***
— Ну что за напасть? — Тяжело вздыхая, брюнет с черной копной волос снял наушник и подпер подбородок рукой. — Вы же не хотите сказать, что верили в успех этой авантюры? — Мужчина с рыжими волосами, не отрывая взгляда от маленького монитора, отозвался спустя несколько секунд. — Маленький шанс оставался, но сегодня удача не на моей стороне. Пока не на моей. — На точно таком же маленьком экране, Мадара наблюдал, как «птица» и «кот» обмениваясь знаками, умудрялись спорить друг с другом. — То есть, если бы Итачи самостоятельно убил Дейдару, вы бы остались довольны? — Спокойствие Пэйна нервировало главного акционера Акацуки, хотя бы потому, что он надеялся заставить пирсингованного хоть чуть-чуть понервничать. Цокнув, брюнет стал лениво рассматривать «жужжащих» от негодования хозяев уже мёртвых бойцов. — Во всяком случае, это бы меня порадовало. — Парочка на экране наконец двинулась дальше, придя к согласию хоть в чём-то. — Нет, ты посмотри, они уже договорились перепроверить трупы! — Мадара мог бы запретить подобное поведение Итачи, но с середины боя он счел метод Пэйна более интересным и подключил свой микрофон к микрофону рыжего соседа, транслируя музыку в уши своему бойцу. — Мне начинает казаться, что вам просто нравится сталкивать их лбами и наблюдать за реакцией. — Пэйн открыл вкладку с музыкой, подбирая следующий трек, и только одному ему были известны причины выбора определенных песен. Сначала Учиха подумал, что путем такой трансляции рыжий передает скрытые знаки и подсказки юному блондину, однако расшифровать послания, если они и были, у него не получилось, а спрашивать, было ниже его достоинства. — Что? — Искренне возмутился старший мужчина. — Нет конечно. Я просто не теряю надежду и верю, что Итачи-кун закончит начатое когда-то, убив эту надоедливую блоху. — Недовольство окружающих персон нарастало, ведь оставшиеся бойцы тянули время, а тем, кто уже потерял право на победу, не хотелось задерживаться ещё дольше. — И мысли нет, что Дейдара может убить вашего супруга? — На последнее слово Мадара отреагировал быстрым движением глаз в сторону говорившего, который слишком внимательно наблюдал за скучными действиями на экране. — Это даже не смешно. — Не припоминая, когда именно он сообщил пирсингованному о том, что с Итачи его связывает немного другого рода родство, Мадара не стал акцентировать на этом внимание. Но засечка в мозгу у главы мёртвого клана всё-таки появилась и эту информацию он ещё изучит более досконально. — У Итачи руки трясутся. — Брюнет это тоже видел, и о состоянии своего младшего супруга знал не понаслышке, но ему хотелось потомить Пэйна подольше, для придания большей значимости сюрпризу. Пусть и неприятному. — Смею тебя уверить, что это из-за того, что он понял кто перед ним, а не из-за проблем с физической подготовкой. — Небрежно бросил Мадара, будто это ничего для него не значило. Блефовать умели оба, ровно как и определять недомолвки своего оппонента, по этой причине эти двое не перерезали друг другу глотки уже долгое время. Выдержка — признак мастерства, и два матёрых убийцы, не испытывающие друг к другу и малейшей симпатии, лишь подтверждали это высказывание. — Даже так. — На экране «птица» добила бессознательное тело, которое было на грани смерти и уже не могло придти в себя самостоятельно. — Друг мой, возможность испытывать вину, сожаление и раскаяние, это самый лучший индикатор человечности. А Итачи-кун слишком юн, его наивные детские мечты о гуманности и справедливости порой доводят меня до истерического приступа смеха. — На этих словах Мадара поднялся со своего места и улыбнулся в оскале, обводя гудящий недовольный рой любителей лёгкой наживы. — Мадара-сама? — Пэйн наконец оторвался от монитора и без интереса посмотрел на взбудораженного брюнета. Эксцентричность, как в прочем и маниакальность, шли впереди Мадары на добрый метр, поэтому глава Акацуки предпочитал знать заранее, что собирается совершать его «коллега». — Нет смысла досматривать эту трагикомедию. Итачи не убьет его. — Жестко произнес Учиха, словно бил наотмашь, пусть не кулаками, но словами. — Как разрешится этот бой мне больше не интересно. — Покидать ложе было нельзя, но разве существуют запреты для того, кто в совершенстве владеет гипнозом? Мадаре лишь оставалось выбрать, что именно он внушит, может сейчас он занимался именно этим? — Будете останавливать бой? — Задавая этот вопрос, Пэйн был практически на сто процентов уверен, что получит отрицательный ответ, и брюнет его не разочаровал в этом плане. — Нет. — Достав из кармана ещё один телефон, Мадара протянул его мужчине с рыжими волосами. — Передай Итачи-куну его мобильный, пусть свяжется со мной по завершению. Я подготовлю выигрыш и буду ждать тебя и эту надоедливую вошь в гости, адрес пришлю чуть позже. — Учиха ясно озвучил, что проиграл это пари, однако он был свято уверен, что младший брюнет точно так же, как и другой участник боёв, выживет. — Итачи подвезти? — Убирая телефон, уточнил Пэйн. — Нет необходимости, ему нужно будет проветрить голову. Не задерживайтесь. — Кивнув друг другу на прощание, мужчины вернулись к своим занятиям, Пэйн — смотрел в монитор, а Мадара — общался с организатором.***
Меня трясло. Мелодия побуждала к действиям, но единственное на что я был способен это добить вот уже второй «труп», который и не мертвец был вовсе. Перефразировав приказ Пэйна, я понял, что должен просто не сдохнуть тут. Но если идти дальше и додумать развязку, то «не проиграть», в данном контексте, означает — позволить выиграть другому. Интересно, на что будет направлена эта проверка? На мою сообразительность? Где вообще была гарантия того, что я останусь с бойцом Мадары в финале? Удовлетворившись результатами «проверки», я вернулся к исходной позиции, к которой двигался и этот индивид. Судя по тому, что у нас происходит, меня убивать он не горел желанием и тут опять же три варианта. Первое, ему приказали не трогать последнего выжившего, если им окажусь именно я. Второе, он втирается в доверие и просто ждёт удобного случая. Третье, он подведет меня к чему-то, что подставит меня и приведет к моей смерти. Дерьмо! Может я снова всё усложнил и пытаюсь найти двойное дно там, где его нет? Что если мне просто надо убить всех и не мучиться? Боль медленно накатывала, мешая трезво рассуждать, хотя, когда это я вообще мог спокойно и рационально думать? Я попытался шагнуть ближе к «коту», но он тут же выставил ладонь в жесте «стоп». Боги, я его уже ненавижу! — Немедленно продолжить бой, иначе нам придется дисквалифицировать вас! — Признаюсь, я от неожиданности дёрнулся как от удара током. Вот какого чёрта, ведущий снова голос подал? И что это вообще значит? Победителя же не будет, и тогда… Стоп. Если нет победителя, то и проигравшего нет! Отличная новость! Вот только «кот» почему-то высказал своё несогласие жестами. На мою пантомиму «что случилось?», он просто показал на меня и поднял обе руки вверх, явно намекая на то, чтобы я сдался. Ага, как же, нашел идиота! Я ответил ему средним пальцем, и мы в который раз зашли в тупик, видимо переговорщики из нас так себе. — Атакуйте! — Да уймись ты уже! Я резко дёрнул головой, будто пытаясь отогнать назойливую муху. Ни черта не понимаю! Этот тип в маске уже наверно в третий раз показывал мне жест — «сдавайся», на что он вообще надеется? — Я считаю до трёх. Один. — Ещё раз пробежавшись глазами по периметру клетки, я не увидел то, чем они смогут заставить нас. — Два. — Никаких механизмов на нас не помещали, поэтому воздействовать непосредственно на тело они тоже не смогут. Бояться нечего. — Три. Я рухнул на колени как подкошенный, вопя так, что порвал губы о клейкую ленту, хотя уверенным здесь быть нельзя. Высокочастотный, громкий, бесконечно долгий визг или писк, раскалывал черепную коробку изнутри, и избавиться от него было нельзя. Клянусь, в эти несколько секунд я не то, что забыл о своём оппоненте, я забыл, где нахожусь и кем являюсь! Когда ты испытываешь боль, то ни о чём другом, кроме как «когда это прекратится!», ты чисто физически думать не можешь. Я пытался содрать маску, чтобы вырвать наушники, даже не обращая внимания на то, как перчатка с когтями пропорола костюм, оставляя новые царапины. При сильном воздействии на слух, веки невозможно открыть, поэтому я упустил момент, когда «кот» сократил дистанцию между нами до смертельно опасной. Я слышал спокойный голос Пэйна и нервные интонации организатора, но ни слова не удавалось разобрать из-за этой звуковой пытки. Подцепив один из ремешков, удерживающих на мне маску, я практически смог отстегнуть её, но кисти с силой развели в стороны. Этому ублюдку подыгрывают? Или он глухой? Но он же тоже слышал музыку! Или он так дразнил меня? Писк прекратился, но остаточный звон мутил рассудок, и я был готов проблеваться, однако клейкая лента всё ещё была под маской. Множественный шум голосов, какие-то крики, и я впервые увидел действие кармы с таким быстрым её проявлением. «Кот» отпихнул меня, хватаясь за голову, а я, воспользовавшись случаем двинул ему точно в надоедливую морду. Трещинки, как паутинки, расползались по белой поверхности маски, и я замахнулся снова, но он упал, и это разом перестало приносить удовольствие. Может виной всему было отсутствие музыки, а может причина в том, что это был человек Мадары и я хотел заставить его мучиться, сожалеть, что он вообще связался с этим дикобразом. Бить того, кто это даже не почувствует абсолютно невкусно. Ненавижу когда меня игнорируют. — Это абсурд! — Пытаясь вытряхнуть какофонию чужих голосов из ушей, я судорожно затряс головой, а мой оппонент затих на полу, продолжая держаться за голову, но уже не дёргаясь в припадке. Я тебя понимаю, но мы всё-таки противники, поэтому каждый сам за себя. — Это же… — Пусть они сами решат, кто победил, и закончим этот спектакль. — Глубокий голос Пэйна подхватили ещё десяток одобрительных выкриков, а я опять не мог видеть полной картины. Гадкое послевкусие горчило, заставляя кривиться под маской. — Хорошо-хорошо, только давайте будем разумны. — Ого, а там видимо тоже стало жарко. А ведь все такие собранные и отстраненные были, тоже мне, сливки высшего общества! — Победит тот, кто выйдет первым. Всё! — Ему угрожали, и наверно даже пытались запугивать, демонстрируя предметы для расправы, но отдать мужику должное, голосок у него не дрогнул. — Господа, мы обсудим это по окончанию боёв. — Полная тишина свидетельствовала о том, что меня отключили от связи, ну или то, что я окончательно оглох. Предпочтительнее всё-таки первый вариант. Всё просто замечательно. Сетчатая дверь была открыта тем самым индивидом, который надевал на нас наручники, и у меня появилась гаденькая мысль заковать его самого. Ну серьезно, как других так можно, а сам что, не горит желанием? Увидеть коридор, ведущий к гримёркам, оказалось до странности приятно. И я даже подался вперёд, но нога поднялась с сильным утяжелением, что заставляло болезненно хмуриться и попытаться стряхнуть груз. То есть когтистую перчатку «кота». Он ещё не успел принять полностью вертикальное положение, и видимо таким образом пытался задержать меня. Зачем? Какая разница, если победа останется за мной, ведь мы оба остались в живых, разве не в этом смысл? На его маске не хватало несколько кусочков, и я пытался разглядеть за ними лицо своего оппонента, но ничего не выходило. Это настолько странно, стоять вот так и вглядываться в бездушную маску, хотя я и сам скрыт под всей этой мишурой, но я то знаю кто я. Но вопрос в другом, кто ты? Моя рука в когтистой перчатке потянулась к животной морде и, ухватив её за немного выступающий нос, потянула на себя. Он не двигался, и, если бы я сдернул этот обязательный атрибут, у него наверняка бы появились проблемы, вот только должно ли это меня волновать? У меня никогда не было желания убивать, это был лишь побочный результат моих взрывов, я не маньяк. Я никогда не желал оказаться в подобной ситуации, но некоторые навыки мне буквально вдалбливали, для того чтобы я мог обезопасить себя, так зачем мне всё это? Я не хочу. Подобный вид развлечений мне скучен. Рука соскользнула с чужой маски и указала на выход, ясно давая понять, что я отдаю чужаку победу. Пэйн говорил, что я должен сам решить буду убивать или нет, и моя задача не проиграть, так зачем мне напрягаться, если выгоды никакой не будет? Правильно ли это? Гуманность? Нет. «Кот», сильно раскачиваясь, направлялся к коридору, и я тоже сделал шаг, выжигая взглядом дыру на его спине. Или он идиот, или настолько верит в то, что я не нападу со спины. Считает меня благородным? Не хочу. Ступни адски болели, и я бы не отказался от помощи врача, но впереди показался лишь Пэйн, до странного спокойный. — Приведи себя в порядок. — Я обогнал бывшего соперника уже в коридоре, но рыжему было ровным счетом наплевать на меня, и от этого внутри что-то сдохло, схлопнулось, исчезло. Омерзение к самому себе, разочарование и неудовлетворение, вот весь спектр моих эмоций на данный момент. Какая радость или гордость? Я — ничтожество, которое снова всё сделало не так. Ненавижу! — Хорошая работа. — Я уже прошел пирсингованного и направлялся к гримёрке, когда услышал эту фразу, и клянусь, лучше бы я не оборачивался! Говорили не со мной, а с «котом», который подпирал стену. — Мадара передал тебе… — Сдохните все! Громко клацая по полу, доводя ноги до болезненных судорог, я прибавил шаг и от души шарахнул дверью, скрываясь в комнатке педика. Этого оказалось слишком мало, и я, открыв дверь, снова жахнул ей, готовясь повторить этот ритуал в третий раз, но запал потух. Пустая комната не напрягала, поэтому я мог швырять вещи и громко материться, не думая о последствиях. Куда делся этот, ёбнутый на всю свою голову, Мадара? Кто приложил Пэйна, что он похвалил другого бойца, а не своего собственного? Где, мать вашу, мне найти врача? У меня тут кишки скоро из живота полезут! Всем что, плевать?! Дрожь не удавалось унять, и я не мог даже выкрутить вентиль в раковине, чтобы смочить полотенце и обтереть себя. На паническую атаку не похоже, тогда что это ещё такое? Невроз? Вспышка неконтролируемого гнева вылилась в поломку раковины и её последующее разбитие об пол. Только когда входная дверь хлопнула, я осознал, что стою абсолютно голым, а вся одежда осталась в комнате. — Пэйн-сама, мне надо попасть в больницу, да. — Пытаясь унять клокочущую ярость, я вышел к рыжему, прикрывая глубокую рваную рану, которая продолжала активно кровоточить. — И здесь нет воды, хм. — Точней она была, пока я не сломал смеситель. — Прикройся, я позову врача. — Ну почему мне хочется начать оправдываться? Почему рядом с этим человеком я всегда могу только мямлить и смотреть в пол? Хлопок двери заставил меня сокрушенно покачать головой. Я идиот. Пирсингованный больше не зашел, а пухленький врач, с круглыми очками, провозился со мной минут сорок. Рану сцепили медицинскими скобами, потому что он, видите ли, не хирург и зашивать не умеет, а ступни обработали и перетянули свежими бинтами, активно пропагандируя мне постельный режим. Тело чесалось, мне казалось от меня воняет как от дохлого кенгуру, а хромоногая походка на пятках делала из меня инвалидного кузнечика. Я стал бледным, даже каким-то серым, да и держался наверняка только из-за злости, но упорно двигался к грузовому лифту, где меня ждал начальник. А вот бывший или настоящий, ещё только предстояло узнать.