тип до ужаса был странным, вот только его я абсолютно не боялся, он будто усыплял все мои инстинкты. — Так, как говоришь тебя зовут, м? — Он бросил на меня взгляд, и я отвернулся, потому что слишком внимательно пялился на все его движения, а это было странно даже для меня. — С одной стороны, ты не помнишь, с другой, ты ясно выразился, сказав, что ненавидишь меня, так какая разница? — У этого клана в крови говорить в такой манере? — Что тебе от меня нужно, м? — Практика у меня есть в таком стиле разговора, ты игнорируешь мои вопросы, я буду игнорировать твои, пока кто-то всё же не начнет отвечать. К тому же это прекрасный способ понять, что же тебя в действительности интересует. — А что ты делаешь в Америке без присмотра Акацуки? Сбежал? — И снова возвращаемся к этой теме, значит эта организация самая интересная тема для тебя, печально. — Для человека из моего прошлого, ты слишком осведомлен о моем настоящем, да. — Это уже даже перестает быть забавным, с грустью подумал я, отмечая, что мы выходим на оживленное шоссе, ведущее прочь из города. Зачем я вообще решил поехать? — Может послушаем музыку? — Почему же ты так нервничаешь, «незнакомец»? Я и то более расслаблен. — А может ты снимешь этот чертов блок с помощью идиотского слова ключа, и мы разбежимся, м? — Лениво протянул я, наблюдая за снежными пустырями обочин. — Ну, во-первых, это не слово, а полноценное такое предложение и придумывал его, между прочим, ты сам, и, во-вторых, я за рулем, а после снятия мне придется ещё твою истерику гасить. — Значит, шансов отгадать ключ самостоятельно у меня нет, замечательно! Ещё и прямой такой посыл на моё нестабильное психическое состояние, бесишь! Ни черта не знаешь на самом деле! — Думаешь, если я вспомню сто девяносто восемь человек, что обслужил в японском борделе, которых ты, к слову, всех убил, то у меня разыграется истерика, м? — Думаешь, ты один такой умный или может считаешь, что я на столько туп? — Знать, не значит принимать и помнить, малыш. — Странный всё же у него шрам, будто выжжен чем-то, явно не действие лезвия. — Фактически, ты переживешь все те эмоции нескольких месяцев разом, а они у тебя сплошь негативные. — Да неужели не ясно, что я готов к этому? — Так, давай остановимся, ты сделаешь свою работу, и я отправлюсь назад, да. — Хотя такси сюда, конечно, уже вряд ли приедет, но можно будет словить попутку. — Зачем? — Что значит зачем? Зачем снимать блок вообще, или зачем это делать прямо сейчас? — Затем, что мне не нужны проблемы, да. — Ведь чем дольше я буду находиться не там, где должен, тем больше шансов, что это будет замечено, и мне шею свернут. — Ты молил меня позволить тебе всё забыть, ты просил обычной жизни, и я поверил тебе, я дал тебе всё это. — А, то есть, чтобы ты сейчас снял блоки мне тоже «молить тебя»?! А ботинки тебе не вылизать?! Бешенство вскипятило кровь, и я готов был высказать этому ублюдку всё, что думаю о нем и о его подачках. — И каково же было моё удивление, когда птичка принесла мне на хвосте, что в Акацуки был доставлен новый претендент на кольцо, подрывник Дейдара Тсукури. — Съязвил брюнет, выставляя меня виновным в том, что я появился в этой треклятой организации! — Я и жил нормально, да! Ты ни черта не знаешь, да! — Птичка на хвосте тебе напела только то, что сама птичка хотела! — Я не просился в Акацуки, я не желал для себя такой жизни, да. — Что вообще за претензии? Кто ты такой, чтобы говорить подобное мне?! — Не желал, но быстро втянулся, оброс отношениями… — Заткнись, да! — Убью суку! Бесишь тварь! Я стал задыхаться, и водитель тоже это видел, но, видимо, держать язык за зубами было не в нашей природе. — Ну и кто же виноват в этом, Дейдара? Ты всё потерял, что так жаждал получить, поднялся в небо и просто упал… — ЗАТКНИСЬ! — Мой кулак угодил в чужую раскрытую ладонь, а машина опасно вильнула, грозя слететь в кювет. — УСПОКОЙСЯ! — Проорал парень так, что я просто оторопел. В Акацуки на меня повышали голос, но чтобы так просто выказывать свои эмоции и при этом сохранять своё достоинство мало кто мог. — Высади меня, хм. — На дверях не было ручек, а кнопка, снимающая блок с двери, находилась на руле, поэтому выйти без его ведома было просто невозможно. Мой приступ ярости сошел на нет, и я в который раз пожалел, что сел в машину. — Нет. — Отвернувшись к окну, я стал думать: а действительно ли я хочу всё вспомнить или мне это больше не нужно, если я узнал кто же мой таинственный спаситель. — Что за птичка тебе насвистела про меня, м? — Кажется, я даже умудрился задремать, потому что очнулся, когда не сильно стукнулся лбом о стекло. — Дзецу. — Ну конечно, ведь Дзецу работает на Мадару, а тот, в свою очередь, родственник этого брюнета, что ж, это не удивительно. — Который из двух, м? — Если думал меня поразить, то мне тоже есть что сказать, ведь я один из немногих знаю этот секрет. — Третий. — Я даже немного потряс головой, потому что это не тот ответ. — Что, м? — Это шутка такая? Типа ты сделал вид, что на самом деле он один, и теперь стебешься надо мной? — Их трое. Просто третьего никто никогда не видел, в отличие от белого и черного, которые периодически меняются местами. — Белый и черный? Они же оба двуликие? Или на самом деле они имеют разный цвет кожи и замазывают каждый свой цвет, чтобы быть похожими? Бред же. Может это просто их позывные для различий? — Он не работает на Акацуки и просто получает информацию от братьев для Мадары. — А ты, значит, работаешь на Мадару, да? — И вот я впервые задумался над тем, а не к старшему ли Учихе меня везут. — Я работаю на себя, но с Мадарой я сотрудничаю чаще, чем хотелось бы. — Вряд ли мы едем к нему в гости, как-то он не дружелюбен к своему родственничку. Мы перешли на стадию, когда стали отвечать на вопросы, и он, думаю, честно рассказал мне то, о чем я спрашивал, значит мне нужно ответить тем же. Он меня, конечно, бесит, но я верю ему. — У меня забрали кольцо после того, как я потерял обе руки, и Какудзо натянул меня за оплату своих услуг, а я съехал с катушек из-за разом навалившегося на меня дерьма, да. — Смысла врать нет, ведь его «птичка» наверняка выдала ему множество вариантов произошедшего. Хотя за мной было сложно следить, ведь я, в буквальном смысле этого слова, выпал из деятельности Акацуки. — Ты переспал с Какудзо? — Вообще не удивлен, что именно на этом ты акцентируешь внимание. — Поправочка, Учиха, да. Это Какудзо переспал со мной, а я вроде как был не согласен, да. — Наверно я переболел, потому что мой голос не дрогнул, будто мы говорили о том, что я ел на завтрак. — Что, такую информацию тебе не предоставляли твои крыски Дзецу, м? — Бросил я эту фразу ставшему ещё более мрачным брюнету. — Ну и чего замолчал, м? — Только не говори, что тебе меня жаль или ты восхищен моей силой, или что я должен был лучше… — Останешься в Акацуки, и Какудзо умрет до конца следующего года. — Внутри всё заледенело от его сосредоточенного голоса, который не звучал бравадой или угрозой. — Если уйдешь, то слухи о его смерти дойдут до тебя ещё до твоего дня рождения. — Это какая-то жесткая, безэмоциональная констатация факта, отчего замолчал уже я, не в силах перевести всё на шутку и, понимая, что произошедшее со мной на самом деле не пустяк, а серьезная вещь. Почему главный финансист не понес наказание? — Из Акацуки не уходят живыми, да. — Почему-то мой голос был надломленным, и мне даже пришлось удивленно прочистить горло. — Я смогу обеспечить твою жизнь, если ты останешься со мной. — Почему ты не смотришь в мою сторону? За всю дорогу ты лишь несколько раз бросил на меня косой взгляд, будто ты боишься меня. Или боишься напугать меня собой? — Какой тебе прок от меня, Учиха, м? — Он странный, определенно. — Обито. — Я не успел переспросить. — Моё имя — Обито. — Посмаковав на языке это сочетание букв и не дождавшись ответа, я всё же решил додавить своего оппонента. — Хорошо, Обито, да. — Нет, это имя звучит непривычно для меня, неужели когда-то я звал его именно так? — Так зачем тебе я, м? — Чтобы исключить новые отговорки, я даже корпусом повернулся к брюнету. — Любить, холить и лелеять, защищать и восхищаться. — Он едва заметно улыбнулся, впервые, после темы с Какудзо. — Бред, да. — Расслабленно произнес я, намекая, что этот вариант ответа мне не понравился. — Да, в моей голове эта фраза звучала лучше. — Он как-то тихо хмыкнул и улыбнулся шире, но менять свой ответ так и не стал. — А мы с тобой в прошлом, ну как бы… — Да. — И с ним, значит, тоже. Боги, да что же я за человек то? — Черт. — Долбанные на всю голову Учихи! Мне для полной коллекции только Саске не хватает, раздраженно подумал я. — А ты был… — Нет, я не был твоим клиентом. — Сказать что ли спасибо, за то, что мне не приходится подбирать слова? — Вот как, хм. — Мы встречались? Это было разово? Нет, лучше не спрашивать. — Ты совсем ничего не помнишь? — Сожаление, грусть? Что же ты чувствуешь? — Я помню Мадару, да. Но это можно отнести к предыстории, хм. — Уж про него то ты должен знать, если ты доставал меня из того борделя. — Я приехал забрать его в тот день. — Эм, надеюсь, ты не был следующим за ним? Страх мурашками гулял по телу, заставляя ежиться, хотя в машине было очень тепло. — Ты впервые услышал моё имя, голос, но мы не видели друг друга. — Я будто видел эту картину со стороны, как я лежу уродливой, потухшей куклой, а Учиха старший покидает комнату, где за дверью неспешно начинает вести с кем-то диалог. С кем-то, кто значительно младше, но довольно дерзок и не стесняется в своих выражениях. — Я заинтересовался тем, кто так легко пробил броню Мадары и заставил его опуститься до уровня тех, кого он сам презирал. — Этого я не помню, хм. — Стряхнув неприятное наваждение, отозвался я. — Так может и не нужно ломать то, что ты сам активно выстраивал? — Я, кажется, снова запутался. Яркая вывеска показывала через сколько миль мы въедем в Лас-Вегас. — Мы едем в Вегас, м? — Это был первый щелчок, говорящий о том, что так, как раньше уже не будет, но я не обратил на это внимание. — У меня там встреча с одним человечком, для укрепления взаимоотношений, так сказать. — И мы снова замолчали, каждый думая о своем.