Моя (не)идеальная жизнь: Превратности судьбы

Тело трясло, а сердце бешено колотилось, прокручивая одну и ту же мысль: «Чику предал меня»?! Сочный металлический лязг снятия пистолета с предохранителя слился с гулкими шагами Пэйна. Я не мог оторвать лоб от коленей, чтобы посмотреть ему в глаза, продолжая беззвучно смеяться, а он молчал и ждал чего-то. Я не заметил как запястья с характерным бряканьем освободили, кожаные ботинки — единственное что попадалось в обзор, когда я пялился на мраморный пол. — Я уже видел слёзы страха, предсмертные истерики, но это другое. — Безразличный рыжий упёр дуло огнестрела в самый верх моего лба и, достаточно резко усилив нажим, заставил меня поднять голову. — Это слёзы потерянного человека, возомнившего, что годы одиночества, депрессия и коммуникативный кризис остались позади за счёт таких непрочных уз как любовь и дружба. — Холодный металл прочертил восходящую от подбородка полоску, «слизывая» влажную дорожку. — Если ты думаешь о том, что тебя снова предали, то ты глубоко заблуждаешься. — Продолжая истерично подхихикивать, я растирал саднящие запястья, не спеша отрывать ленту со рта. Вообще, когда перед лицом маячит возведённый пистолет, не очень хочется рыпаться, как-то разом включается инстинкт самосохранения. — Всё, что ты услышал, было лишь объективной оценкой твоего нынешнего положения, но если бы ты мог разделять эмоции и работу, то ошибок в твоей жизни было бы гораздо меньше. — Пирсингованный опустил пистолет и повернулся ко мне спиной. Откуда такая уверенность, что я не буду сопротивляться и не нападу? Идеальный же момент! — В твою пустую голову иногда залетали мысли о том, что ты слишком плох, недостойный любви или заботы? — Камеру отключили, медленно нагнетая обстановку. Ноутбук бережно отправился на стенной выступ за столом, продолжая светить монитором и стандартной картинкой зелёного поля. — Наверняка. Ты сам себя не любишь и презираешь, и всё это взращено в твоей личности с самых пелёнок. — Щелчок зажигалки и толстые свечи одна за другой вспыхнули гипнотическим огоньком, фиксируя моё внимание именно на этом тепле. — Все от тебя отказывались, и ты в глубине души считаешь что так и должно быть, ведь ты неправильный. — Пэйн внимательно смотрел на меня, а я тупо поражался тому, что оттенок его волос так похож на огонёк свеч. — Защитный механизм выпячивания своей инакости, чтобы обезопасить себя, больше не сработает, Дейдара. — Продолжая удерживать пистолет одной рукой, пирсингованный убирал вещи со стола во внутренние ящики. — Я вижу одинокого ребёнка, который отчаянно хочет найти своё место рядом с кем-то, и всячески отрицающего это внутреннее желание. — Жестом мне показали подняться, и я как под гипнозом выполнил этот приказ, тут же хватаясь за стул, потому что израненные стопы затекли, причиняя такую боль, будто я встал на морского ежа. — Быть одному проще, верно? Не предадут, не сделают больно. — Узел на галстуке рыжего ослаб под ловкими пальцами своего хозяина. — Я вижу того, кого отвергали, отвергают и будут отвергать снова и снова, чтобы окончательно вбить тебе в мозг отвращение к самому себе. — Глава Акацуки обогнул стол, снова двигаясь ко мне. — Мне нужно то, что находится у тебя вот здесь. — В центр лба упёрлось дуло, а сам Пэйн склонился к моему лицу, и я не знаю от какого именно из действий, но я зажмурился. — Я вытащу это через твою боль, и ты должен всё вытерпеть. — Дыхание защекотало кожу, но запаха вишневого табака совсем не ощущалось. Происходящее оставалось за гранью моего понимания, глава организации делал непонятные вещи и никак это не комментировал. А должен ли он? И что-то мне подсказывает, что Пэйну нужны не мои мозги, а ответы на какие-то вопросы. Но почему у меня до сих пор ничего не спросили? Помимо свеч в комнате зажгли две курильни, с таким дурманом, что поплыли картинки перед глазами. Стул конечно же убрали, а меня снова пристегнули, только в этот раз к крышке стола, отчего сесть пришлось на ледяной мрамор пола. Чёрный галстук покинул шею рыжего и до того как я осознал что он собирается сделать, мои глаза утонули во тьме. — Даже не думай о том, чтобы снять наручники, повязку или скотч. — Да что, мать вашу, происходит?! Воздуха вообще не было, только тяжелый горьковатый дым, который продолжал пропитывать всё пространство кабинета. «Идеальный день, пропустить по стаканчику сангрии в парке.» Эти слова дали разряд в тело на несколько сот вольт, и я дёрнулся, тут же до звёздочек ударяясь макушкой о край столешницы и снова падая мёртвой рыбой на пол.«А потом, когда стемнеет, мы пойдём домой.» Я заорал Пэйну, срывая саднящее горло. Ненавижу! Громкость песни не позволяла больше ничего услышать, но по вибрациям я понял, что дверь в кабинет закрылась ни то впуская, ни то выпуская кого-то. «Идеальный день, кормить зверей в зоопарке, потом в кино и позже домой.» — Нет. Этого просто не может быть! Гипноз, внушение, зомбирование, я всё это прочувствовал на собственной шкуре, а точней собственным серым веществом, находящимся в черепной коробке. Так ломают личность, делают послушным, однотонным, ровным и легко контролируемым, сминают волю к сопротивлению и отстаиванию своих интересов. Всегда есть что-то, яркое пятно, якорь, называть это можно как угодно, но это твоя личная плаха и кнут. Если попросить жертву описать момент насилия, то обязательно всплывет такой маленький крючок, у кого-то это запах, у кого-то звук или прикосновение, да даже вкус, всё специфично, но это есть. Ты можешь не помнить лица, времени года, позы, но твоё сознание зафиксируется на чём-то, чтобы ты не двинулся. Я помню Мадару лишь кусками, волосы, физическую силу, шипящий шепот, блядское звяканье часов и рингтон его несмолкающего телефона. Это та самая песня, которая свела меня с ума! Она допевала до середины второго куплета, затем смолкала на короткий миг, и звонивший снова пытался достать хозяина мобильного. А когда начался самый ад с подсадкой на наркотики, то мне ставили её на повтор до тошноты и крови в ушах. Клянусь, если бы меня не связывали, то я бы пробил гвоздём собственные барабанные перепонки! «О, это такой идеальный день, я счастлив, что провёл его с тобой.» Даже будучи обдолбанным в край, во время секса с очередным клиентом играла эта песня. Доходило до того, что я начинал ей подпевать, из-за чего мог получить по лицу. Ад! «О, такой идеальный день, лишь из-за тебя я держусь.» Держусь? Ради чего я держусь? Ради кого? Жизнь странная штука, почему-то важным становятся самые глупые вещи. В среднем за один приём с одним человеком песня успевала повториться от девяти до двенадцати раз, так я мог считать без часов. Это действительно попахивает моей неисправностью, считать время не минутами, а музыкальными треками. Сейчас шел шестой заход, и я пробил затылок об столешницу, сорвал голос, изодрал запястья о наручники, продолжая лежать на «льду», но никого не было. Реальность? А где она? Я сейчас проснусь в борделе после очередной передозировки и больше не буду думать о своей никчёмной жизни, такая жизнь тоже жизнь, если лишить себя эмоций. Или я всё-таки выбрался? Где я вообще и почему так темно? Восьмой раз песня затихла для того чтобы начаться снова, но в этом момент вмешался новый звук. Щелчок входной двери, такой липкий, страшный, что я замер, наивно полагая что если не вижу я, значит, и не видят меня. Колени из-за жёсткости пола болели, а сидеть ягодицами на холодном не получалось, яйца отмерзали слишком быстро, я бы даже встал, но цепочка наручников не позволяла это сделать. За новым витком музыки не слышно ни посторонних звуков, ни моего крика, хотя может я молчу? Грубая ткань перчатки уверенно и властно стягивает волосы к саднящему затылку, освобождая лицо от липких паутинок. Выдыхаю почти с облегчением, понимая, что я больше не один, но чужое запястье замерло рядом с ушной раковиной и внутри всё оборвалось от звука звонкого тиканья тонкой секундной стрелки. — Ну здравствуй, малолетняя проблядь. — Волоски на руках и задней стороны шеи вздыбились, и я отшатнулся, но мне уже успели придать ускорение, отбрасывая в сторону. Наручники едва не сломали бугорки на запястьях, прорывая кожу и врезаясь в мясо. — Ты же не думал, что отделаешься так легко, попытавшись забрать мою собственность? — Мадара?! — У такой детдомовской гнили и не могло быть хорошего воспитания. — Нет, это мой бред. Тихо поскуливая от боли, я всё пытался отползти, но руки невозможно было вытащить из плотного кольца наручников. Оторвать! — Твои родители должны были удушить тебя пуповиной, чтобы не выросла такая тварь. — Это уже было! Слёзы мгновенно брызнули, и я засмеялся. Это что, машина времени? Парадокс временных дыр? Я умер и попал в ад, где до скончания веков буду переживать это снова и снова? Или мне всё приснилось? Вся моя прожитая после этого момента жизнь, не более чем галлюцинация от наркоза? Дальше будет только боль и разочарование, ничего и никого ради чего стоило бы жить, так почему я должен вытерпеть? Кто сказал мне это? Бог?

***

Пэйн в очередной раз нанес достаточно болезненный удар по скрючившемуся в истерике блондину. Подготовка определенно прошла успешно и разыгрываемая сцена всё ещё находилась в пределах допустимого. Правда, если бы был шанс получить нужную информацию, не прибегая к таким затратным методам, было бы совсем идеально. Да, глава Акацуки никогда не отрицал важность информации в их деле, поэтому посчитал данную авантюру выигрышной. Найти что-то определённое всего лишь дело времени, но когда ты не знаешь, что конкретно ищешь, и самое главное нет уверенности что это «что-то» вообще существует, дело заходит в тупик. Если Дейдара сойдет с ума, но выдаст то, что нужно рыжему мужчине, то смерть парня станет хорошей ценой за возможность найти брешь в неприступной крепости с именем — Мадара. Конечно существовали свои сложности, к примеру тот момент что главный Учиха не является недалеким человеком, накладывал отпечаток на специфику извлечения информации. Дело банальное, но при этом нерешаемое, ведь Мадара зачистил нужные Пэйну вещи, аккуратно вырезав воспоминания из блондинистой головы. Но сегодня действительно был идеальный день для того, чтобы воссоздать пережитое Дейдарой, с целью спровоцировать шаблонность его поведения. Нет, заставить испытуемого «вспомнить всё» не получится, даже под гипнозом, но отыгрыш ситуации заново может принести свои плоды. Сто процентной гарантии не даст никто, ведь нельзя списывать со счетов тот факт, что человек поведёт себя по-другому и не выдаст бесполезный словесный мусор. На свою память глава Акацуки никогда не жаловался, поэтому одного просмотра видео с сексуальным насилием, мужчине было достаточно. Точность воспроизведения фраз, телесных контактов и самое главное окружающей атрибутики была выверена до максимально возможного. — Ты ещё тупее, чем я себе представлял. — Рука затянутая в перчатку с усилием сжимала горло парня, а сам хозяин кабинета игнорировал мычания и рыки «жертвы», решая пропустить прелюдию перед важным разговором. — Я ничего не имею против такого отребья как ты, я бы даже и не заметил тебя никогда, но беда в том, что ты чуть было не подмочил мне репутацию. — В действительности, ответы пока ничего не решали, именно по этой причине рот Дейдары был до сих пор заклеен. Пэйн отыгрывал свою роль без ответной отдачи своего оппонента, но совсем скоро рассудок у подрывника окончательно поплывёт, и тогда нужно будет быть максимально сосредоточенным. — Что такое, и сейчас не можешь понять? — Песня продолжала безостановочно играть, а галлюциногенный туман от курильни создавал плотную серую завесу. — Итачи-кун мой супруг и на протяжении всего вашего романа у меня активно прорастали рога. — С усилием приложив разом затихшего парня об пол, Пэйн неоправданно выждал несколько секунд, убеждаясь что подрывник не отключился окончательно. — Конечно за такую попытку вызвать у меня ревность Итачи-кун получит желаемое. — Пирсингованному мужчине приходилось говорить с другой тембральной окраской, отчего связки напрягались сильней обычного, а из-за имитации шепота, способного перекрыть музыку, горло стало першить. — Ну, а ты, пройдешь все круги ада, перед тем как сдохнуть. — Без сожаления и угрызения совести, без жалости и сочувствия, Пэйн ударил обмякшего и растерянного блондина кулаком по лицу, отчего нос характерно чавкнул. Ещё один жизненный парадокс заключался в том, что сколько не было бы у главы копий, никто из них не смог бы отыграть роль Мадары, и такого вида работу Пэйн был вынужден осуществлять самостоятельно. Эмоции в этом деле лишь камень преткновения. Резкое движение позволило мальчишке рвано вздохнуть ртом и тут же затрястись всем телом. Опухшие губы что-то шептали, но из-за громкой музыки ничего нельзя было расслышать и это могло стать огромной проблемой, ведь блондин не радиоприёмник и у него нет кнопки, с помощью которой можно прибавить громкость. Мужчина с рыжими волосами был поставлен в жёсткие рамки, и решения приходилось принимать мгновенно, поэтому сделав ставку в очередной раз на боль, он достал пистолет. — Так что же в тебе такого? — Свободная рука не встретив сопротивления разъединила колени парня, а давно задравшаяся больничная рубашка не мешала происходящему, дезертировав в район грудной клетки. — И «корнишон» не из золота, и яйца без бриллиантовой крошки. — Угловатые колени дернулись вместе с закованными в наручники руками, но Пэйн лишь небрежно приложил рукоять пистолета о коленную чашечку, отчего вялое сопротивление скатилось в анабиоз. — Хочешь увидеть его снова? — Парень перестал дышать, полностью превратившись в безвольную куклу. — Посмотреть в глаза тому, кто ничего к тебе не чувствовал, использовал, и так легко оборвал твою никчемную жизнь. Я тебя спрашиваю! Хочешь? — Рявкнув в самое лицо блондину, мужчина резко протолкнул дуло пистолета, минуя сопротивление кольцевых мышц ануса. Молодое тело выгнулось в крике и попыталось уйти от раздражителя, но пирсингованный вновь сдавил горло «жертве», припечатывая любые поползновения, и вогнал дуло ещё глубже. Порвать парня не получится, во всяком случае не таким калибром, но доставить болезненные ощущения и заставить его думать что случилось именно это, вполне реально. Первые проклятья в адрес Мадары прозвучали на полной громкости, и Пэйн наконец получил тот самый отклик на разыгрываемую ситуацию. — Заткнись, шалава! — Пистолет с лёгким сопротивление покинул временное пристанище, лишь для того чтобы вновь войти внутрь, уже до самого курка. — Нравится, шлюха? Ты у меня будешь сперму жрать на завтрак, обед и ужин. — Если бы кто-то мог наблюдать эту картину со стороны, то страх вызвало бы безэмоциональное лицо мужчины, который окрашивал голос такой экспрессией, но при этом оставался полностью безучастным. — Не визжи, свинья! — Удары стали звучать чаще, и лицо блондина опухло расцветая в сине-фиолетовых кровоподтеках. — Только отпусти меня, и я накормлю тебя взрывчаткой, да! — Угроза прозвучала жалкой и несущественной, потому что была произнесена навзрыд, а такое выглядит по меньшей мере смехотворно. — Отпустить? Ты оговорился, надо говорить опустить, а не отпустить. — Диалог звучал как на записи, а значит замена трости зонта на дуло пистолета прошла незамеченной. — Я закончу с тобой, и если прекратишь реветь как девчонка, так и быть, передам от тебя твой предсмертный привет Итачи-куну. — С силой надавив раскрытой ладонью на солнечное сплетение Дейдары, пирсингованный отпустил рукоять оружия, оставляя его внутри, и извлек из кармана серебристый квадратик презерватива. — Хотя можешь сам ему это передать, камера пишет звук. — Всё ещё удерживая извивающееся тело, Пэйн зубами вскрыл упаковку, отплевывая в сторону ненужный уголок. Ещё немного и станет известно, сыграла ли ставка.

***

— Только попробуй, и я убью тебя, да! — Оттолкнуть или достучаться до этой твари никак не получалось, а я чувствовал только дрожь, в голосе, в теле, даже в мыслях. Сейчас он ударит в живот, и я в который раз не ошибся, получив кулаком в напрягшийся заранее пресс. Я не понимаю откуда знаю о будущем, это словно рождается в моём мозгу за мгновение до произошедшего, но даже успев сгруппироваться перед ударом, мне не хватает силы противостоять. Кажется я сплюнул кровь, во всяком случае металлический привкус никуда не делся. — Успокойся уже и не строй из себя целку. — Сколько бы раз я не моргал, чёрнота перед глазами не рассевалась. — Итак, чем же ты соблазнил Итачи-куна? — Инородный предмет буквально выдернули из заднего прохода, отчего я снова вскрикнул. Чужие руки с силой надавили на внутреннюю часть бёдер и я сжался, зная что сейчас произойдет. Не хочу ещё раз! Не хочу! — Дырка как дырка. — Больно. Глубоко, жёстко и больно. Это не моё тело, не со мной всё это происходит. — Таких дырок ебать не переебать, весь хуй сотрешь под ноль, если в каждую хоть раз присунуть. — Это мой крик? Мой стон? Чья кровь у меня во рту? Чьи это слезы? Мощные ритмичные толчки заставляли лопатки скользить по холодному. — Может быть, если бы кто-то не совал член по всяким дыркам, то … он не выбрал бы другого человека, да. — Чьё это имя я только что произнёс? Оно такое шипяще-рычащее, что я завис на этом. Змеи не рычат, они шипят, но это что-то другое, что-то совсем необычное. Я оговорился? Где я? Чернота перед глазами сменилась серым туманом, и я зажмурился, ведь сейчас Мадара пронзит иглами мой мозг, вырежет это. Вырежет что? — Повтори. — Не чувствую тела и ничего не вижу, хоть мои глаза и широко распахнуты. Нечем дышать, но он ещё не приступил к гипнозу. — Повторяй, сука! — Ты сам виноват в своём одиночестве, да. Гниющий заживо ублюдок, да! — Сейчас начнётся моя агония. Сейчас, сейчас, вот сейчас… — Посмотри на меня. — Механизм заклинило, я зажмурился, но не было той обжигающей мозг боли. — Дейдара, посмотри на меня. — Я лучше ослепну! Нечеловеческий вой с примесью гиенового хохота вывернул меня наизнанку, и это нельзя было контролировать. Выстрел лишь усилил мой крик, и наверно я был похож на жертву, из которой изгоняют дьявола, потому что упирался разбитым затылком в пол и пытался встать на мостик, выгибая дугой позвоночник, лишь бы оказаться подальше от этого дикобраза. Хотя уже и было слишком поздно, но сама его жизнь отравляла меня, моё тело, и делало кожу палёной, отчего ногти так желали содрать её. — Кто я? — Сука! Ублюдок! Паскуда и тварь! — Посмотри на меня! — Пальцы затянутые в перчатку сжались на моём подбородке, и это леденящее душу «тик-так» раздавалось слишком близко. У меня изо рта потекла неконтролируемая слюна, и руку тут же убрали, а мутноватая картинка показывала мне, что Мадара расстегивает металлический браслет и отправляет в стену дорогущий ролекс. Тишина? Где музыка? Икры сводит судорогой, и он словно понимая всё без слов, выходит из меня и сводит мои колени вместе. — Где ты, Дейдара? — Я приоткрыл рот, чтобы послать его, но понял, что не знаю ответа на этот вопрос. — Не разочаровывай меня. — Он потянулся ко мне, а я всё думал что здесь явно что-то не так и где найти ту грань, которая отделяет меня от нормальности? Браслеты наручников звякнули, но от этого стало лишь больней, потому что воздух лизнул обнажённое саднящее мясо на запястьях. — Посмотри на меня. — Сантиметрах в пяти такой внимательный и в то же время безразличный взгляд, что я не обратил внимая на звук перезарядки пистолета. Непослушные руки легли на чужие плечи, и, прикрыв веки, я поцеловал этого незнакомца. Практически сразу рот наполнился кровавой слюной, а от резкой смены позиции я чуть не потерял сознание. Холодный пол остался чуть ниже, а я находился в вертикальном состоянии хоть и сидел на его коленях, вжимаясь продрогшим телом в тепло. Так и должно быть. Так правильно. Поцелуй слишком резко закончился, напоследок царапнув металлом по губам. — Кто я, Дейдара? — А какая разница? Очередной клиент? Надо же как быстро я перескочил период подсадки на наркотики и первую ломку. Его рука крепко прижимала меня обосновавшись в районе талии, но вторая уперла мне в висок что-то твердое, отчего всё-таки пришлось разлепить веки. Такой внимательный взгляд, очень знакомый и немного пугающий. Мне хотят вышибить мозги? — Мыслительный процесс пошёл. — Блядь! Я отшатнулся и резко убрал руки с плеч главы организации, но он продолжал держать меня за талию не позволив упасть назад на пол. — Кто я? — В сумраке и тумане комнаты я вычленял разные странные детали, который никак не мог связать в единую картину. — Глава Акацуки, хм. — Простреленный ноутбук на выступе за столом, рядом с которым лежат окровавленные наручники. — Мой начальник, да. — Разбитые часы у стены, упаковка от гандона и боль во всём теле. — Пэйн, хм. — Дуло пистолета медленно было убрано, но мне казалось, что я должен был умереть, нет? Остекленевший взгляд уставился в никуда за плечом рыжего. — Через сорок минут общее собрание. — Что сейчас было? — Через пятнадцать минут зайдет человек и отведёт тебя в комнату, в которой ты остановишься до полной реабилитации. — Оказавшись сидящим на полу, я так и не перестал смотреть в одну точку, пытаясь осознать произошедшее и происходящее. — Общее собрание отстоишь молча. — Сил пошевелиться нет, и если меня сейчас легонько подтолкнуть я наверно так и упаду навзничь, однако Пэйн поднял мою правую руку и одним движением, без усилий, окольцевал мой указательный палец знакомым иероглифом. — Как показывает практика, ты можешь принести пользу организации. — Свежий воздух пахнул как только пирсингованный распахнул окна настежь, оказывается солнце уже успело полностью скрыться за горизонтом. — Я думал… — Думать это не твой конёк, Дейдара. Особенно сейчас. — Рыжий снова вернулся ко мне и стал расстегивать черный пиджак, опять ничего не объясняя. — Сделай что-то со своим стояком. — Взгляд опустился ниже и уперся в стоящий колом член. В голове пусто и я тупо пялюсь на практически забытое явление. Когда это случилось? На плечи опустилась теплая и приятная ткань, укутывая меня как кокон, а Пэйн остался в светлой рубашке. — Если решишь умереть, пистолет на столе. Обойдись без взрывов, мне не нужны проблемы в моей стране. — Умереть? — Мы переспали, м? — Аккуратно подцепив полу пиджака я прикрылся, мечтая рухнуть и отключиться, ведь встать всё равно не выйдет. — Если ты это называешь «переспали», то что в твоём понимании изнасилование? — Нужно хорошенько разозлиться, но мне так всё равно, что это уже даже не пугает. Опустошение и усталость, ах да, ещё и слёзы текут, но я этого не чувствую, поэтому можно наплевать. — Мадары здесь не было. Это сделал я. — Мне не интересно. Дверь хлопнула и я наконец рухнул.

***

— Шурадо, найди мне связь между Мадарой и неким Хаширамой. — Уверенные шаги главы Акацуки гулко разносились по всему пустому коридору. — Нет, это должно быть что-то личное и проверь все обращения в больницу в тот период по месту нахождения Мадары. — После очередного поворота, Пэйна поджидал Чикушодо, которому пришлось подстраиваться под скорость руководителя, ведь останавливаться никто не планировал. — Да, скорей всего из-за него Какудзо в прошлом угодил в тюрьму. После собрания я наберу тебя. — Сбросив вызов, рыжий резко остановился, из-за чего длинноволосый чуть было не пролетел вперед. — Я слышал выстрел. — Уверенный голос звучал тише обычного, явно не имея права требовать что-то. — Возможно ты слышал выстрел, потому что я стрелял? — Экран мобильного главы вновь засветился, но этот вызов он проигнорировал. — Отправляйся в Англию и жди дальнейших указаний, в твоём присутствии здесь больше нет необходимости. — Он жив? — Однако Пэйн не ответил подчинённому, направляясь в собственные покои. Удовлетворить ядовитое любопытство психотерапевт не мог, ведь ему поступил прямой приказ убраться отсюда. — Такими темпами у меня случится нервный срыв. — Глубоко вздохнув длинноволосый мужчина медленно направился в сторону главного входа.