Моя (не)идеальная жизнь: Превратности судьбы

Сколько прошло времени я уже перестал соображать, сказывался ненормированный сон последних дней и допросная комната. Хотя допросной я мог назвать это место слишком сильно приукрасив, а вот эпитет, который бы полностью отображал происходящее здесь, — клетка для ломания воли. Жирный негр, без пиджака и бронежилета, в некогда белой рубашке, орал не переставая вторую минуту. Я мог чувствовать его слюну на своем лице, не говоря уже о потном запахе, который исходил от этой туши. Со временем я даже понял, что у него под рубашкой майка, и, зацепившись за мысль — «для чего это нужно?» перестал обращать внимания на слова. То на голову мне выливали кружку с водой и швыряли в лицо документы, то едва ли не прижигали сигаретой руку и заявляли, что в общей камере меня пустят по кругу. Говоря честно, подобная угроза меня не напугала, потому что в отличие от пустых слов, со мной действительно делали подобное. На противоположном краю стола появился ствол, но я был хорошо зафиксирован наручниками, не имея возможности освободиться, при этом не повредив кисти. — Послушай, маленькая паскуда, если ты считаешь, что убийство Бренды сойдет тебе и твоим подельникам с рук, то ты глубоко ошибаешься. — А я всё не перестаю задаваться вопросом, зачем под рубашку надевают майку? Это обвинение я слышу начиная с того момента, как меня поместили в полицейскую машину. Проходя по участку, в «приемной» камере я видел Марка, Скуби и ещё троих парней, имена которых даже не узнавал. У них нет доказательств, хотя бы потому, что я работаю один. Не знаю, когда по закону мне должны были прислать адвоката, но делать этого они не спешили, а я не спешил отвечать на любые провокации, периодически перебирая варианты последнего звонка. Так близко мне не приходилось общаться с представителями правопорядка, но право на один звонок ещё никто не отменял. Сначала, когда меня обвинили в преднамеренном убийстве, я подумал о Симсе, но всплыло имя какой-то Бренды. Со временем, когда мне порционно выдавали детали «содеянного мной», обвиняя ещё и в убийстве не рожденного ребенка, я наконец понял о ком шла речь. Ненормальная, в которую была влюблена дочь главы полиции, обрюхатевшего уже мертвую стерву. Бразильские сериалы отдыхают, по накалу страстей в этой дыре. — Ты будешь мечтать о смерти, а потом повесишься на полотенце, прямо в душе. — Очередная угроза, сказанная неразборчивым рыком, не возымела у меня никакого отклика.— Скоро мы получим ордер на обыск дома, и если там будет хоть след от наркоты, что ты и твои дружки толкаете, то всё! И даже если там ничего не будет, мы всё равно найдем то, что ищем. — След? Это даже смешно. У меня там лаборатория по производству, поэтому даже подкидывать ничего не надо будет. Кстати, если я опоздаю с кристаллизацией, хотя бы на пару часов, то всю партию можно будет отправлять в помойку, потому что даже в качестве сырья она не сгодится. А ещё там много заготовленного нитроглицерина, для моей глины, и если обнаружат такой «тайник», то моментально повесят мне на шею и смерть Симса. Беременная особа умерла от передоза прямо в школьном туалете, из-за поднявшейся шумихи заведующий по учебной части выдал некоторых «неугодных», которые должны были стать козлами отпущения. Как я попал в этот список, нет нужды напрягаться, чтобы вспомнить. Я вместе с другими учениками находился в полицейском участке, и для меня сейчас самое главное, чтобы они все разом не указали на меня. Издалека донесся звон разбиваемого стакана, и я немного расслабился, понимая, что другим сейчас так же весело как мне. В Акацуки предпочтительнее было умереть, чем позволить знаниям покинуть твою черепную коробку, но сейчас мне всего лишь предъявляют косвенное убийство беременной школьницы, которое я точно не совершал. Всего лишь… Мне достаточно произнести голосовую команду и подождать десять секунд, чтобы оставить вместо этого города кратер. Моя жизнь уже давно не стоит и цента. Сделав выбор, я смогу показать этому миру величайшее моё творение. Когда-то давно, нам объясняли, что у людей это в природе — причинить вред тем, кого любишь. Выходит, что я выкажу высшую форму проявления любви к человечеству? Но я не испытываю подобного. Всё с точностью наоборот, я не считаю этих тварей за людей, хотя с другой стороны, я хочу их познакомить со своим виденьем искусства. То, что заставит всех этих безмозглых кусков мяса, хоть на секунду почувствовать себя живыми! Я стал слишком добрым. Одна маленькая загвоздка не дает мне воплотить свой план в действие. Я всё ещё хочу жить, хотя и не понимаю, зачем мне это? Никогда не считал себя склонным к суициду, да и подорви я себя, для меня бы это было не в счет. Неуверенно моргнув, я понял, что в комнате остался совсем один, поэтому смог позволить себе глубокий вдох, отдавая себе отчет в том, что за мной всё ещё наблюдают. Странные мысли и странная ситуация напоминали бред, но вся моя жизнь отчетливо этим пропахла. Иногда начинало казаться, что это происходит вовсе не со мной, может так и появляется раздвоение личности? Рассматривая металлический браслет, я вдруг осознал, что хочу татуировку. Вот прямо сейчас. Так отчетливо видя картинки маленьких черных птичек идущих от среднего пальца и поднимающихся ввысь по руке, постепенно увеличиваясь в размерах, я подумал, что окончательно сошел с ума. Я должен переживать, по поводу произошедшего, и думать как бы меня не обвинили остальные «подельники», а вместо этого фантазирую, как моё тело покрывается черно-белой татуировкой. Если подозвать того, кто меня допрашивает, то может и удастся найти ключ от наручников в его кармане, но не факт, что он у него есть. Конечно, просто так мне не дадут «работать», поэтому придется бить. Ногой. Вот только времени у меня не останется, потому что сюда вбегут другие копы. Жаль, что не в одном дурацком школьном учебнике не написано о том, как выйти из этой ситуации, возможно тогда бы в Детройте занятия посещали чаще. Моё преимущество в том, что я не школьник и подобные пустые знания для промывки мозгов мне не нужны. Ждать я не умею, не люблю, но пока с этой задачей удается справиться, хотя бы потому, что нужный момент ещё не настал. Сколько же сейчас времени? — Твои документы липа. — Новое действующее лицо уселось напротив меня. Судя по всему это «хороший» полицейский. — Как тебя зовут? — Я изучал тонкие скулы белого мужчины в строгих очках и молчал. — Твой адвокат прибудет через десять минут. — Это хорошо, но вы лжете. Вы запустите его через десять минут. — Марк сказал, что ты снабжал школьников чистейшей дурью. — Как бы невзначай он обронил эту фразу, обходя стол и приближаясь ко мне. Молчи, Дейдара, просто молчи! Это же провокация. — Если ты начнешь сотрудничать с нами, то мы будем ходатайствовать за тебя в суде. — У них ничего нет на меня, это блеф. — Мы поймали тебя, в любом случае, осталось только определиться со статьей. — Передо мной выложили мой поддельный паспорт, коробок, в котором я передавал товар для реализации Марку, и распечатку с камеры наблюдения за несколько кварталов до дома Симса. Всё, что я пытался выстроить, за один короткий миг готово было рухнуть, как срубленное дерево. Вот только отпечатки пальцев они не имели права с меня снимать без присутствия моих опекунов, поэтому самое главное не трогать вещи, выложенные на стол. Коробок брал не только я, доказать у них ничего не выйдет, а фото слишком смазанное, я буду отрицать. Единственное, что меня может потопить, это паспорт. Конечно, я не занимаюсь изготовлением и фальсификацией государственных документов, что наказывается сроком от пяти лет, но за пользование подделкой тоже сажают или депортируют. Настоящих документов у меня нет, а если назваться и позволить им пробить меня по базе, то это будет означать подписать себе встречу с электрическим стулом. Или сейчас в ходу простая эвтаназия? Хотелось бы знать, подействует ли на меня введенный яд, и если нет, то мне заменят смертную казнь пожизненным заключением? Хотя нет, не хотелось бы это узнавать. Сначала левое, а затем и правое запястье освободили от своеобразного украшения, и первое что я сделал, принялся растирать алые рубцы. Кому я могу позвонить, чтобы мне помогли? Акацуки выпадают сразу, Обито? Он поможет, и в кротчайший срок окажется каким-то чудом рядом, вырежет всех неугодных, заплатит там, где посчитает нужным, и наладит старые связи, вербуя в свои ряды новых сотрудников. А я вновь провалюсь, даже с такими простыми планами. Винсент? Маршалл? Один — слишком маленькая фигура в этом городе, а другой — итак не уверен в моей причастности к рядам Акацуки, и, если дать ему такой козырь, он задушит меня. Ещё немного и я войду в историю как самый неудачливый террорист. Браво, Дейдара! — Я ведь имею право на один звонок, м? — Впервые заговорил я, отмечая как внутренне возликовал мужчина, но это не было его заслугой. — Конечно. — Он закурил и махнул рукой, поле чего, секунд через тридцать, внесли радиотрубку и быстро удалились. — Я зайду через пару минут. — Затушив едва начатую сигарету, меня оставили в полном одиночестве. Наверное, стать взрослым — это позволить серости разъесть твою душу, перестать испытывать яркие эмоции и делать выбор только в пользу прагматизма. Тебе может быть десять, но от пережитого твое мироощущения внезапно стало бесцветным — скорей всего ты повзрослел. Или тебе тридцать, но весь мир такой же яркий как в фантастических рассказах — это значит, что тебе повезло, и ты остался ребенком. Похоже я престал верить в чудеса, и постоянное чувство разочарования сделало своё «серое» дело. Что ж, я сам предпочел этот путь, ведь лишая себя опоры и оставаясь в одиночестве, ты просто вынужден вырасти. — Винсент, я нахожусь в местном полицейском участке и прошу тебя связаться с моим работодателем, чтобы он внес за меня залог, да. — Едва док снял трубку, как я тут же выпалил всю нужную информацию. Это, конечно, не решит мою проблему с законом, но лучше я буду дома, чем с этими уникумами. — Даниэль? — Как много на самом деле значит твоё имя. Без своего, я абсолютно никто, и невозможность позволить себе стать хоть чуточку честным перестала забавлять. — Я бы позвонил сам, но не могу вспомнить номер, да. — Очередная ложь, наверно это патология — врать даже в мелочах. — Передай ему, что это срочно, да. — Сбросив вызов, я принялся делать то, что у меня выходило из рук вон плохо. Ждать. Если бы я мог знать наперед, чем обернется то или иное решение, то вел бы себя по-другому со всеми. Дар предвиденья, наверное, очень полезный, вот только я никогда не был фаталистом, и скорей всего зная неугодное будущее, я бы старался его исправить. Когда вернулся мужчина в очках, вместе с ним был мой адвокат, который сразу же стал грузить мозг законами штата и практикой судов в данном вопросе. Вот только говорил он о моей косвенной причастности к убийству девицы, что меня мало интересовало. Всё дело в том, что я знаю истинную причину всего, что происходит — допрос, подстава с убийством, наркотики, имя этому — Ким, дочь начальника полиции. Исходя из моей теории, всему виной любовный треугольник. Ким любит Бренду. Бренда любит отца Ким. А отец Ким похоже тупой «плейбой». А вот малышка Ким отца не любит, да и в Бренде она разочаровалась настолько, что решила её просто убить. Не исключаю варианта, что между отцом и дочерью когда-то тоже были своеобразные любовные отношения. И говоря о любви, я имею в виду далеко не семейные узы, вместо «заботы», я подразумеваю желание «владеть». — Сотрудничать выгодно, в любом случае, ты понимаешь? — Переведя более осмысленный взгляд на пухловатого, только начинающего лысеть адвоката, я попытался припомнить, о чем он вещал ближайшие минут двадцать? — Нам нужно связаться с твоими родителями. — У меня их нет, да. — Оказывается, мне дали протокол обвинений, на котором я должен был поставить подпись. — У тебя должен быть опекун. — Резонно. Но я никогда не знал этих мифических существ, потому что в моей жизни не было ситуаций, когда это бы требовалось. — Я вышел замуж, и как я понимаю, моим опекуном автоматически стал супруг, м? — Его глаза в праведном ужасе распахнулись, едва ли не становясь больше очков. — Или после регистрации брака я приобретаю полный набор прав и обязанностей совершеннолетнего, и мне не нужен опекун, м? — Продемонстрировав золотой ободок на безымянном пальце, я подпер другой рукой щеку, готовясь к очередной лекции о моей аморальности. Как выяснилось пятью минутами позже, цветные меньшинства были у этого типа не в почете, и он просто отказался вести моё дело, покинув допросную облив меня словесным поносом. Не понимаю, почему людей так напрягает эта сторона моей жизни? Какая разница с кем я сплю? Почему мне всё равно, что творится у него в постели, а ему нет? Хотя если для него это столь же омерзительно, как-то, что делал Дзецу с Лакки, для меня, то я могу понять. Но ведь это абсолютно разные вещи. Как-то всё слишком сложно. — Я что, похож на твою шестерку? — Дверь открыл Маршалл без сопровождения, а значит, моя ставка сыграла и у него в участке были свои люди. Это было ожидаемо, ведь если ты работаешь с мафией, то ты в доле и с правоохранительными органами, иначе тебя заметут до того как успеешь развернуться. — Вставай. — А ты думаешь, я бы позвал кого-нибудь другого, после того как мы вчера посекретничали, м? — Легко оказываясь на своих двоих я размял затекшие плечи. Теперь оставалось вести себя в более наглой манере, чтобы этому индюку не пришло в голову попытаться сделать меня должным ему. — Почему так долго, м? — Уже подходя к дверям, слишком нагло спросил я, хотя после звонка Винсенту не прошло и сорока минут. — Задумался, а почему я вообще должен отдавать за тебя деньги? — Собственно обязанности такой у тебя нет, но отказать мне — значит отказать Акацуки, а с ними ты ещё планируешь работать. Он не дал мне пройти вперед, разворачиваясь и начиная шагать к выходу впереди меня, что было плохим знаком. Это значит, что он чувствует себя хозяином положения, победителем, а я явно что-то упускаю. Молчаливая процессия заставляла меня чувствовать себя неуютно, а все эти холеные морды, работающие в участке, даже рта не раскрыли, навевая ещё более жуткое ощущение. Никто, абсолютно никто не издал ни звука, провожая немигающими взглядами мою скромную персону. Может я немного переборщил? Что-то не дает мне покоя и это «что-то» обнаружилось, едва мы вышли на улицу и направились не к парковке, а на стоянку персонала. — Значит Маршалл — всего лишь псевдоним, м? — Боги, какой же я кретин! Убейся, позорник-Дейдара! — Я отвезу тебя. — Патрульный автомобиль отозвался на пульт в руках мужчины, а мой глаз нервно дернулся, от осознания того, кто же этот человек. Не думал, что с отцом Ким я сойдусь быстрее, чем с самой Ким.