Моя (не)идеальная жизнь: Превратности судьбы

В обратной дороге нет ничего захватывающего, возможно, из-за того что мне больше не предложили сесть за руль, а возможно, из-за того, что я вымотался и уснул, едва мы выехали с огромной территории парковки. Давно ли я отдыхал таким образом? В прошлом, от подобных простых вещей не оставалось такого щемящего чувства, там господствовала простая радость, без ненавязчивого привкуса горечи. Где бы найти ту грань между обычной жизнью и ярким калейдоскопом событий, что есть в моей работе? Все члены Акацуки гораздо старше меня, и они жили в таком ритме, возможно, с того момента, как я только научился ходить. Рамки, графики, чёткие планы — всё это так по-взрослому, и всё это абсолютно не подходит мне. Но что тогда моё? Чего я хочу? — Мы приехали. — Остановка произошла так же неощутимо, как и вся поездка. — Твой пригласительный на сегодняшний вечер. — Рыжий протянул мне ламинированную карточку, которую пришлось брать сквозь подавленный зевок. — Зайдешь в ателье, там сделают подгонку, потом в салон, приведешь себя в порядок, затем вернешься за костюмом и отправишься по указанному адресу. — Судорожно запоминая маршрут своих перемещений, я как-то немного растерялся, потому что опрометчиво думал, что мы проведем это время вместе. — Уберешь там несколько целей без шума и пыли, затем покинешь Францию. Всё ясно? — Ни черта! Нет же! — Да, хм. — Слишком часто моргая, чтобы сосредоточиться и включиться в «работу», я пялился на пирсингованного, понимая, что он всё равно не видит этого из-за моих очков. — А кто цели, м? — И где мне взять деньги? И что там под меня будут подгонять? Вдруг я подберу что-нибудь, что не впишется в дресс-код! Миллион вопросов! Кто так даёт инструктаж?! — Я перехвачу тебя до того как ты попадешь внутрь и дам фото. — Я ещё раз кивнул, прочитав, наконец, что за мероприятие меня ожидало: «Благотворительный вечер яхт-клуба». Охренеть просто! Толстосумы устраивают благотворительный вечер для своих яхт! — Не трать время, Дейдара. — Пэйн завел автомобиль и более явственного намёка на то, чтобы я покинул салон, сделать просто нельзя. Вот только надо как-то его поблагодарить и что-то сказать, за такую увеселительную поездку. — Я сделал это не из-за чувств или эмоций, а исходя из простой логики. Я сломал, значит, я должен починить, перестроить, вправить, чтобы ты мог функционировать нормально, Дейдара. Выметайся из машины, ты мне ничего не должен. — Мои ноздри широко раздувались, а щёки горели огнём, но, как ни странно, это очень быстро привело меня в чувство, показывая неравность нашего положения. Ему нужна моя нормальная функциональность, плевать на это. Ему вообще хоть что-то от меня нужно и это говорит о том, что я востребованный, ценный, я — желанный. Я… Я идиот. Да, я идиот, если думаю о таком. Машина уже укатила, а я всё стоял на тротуаре, смотря на вывеску в виде больших ножниц над входом нужного мне места. В двух больших витринных окнах, по бокам от двери, стояли манекены в вычурных смокингах. Черный дополнялся цилиндром и имел раздвоенный хвост, напоминая больше фрак, нежели костюм. Белый же больше подходил для ведущего какой-нибудь церемонии по телевизору, и я не понимаю, кто в здравом уме приобретёт такое! Диалог с местным хозяином и его помощником никак не ладился. Клянусь, они из чистого упрямства не желали переходить на английский! Меня уже ждали, что нисколько не удивило, а то, что услуги оплатили заранее, лишь позволило вычеркнуть один из интересующих вопросов. Я непозволительно быстро привык к тому факту, что мне не нужно платить, я даже не знаю цен на большинство предметов, которыми пользуюсь. Сначала меня кормили мои скульптуры, потом щедрая оплата подрывных услуг, не бедная семья в Америке, Сасори и Акацуки в целом. Любой бы на моём месте привык и не удивлялся. Но отдать что-то взамен, чувствовать себя должным, меня заставляют именно бесплатные вещи и знаки внимания от других. Очередной парадокс: за денежные траты я не чувствую себя обязанным, а за малейшую заботу — чувствую. Визитка — это мужской полуфрак, глубокого тёмно-серого цвета, почти чёрный, если не увидеть классический фрак. Одна пуговица и длинный полукруглый «хвост» сзади, до самых колен, как по мне, очень неудобная вещь. Всё всегда познаётся в сравнении: цвета, люди, ощущения. Пока я позволял этим двоим подгонять итак хорошо сидящий «пиджак», у меня оставалось время заняться тем, что я делать очень не любил — подумать. Рядом с Пэйном я чувствую себя абсолютно спокойным, даже если вокруг мир сходит с ума. Это не успокоительное, это мощная доза защищенности, словно ты в теплом коконе пледа, возле камина, а за окном бушует пурга, но тебе всё равно. Маленькие моменты счастья тесно переплетены с болью, мучениями и печалью, но рядом с ним нет отвращения ни к себе, ни к нему. Уважение, симпатия, нездоровая тяга и желание физической близости, вот тот спектр эмоций, которые у меня доминируют. Я не хочу больше никого любить, я настолько измотан всем этим дерьмом, что просто хочу получать не думая, расслабленно и не беспокоясь. Определенно, я не хочу больше ни с кем отношений. Темно серые брюки в тонкую полоску оказались светлей верха, но смотрелись весьма гармонично, несмотря на то, что их подогнули, для того чтобы укоротить. Черные классические ботинки пришлось сменить дважды, прежде чем определиться с размером. С людьми точно так же, как можно точно узнать с первого раза, что это тот человек, кто тебе нужен до конца дней твоих? Я оказался слишком наивен, влюбился как дурачок, и в итоге сломал себе жизнь, нажил врагов и чуть не сдох, как подзаборная шавка. На хуй любовь! Какой в ней смысл, если ты никогда не знаешь точно, что чувствует другой? Тебя могут использовать, лгать, да просто издеваться или остаться из жалости рядом, а ты в итоге станешь печальным тупым ослом! Белая рубашка с воротником-бабочкой и светло-серый жилет не претерпели изменений, а тонкие кожаные ремни на плечах, с пустой кобурой, показались неуместными. Сам хозяин ателье не спрашивал у меня удостоверения жандарма или банального разрешения на ношение оружия, он невозмутимо подтягивал ремни и поправлял ткань пиджака, критично осматривая свою работу. Я очень недоволен тем, во что меня вырядили. Слишком много ткани, слишком жарко, слишком неповоротливо и слишком вычурно! Голова казалась маленькой из-за всех этих тряпок, я как ребёнок, напяливший одежду для взрослых! Посмешище. В очередной раз безуспешно пытаясь достучаться до безмозглого француза, я получил критику в свой адрес. Видите ли, я приглашен на мероприятие — White tie, Cravate blanche, и это пометка по дресс-коду, поэтому не его вина, что я: «богатенький, невоспитанный юноша». Убил бы за такое, но ему ещё нужно довести до ума мой наряд, а Пэйн не обрадуется, если я сменю оплаченного портного. Вот как заберу заказ, так сверну ему шею. Нет, подорву его вместе с этой дырой! Вообще я никогда не испытывал чувства кровожадности и намерения убивать, так называемой — жажды смерти, что есть у Кисаме. Мной двигают исключительно чувства адреналина, эйфории и правильности происходящего, ведь это логично, что люди ценят жизнь, только из-за того, что она хрупка. Как подчеркнуть хрупкость? За одно мгновение уничтожить что-либо, неважно что: здание, жизнь, город, любимую вещь. Запечатлеть мгновение с помощью взрыва, это и есть моя идеология, моя жизнь, моё искусство. Жара даже не думала спадать, но тени от домов хоть немного снижали солнечный градус. Идти до салона не пришлось долго, и там меня тоже ждали, только в отличие от ателье, слишком сильно навязывали своё общение, даже на английском. Людям хватало такта не задавать вопросов по поводу того, что случилось с моим лицом, или может их предупредили, поэтому они сознательно не лезли в это. Со мной возились настолько долго, что я успел выпить две чашки горького кофе, предложенного скорей из вежливости. В телефоне Антонио, а точней, в моём телефоне, не нашлось ни одной игрушки, что заставляло смотреть по большей части в зеркало, нежели в экран. Я опаздывал за костюмом уже на двадцать минут, но до начала мероприятия время ещё оставалось, поэтому я даже не нервничал, ровно до того момента как в салон не вошёл Пэйн. Рыжий успел спросить что-то у администратора, но меня как раз отпустили, поэтому их диалог не вышел слишком длинным. Хотел бы я посмотреть на себя со стороны, как выглядят идеально гладкие волосы, собранные в тугом низком хвосте, заметен ли грим, скрывающий синяк во всю скулу? В зеркале ничего этого не заметить, а вот чужими глазами — проще простого. Походка выдавала нервозность, но плечи я всё-таки смог расслабить, что для рыжего наверняка смотрелось очень комично. — Очень неплохо. — Этой фразой наградили труды сотрудников и меня заодно, когда я подошёл к пирсингованному. Почему не сказать: «хорошо»? Конечно же из-за того, что до такой оценки я не дотягиваю, в отличие от самого Пэйна. На нём отлично сидел костюм, так похожий на мой, только выполненный из других материалов и в ещё более тёмной гамме. Бабочка не выглядела глупо, и видимо я ещё не дорос до неё, потому что на мне этот аксессуар смотрелся самым нелепым образом. Рыжие волосы снова уложены назад, и судя по цвету кожи, его тоже не обошел стороной грим, только более сдержанный и отстраненный. Дорогой, влиятельный и сильный, именно таким его видел я и окружающие люди. Если бы я захотел, я бы смог сыграть такую же роль, стать успешным, вот только разница между нами в том, что я лишь картинка, без подкрепленных оснований, а он таким является и не стремится всего лишь «казаться». — Он поднимется на второй этаж в районе десяти часов, вместе с несколькими партнерами по бизнесу. — Едва мы оказались на улице, как пирсингованный передал мне свой телефон с открытым изображением мужчины с пышными усами. — До этого момента не вступай с ним в связь, просто поднимись через пару минут и убей его и всех кто будет находиться вместе с ним. — Всё предельно просто, если учесть что оружие мне выдадут, а то пустой кобурой даже кошку не напугаешь. — По возможности не привлекай внимания, не устраивай сцен, смешайся с толпой. — Так, а вот этот пункт немного пугает, особенно про сцены. Когда я вообще таким занимался? — Сразу не уходи, вернись в зал и проведи там время. — Зачем, м? — Слишком нелепо. Почему не устранить цель из винтовки, или не пустить газ в комнату? Зачем оставаться там, да и ещё так явно светиться? — Я хочу увидеть, кто выйдет на тебя. — Вот как. Снова приманка? Зато это многое объясняет — И ты отвлечешь от меня ненужных людей. — Их тоже убить, м? — Пэйн глянул на меня так, что я почувствовал себя имбецилом в период обострения. — Понял, только цель и её окружение, да. — Кивнув сам себе, я вернул телефон и собирался попрощаться с пирсингованным, потому что мы дошли до ателье, но он, не сбавляя темпа, направился к двери. Сработали французы на удивление быстро и качественно, я бы даже никогда и не подумал, что вещи переделывались. Кобура оставалась незаметной пока пуговица находилась в петле, но стоило расстегнуть её, как тут же всплывал наружу мой маленький секрет. Надеюсь в помещении есть кондиционер, иначе я потом изойду и стану лужицей, а не профессиональным убийцей. Позволив хозяину заведения завязать ленту бабочки, я повернулся к рыжему, ожидая его вердикта. — Снимите. — Не знаю, чьи глаза распахнулись шире, мои или француза, но такого не ожидал никто. — Господин, позвольте… — Галстук нужен другой. — Цепкий взгляд Пэйна рыскал по витринным стеллажам пытаясь найти то, что, по его мнению, подойдет лучше. А ведь я говорил, что мне не идёт! Но нет, кто меня будет слушать, я же слишком юн! — Господин, это классика. Согласно указанному дресс-коду… — Как на счёт пластрона? — От нового слова я не знал, стоит ли мне вздохнуть с облегчением или наоборот напрячься ещё сильней. — Есть светлый вариант, но мы не продаём броши. — Брошь? Заебись, давайте мне ещё красную помаду нанесём. А хули? — Покажите. — Полный пиздец. Это даже галстуком сложно назвать, так как какой-то шейный платок не может им являться. Ничего не имею против шарфа зимой, но не летом же. В этот раз Пэйн сам решил завязать узел на моей шее, и едва я опустил голову, чтобы рассмотреть, как он ловко закручивает концы между собой, как тут же получил щелчок по подбородку. Когда я увидел в зеркале отражение, то сразу вспомнил вампиров из старых фильмов, которые носили похожие платки, прародители современных, но прелесть в том, что эта ерунда мне действительно шла куда больше. Даже захотелось выпрямиться, будто я внезапно стал аристократом от рождения. Спустя несколько секунд я заметил небольшой камень синего цвета, размером с фалангу, точно по центру крупного узла и понял, наконец, о какой броши шла речь. Сапфир? Вряд ли мой непосредственный руководитель позволит разрушить такой образ бутафорией, но откуда он знал, что подобное может понадобиться? Дорогостоящая какая-то операция выходит и надеюсь, расходы вычтут не из моей зарплаты. — Я хочу, чтобы ты понял то, что ускользнуло от тебя вчера. — Мы ехали в одном автомобиле с водителем, от которого нас отделяло толстое стекло перегородки. — Если ты не предашь организацию, то мне нет смысла убивать тебя. — Я сглотнул, припоминая похожую фразу, но совсем не радуясь тому, в какое время она была сказана первоначально. — Я доверяю тебе, Дейдара. — Не знаю, следовало ли мне поблагодарить, но всё не ограничилось только этим. — Мы не планируем сотрудничать с Учихой Мадарой в дальнейшем. — Во рту всё пересохло и мне совсем не хотелось слышать что-либо ещё. — Как только мы закроем список, его смерть станет приоритетом. Ты связан с этим кланом очень тесно, и я не исключаю возможность, что в тебе есть что-то временно спящее, но я повторюсь, Дейдара. Я доверяю тебе. — Точней, ты дал мне такую стратегически важную информацию и если произойдет утечка, не важно каким образом, виноват буду только я! В жопу такое доверие! — Выйдешь через пять минут. — Едва мы остановились, как Пэйн вышел наружу, направляясь к огромному особняку, где внизу лестницы его ждала Конан. Синеволосая выглядела превосходно, а вместе они составляли идеальный дуэт, но я всё равно не ожидал увидеть здесь её. Платье в пол, убранные наверх волосы, тонкая ткань, прикрывавшая оголенные плечи, делали её такой хрупкой и беззащитной, что даже не верилось в то, что так отчетливо виделось. Он её спутник, галантный джентльмен, всесильный рыцарь, всемогущий Бог… Последний монолог рыжего встал комом в горле, не желая укладываться в рамки разумного. Он словно связал нас, выдвинул невыполнимое условие, и теперь будет ждать, когда же заряженный пистолет выстрелит. Кобура значительно потяжелела, а тонкие перчатки не позволят оставить мои отпечатки хоть где-нибудь, но на душе всё равно теперь неспокойно. Ох, как дьявольски хорошо они смотрятся вместе! Я ведь не отнимаю его, не встаю между ними, но смотря на них, я отчего-то испытываю омерзение именно к себе. Фамильная резиденция потомков королевской ветви Франции отличалась особой, модной, роскошью. Просторный зал с фуршетными столами, живой музыкой, двумя островками баров и небольшой сценой, возведенной явно для сегодняшнего вечера, находился в обрамлении двух лестниц, соединяющихся наверху в балкон. Необходимо держаться недалеко от входа, чтобы контролировать оба подъема, но до десяти ещё оставалась уйма времени, а гости всё пребывали. После того как все соберутся, нас пригласят во внутренний парк, где официанты сейчас носятся от стола к столу, расставляя всё по своим местам. Мне пришлось несколько раз подходить к разным группам людей и участвовать в вежливых разговорах, чтобы не казаться волком среди овец. Пэйн и Конан находились на максимальном от меня расстоянии, глубоко среди гостей, так ярко и ослепительно улыбаясь, что я потихоньку начинал закипать. Шампанское оказалось хоть и дорогим, но абсолютно не бьющим в голову, хотя здесь виноват мой организм, а не алкоголь, но на что-то же мне надо было злиться. В девять часов нас пригласили за столы, и моё место оказалось на самом отшибе, зато с компанией не таких старых магнатов и банкиров, а их избалованными детишками. В очередной раз выдавливая из себя смех, я пытался уловить смысл сальной шуточки о кобыле на подиуме, но никак не понимал речь шла всё-таки о девушке, или о реальном животном. Диалоги выходили недалекими, а некоторые вопросы ставили в тупик, например о том, в каком институте я учусь или трахает ли мой отец свою горничную? — Не поверишь, но мне самому теперь стало это интересно, хм. — Я озадаченно свёл брови вместе, и весь стол просто прыснул от смеха. А ведь вопрос на миллион долларов, есть ли у моих биологических родителей горничная и спит ли с ней мой отец? Любопытная тема, ничего не скажешь. — Ты просто нечто. — Меня дружески хлопнули по плечу, но я заметил этот порыв ещё до того как он случился, поэтому не увернулся. — Почему ты раньше не появлялся на таких вечерах? — Я вижу, что не многое упустил, да. — Не знаю почему, но практически каждая моя реплика сопровождалась смехом «благородной публики» и это ненормально, словно они потешаются надо мной. — Меня отправили в Америку, да. — Сразу с нескольких сторон посыпались вопросы об этом месте, и я уже пожалел, что вообще не прикинулся глухонемым. В начале одиннадцатого объявили перемену блюд и на ближайшие полчаса гости могли находиться в относительно свободном плаванье. Восемь мужчин отправились опробовать новые сигары хозяина поместья, сопровождая его на второй этаж, конечно это всего лишь предлог, и вряд ли они спустятся так быстро, но мне плевать. Важно лишь то, что мне придется перезаряжаться, а это больше времени, рисков, да и одежду скорей всего испачкаю, а мне ведь нужно ещё вернуться вниз. Не страшно, больше действий, меньше мыслей, именно с таким настроем я покинул общий холл и не оборачиваясь, как ни в чём не бывало, поднялся по лестнице. Три минуты. Вся операция заняла три минуты! Да я на примерке торчал в двадцать раз больше! Боги, ну почему всё это так муторно и нудно? Пока я разряжал обойму, мне предлагали деньги, ценности и даже говорили, что ничего не расскажут, но это оказалось слишком просто. Здесь даже толковой охраны нигде нет! Кто вообще так ведёт дела? Раздраженно впихнув пистолет в руку главной цели, я бросил подсвечник, которым проломил череп недострелянным, в камин. Не то чтобы в этом есть какой-то смысл, просто скорее так работают рефлексы. Манжеты моего недофрака пропитались чужой кровью, и я тяжело вздохнул, потому что сейчас придется идти и замывать пятна, а это непременно привлечет внимание моих соседей по столу. — Что ты тут делаешь? — Я пытался прикрыть за собой дверь, как вдруг, прямо у меня перед носом вырос Обито, заставляя вздрогнуть от неожиданности. Я не защелкнул до конца ручку, и он без труда пихнул тяжелое дерево, распахивая настежь вход в маленькую кровавую баню. — Да что же ты за дрянь такая! — Едва он сделал движение вперед, чтобы запихнуть меня назад в кабинет, как я поднырнул под его руку, но тут же был остановлен крепкой хваткой за шиворот. — Ты это специально? Я должен был допросить его. — Пиздец. Что вообще происходит? Почему я не увидел его раньше? — Пусти, хм. — Хоть взгляд и метался по пустому коридору, а сердце колотилось как сумасшедшее прямо в перепонках, мой голос зазвучал уверенно. — У тебя свои дела, у меня свои, ничего личного, да. Пусти, я сказал, да. — Ударив локтём назад, я конечно не попал по нему, но это позволило высвободиться и постыдно дать дёру туда, где находились люди.