Воздух на улице душил и я пытался оказаться как можно дальше от той роковой оперы, всё время спотыкаясь в мыслях о злосчастную бумажку. Почему? Этот единственный вопрос затмевал всё, но у меня не могло оказаться ответа, сколько бы я не бился над этой загадкой. Это ведь не просто так, что-то случилось, но теперь я ничего не смогу узнать у первоисточника, какое я на это имею право?
От собственного бессилия, а может всепоглощающей злости на этот чертов мир, я пнул урну, в которой скопилось приличное количество мусора за целый день. Снегопад из макулатуры и какого-то хлама на секунду переключил мысли на что-то более приземленное, а не философское.
— Мусоропад, хм. — Посмаковав слово, и перекатывая гласные языком во рту, я смог понять, что направляюсь прямо в резиденцию Папы Римского, а не в свою временную лабораторию. — Умница, Дейдара, да. — Тяжело вздохнув, я запустил руки в карманы и даже сгорбился, медленно двинувшись прямо по устроенной мной «ковровой» дорожке в уже заданную сторону.
Подсознанию видней, да и нужно спросить разрешения о связи с Джигокудо, который будет ещё долго кричать о том, что он же говорил, и меня надо было давно пустить в расход. А может лучше дождаться утра? Или совсем не поднимать эту тему? В конце концов, это только моя проблема, да и не проблема это вовсе. С чего я так решил?
— Идиот, да. — Едва слышно произнес я и ухмыльнулся. Как может такая хорошая новость стать осложнением к моей и без того непростой жизни? Так ведь даже лучше! — Угу, хм. — Продолжая нелепый диалог со своим внутренним «Я» ноги сами понесли меня в другую сторону.
Ночь в летней Италии прекрасней дня, так как палящего солнца нет, город не спит и продолжает шуметь, как машины на далекой магистрали, монотонно и равномерно. Пройдя половину пути, я заглянул в круглосуточный магазинчик, позволив себе бутылку воды прямо из холодильника. Вот только пить не хотелось. Отражение в одной из витрин показало мою маниакальную улыбку и такие безумные блестящие глаза. Просто превосходно.
Словно под гипнозом, я чуть склонил голову к плечу и улыбнулся ещё шире откручивая крышку бутылки. Мгновение спустя моё отражение смеялось несмотря на то, что всё содержимое пластиковой упаковки оказалось у меня на голове. Холодная вода скатывалась по шее прямо за ворот рубашки, по вискам, лицу, и так противно капала с кончика носа, что захотелось чихнуть. Зачем? Да черт его знает! Почему во всём должен быть смысл?
— Ты что творишь? — Усатый мужчина даже перевесился через прилавок, чтобы лучше понять, что же произошло на самом деле, ведь я даже не расплатился, а уже стал устраивать беспорядки прямо в магазине. — Эй! — Прекрасно, продолжай, мне всё нравится. — Пацан!
— Именно, да. Я же всего лишь пацан, да. — На этой фразе мой хохот заполнил всё пространство, и я резко развернулся к продавцу, что уже схватил мобильный, явно для того чтобы позвонить в полицию.
Мой оглушающий выстрел отправил пулю прямо в потолок, и усач тут же присел за прилавок, но это лишь раззадорило инстинкты, отчего я в два прыжка оказался прямо у своей цели. Убить, вышибить мозги, это слишком просто, а вот приложить рукоятью по лицу и заставить судорожно хвататься за свою никчемную жизнь это по мне. Я могу контролировать всё что происходит. Чужой шок такой забавный, что хочется получить ещё больше, поэтому я стреляю прямо в ногу и спустя мгновение, наконец, наслаждаюсь, купаясь в этом ужасе. Сам воздух искрится от паники, страха и дикой агонии, но мне мало. Я ненасытный. Это часть меня. Это и есть я.
Мои руки в крови, с волос уже не капает вода, а за окном полицейская машина своей сиреной вывела меня из странного состояния, заставляя осознать всю абсурдность происходящего. Я сидел на продавце, а вместо лица у него образовалась кровавая каша, которую я всё это время методично взбивал. Сколько он уже мертв? Как давно я тут?
— Дьявол, да. — Быстро окинув помещение взглядом, я приметил запасной выход, а к парадному уже приближался доблестный служитель правопорядка, его напарник остался у машины, но мне плевать. Метнув заготовленную глину, я рванул к задней двери, надеясь что там нет ещё одного автомобиля копов.
Взрыв настиг меня жаркой волной, едва я оказался на улице, в тупике с мусорными баками. Спустя секунду послышались привычные крики, которые всегда сопровождали мои творения. Я могу позволить себе лишь короткий миг для наслаждения этим адским пеклом, что прогревает даже легкие, а затем приходится бежать. Как можно дальше и быстрей. Баки послужили трамплином для того чтобы оказаться на бортике кирпичной кладки, что именует себя забором.
Пугливые людишки активно снимали на телефон мой внезапный шедевр, и сомневаюсь, что они считали его таковым. Может убить и их? Не задумываясь я почесал нос и понял, что перепачкал ещё и лицо чужой кровью, возможно, отвлекаясь на этот досадный инцидент я потерял тот запал, и поэтому мои ноги понесли меня прямо по забору, подальше от любопытных зевак. Не хватало ещё загреметь в тюрьму. Хватит с меня.
Ледяная вода никак не хотела отмывать присохшую кровь. Возможно, потому что струйка у питьевого фонтанчика слишком тонкая и слабая, а возможно, потому что я торопился. Розовая лужица медленно, но верно расползалась по асфальту, и если бы во мне преобладала сентиментальность, то кровавое отражение луны и звезд могло пробудить мою совесть. Но сейчас я весь вымок, отчего мой костюм теперь смотрелся не более чем несуразными тряпками, что абсолютно не подходили мне.
Сбитые костяшки не саднили, но смотрелись болезненно, и как только адреналин закончит гоняться в крови, я буду жалеть о том, что сделал. Прополоскав рот я, наконец, выпрямился и сделал снимок дальномером краника в виде волчьей морды. В Италии нереально умереть от жажды, здесь везде это чудо технологий девятнадцатого века. Из стены, со специальными бортиками, в виде колонок, растущих прямо по середине улицы, они все разные и такие старинные, что иногда складывается впечатление, что вся вода грязная, но это не так.
Галстук послужил перевязкой левой кисти, а на правую отправился некогда белоснежный платок. В очередной раз убедившись в отсутствии сигарет, я сел прямо на вымощенную пешеходную дорожку. Подушечка пальца наткнулась на металл, и не осознано я поднял нечто, что оказалось монеткой номинала в один евроцент. Мозг моментально подкинул идею, от которой я не мог позволить себе отказаться.
— Орёл — пойду к Пэйну, решка — отправлюсь в лабораторию, да. — Объяснив правила «игры» монетке, я выдохнул и щелчком большого пальца отправил её в вертикальный полет. На самом деле такой способ показывает то, на что ты надеялся больше всего, ведь в результате ты или на секунду разочаруешься в выборе стороны, или поймешь, что вселенная на твой стороне и одобрила твоё желание. — Вот как, хм. — Результат есть, а значит более ненужный мне перст судьбы можно отправить на землю. Я отряхнул брюки и медленно побрел в противоположную сторону.
Терять мне нечего и некого, так какого черта я должен себе в чем-то отказывать? Вот бы эти мысли ещё и уверенности прибавляли, а не звучали у меня в голове жалким оправданием тому, что я всё-таки постучал в дверь главы Акацуки. В тишине этот звук всегда казался оглушительно громким, но, как ни странно, вся моя дрожь разом исчезла, а разум стал подозрительно холодным и сосредоточенным. Моя уверенность о том, что Пэйн на месте, подкреплялась тем, что я видел свет в его окне, поэтому даже спустя десять секунд я не повторил стук, а продолжал ждать.
— Добрый вечер, хм. — Дверь лишь приоткрылась и Пэйн явно не собирался меня впускать, да и снова здороваться не горел желанием, ожидая дальнейших действий от меня.
— Ночь, Дейдара. За окном уже ночь. — Он раздражен, но вроде не злится, во всяком случае я очень на это надеюсь. — Не думаю, что твои дела не смогут дождаться утра, лучше перепроверь свои вещи перед отъездом. — После такой фразы дверь явно захлопнется, а этого мне категорически не хочется, наверно поэтому тело среагировало чуть быстрее. Перевязанная галстуком рука вцепилась в кромку двери и уперлась в неё, тут же встречая нажим с другой стороны. Угадал.
— Я не совсем по делу, да. И я понимаю, что это уже моя третья попытка, да. — Повисла пауза длинной в вечность, а значит я смог хоть немного заинтересовать его. Ну или он просто не хочет калечить мою конечность ещё чуть больше.
— У меня нет желания тратить своё личное время, Дейдара. Тебе не кажется, что взрыва уже достаточно, чтобы загрузить меня работой ещё больше? — Ну конечно он уже всё знает, тогда действительно я ничего не потеряю.
— Всего один раз, да. — Голос автоматически опустился ниже, становясь приглушенным. — Первый и последний, да. — Это уже вышло гораздо тише.
— И что же меня ожидает? — Торг? Рыжий ещё не успел переодеться во что-то другое, и его костюм даже нигде не помялся, в отличие от моего, что сейчас напоминал тряпье.
— Всё что угодно, да. — Любые извращения, за которые мне потом обязательно станет стыдно. От быстрого ответа я даже облизал пересохшие губы. Это нереально.
— Всё что угодно? — Дверь приоткрылась шире и я впервые смог увидеть кусок внутренней комнаты своего работодателя, что располагалась после короткого коридорчика.
— Да, хм. — Для достоверности я даже кивнул.
— Тогда уходи. — В дверь пришлось вцепиться и второй рукой, а затем слишком нагло подставить плечо и встать прямо в проеме.
— Просто секс, да. — Тебе же плевать, это как мастурбация, только приятней. — Удовольствие, да. — Рыжий наконец отпустил дверь и я перешагнул порог. — Клянусь, я больше никогда не заикнусь об этом, да. — Безэмоциональный взгляд окатил меня безразличием с головы до ног, но дальше я не рисковал двигаться, ожидая вынесения вердикта, в конце концов, решение принимать не мне.
— Конечно, ведь больше ты никогда не будешь стоять так близко. — Я сглотнул, но не двинулся. — Никогда, Дейдара. И это только твой выбор, который ты сделаешь здесь и сейчас. — Значит, если я уйду, то есть шанс того, что со временем наши «отношения» возобновятся, а если останусь, то это стопроцентный конец?
Хоть кто-нибудь пообещает мне, что я доживу до конца недели? Переживу хотя бы завтра? От шальной пули, спланированной диверсии, ножа под ребро, нет никаких гарантий. Я не могу жить будущем, у меня его просто нет, а груз прошлого я сам желаю скинуть, так почему мне следует отказываться от здесь и сейчас? Никаких сожалений. Я сделал ещё один шаг вперед, потому что так хочу именно я.
— Мне бы только смыть с себя всё это, хм. — Дверь захлопнулась, и в замочной скважине ключ сделал два оборота. — Могу я сходить принять душ, м? — Нос сам чуть поморщился, будто я только что учуял как неприятно от меня пахнет потом.
— Обойдешься. — Даже так? Возможно, зациклись я на этом, то до меня дошло, что это своего рода наказание, но мысли неслись только вперед, к тому, что меня ждет впереди, и это далеко не личные покои главы Акацуки.
— Как пожелаете, хм. Господин, да. — Немного запнувшись выдавил я, делая неуверенные шаги за рыжим, который успел обогнуть меня и направиться в свою комнату.
— Я имел в виду, что тебе придется хорошенько отдраить этот запах падали, как из мусорного бака прямо здесь. Не ты ли неосторожно сообщил, что покидаешь Ватикан после представления? — Конан, что бы её! Неужели полезла уточнять данные у рыжего? — В этот раз обойдемся без такого обращения, это не сессия, а всего лишь секс. — Мысленно я закончил его фразу словом «трах», но даже это не заставило меня понять неправильность происходящего. Так может всё на самом деле в норме? Может так и нужно? — Душевая в твоем распоряжении.
Едва я перешагнул несуществующий порог в комнату, как ещё одна дверь закрылась за моей спиной, в этот раз оставляя в своей скважине ключ после поворота. Комната с налетом аскетизма хранила в себе минимум вещей, душевую кабину, не огороженный унитаз рядом, что после моей первой комнаты, в которой меня поселили в самом начале в Ватикане, казалось очень даже цивильным решением. Двуспальная кровать, скрытая в трех оттенках серой ткани, комод на четыре ящика и тумба с небольшим светильником. Дополнялась мебель тканевым креслом на выгнутых ножках с одним подлокотником переходящим в полукруглый столик, предназначенный или для документов, или для кружечки чего-нибудь крепкого. Пожалуй, главным украшением спальни являлся рояль, абсолютно не вписывающийся в безликое уныние вокруг. Ни одного зеркала, зато огромные окна без тяжелых занавесок с легкой сеткой тюля делали это место не похожим на склеп. Готический романтизм, вот только гаргулий нет, но с их ролью справляется лакированный музыкальный инструмент, с такими мыслями я разделся и выкрутил вентиля с водой.
Пэйн молчал, и я не произнес ни слова, слишком сильно увлекаясь мыслями, так навязчиво стучавшими внутри черепной коробки. Мыло предательски выскользнуло, поднимая такой грохот о дно душевой, что я едва не оглох. Странность обнаружилась спустя несколько минут — шампуня или геля для душа здесь нет. Вымыть запах дыма и гари из волос простой водой крайне сложно и главное долго, а я, из-за предвкушения и своих взрывоопасных экспериментов, мучился стояком, что делало меня крайне нетерпеливым. Это несправедливо!
— Мне нужно полотенце… — Матовые дверцы внутри не давали увидеть четко, что происходило в комнате, но открывали прекрасный обзор на то, что внутри. Едва я закончил и открыл одну створку, как в меня прилетел махровый сверток, перехваченный только благодаря рефлексам.
Пирсингованный успел переодеться, разлить виски по бокалам и открыть настежь одно из окон, запуская немного свежего ночного воздуха. Выключатель щелкнул, заставив меня сглотнуть и покрыться мурашками, тьма показалась непроглядной лишь на секунду. Что я делаю? Мысль развеялась, едва зародившись в сознании, и я сделал глубокий вдох, отправляя полотенце на бедра.
— Вы играете, м? — Развеивая тишину, я спросил о рояле, что не вписывался в скудный интерьер комнаты. Босые ноги озвучили шлепками мои шаги, а Пэйн поднял бокал лишь пригубив напиток, прожигая меня взглядом, словно он видел в темноте так же хорошо, как и я.
— Конан иногда играет. — Так, романтика была пристрелена как безродная псина. Сделав глубокий глоток, я едва не выругался тут же проглатывая крепкое пойло, от которого моментально заслезились глаза. Идиот! Захотел показаться взрослым! — Аккуратней, может немного горчить. — Боги, меня поддевает тот, у кого эмоций нет. Как вовремя, от души спасибо.
— Угу. — Прочистив горло, отозвался я. — Что это, м? — Я чуть покрутил свой стакан, заставляя жидкость пойти по кругу и образовать маленькую воронку, из-за чего едкий запах спирта буквально ударил в нос.
— Виски по собственному рецепту. Пей. — Моя улыбка вышла натянутой, если он конечно вообще её видел, потому что делать ещё один глоток абсолютно не хотелось. Всё, хватит этих неумелых прелюдий, я не за этим пришел.
— За эту ночь, да. — Бесцеремонно чокнув чужой бокал, я задержал дыхание и опрокинул в себя всю оставшуюся жидкость. Первые два глотка даже прошли незаметно, но оставшиеся подобно кислоте раздражало носоглотку, отчего в конце я всё же громко закашлялся согнувшись пополам.
Мой бокал перехватили, наверняка для того, чтобы не дать ему разбиться, вот только я не знал что делать дальше. Кажется мне позволили вести в этой партии, но я абсолютно не понимаю как начать. Рыжий отошел к окну, словно игнорируя тот факт, что мы собирались переспать. Дьявол. К черту всё.
Встряхнув мокрые волосы я последовал его примеру, только сел на подоконник, спиной к звездной ночи, смотря с пирсингованным в противоположные стороны. Минута, две, три. Абсолютно ничего не меняется кроме моей уверенности, что я должен что-то сделать. Я вздохнул, прикрыл глаза и откинулся назад, вот только опоры для спины там нет, открытое окно как никак. Зачем я это сделал? Думал ли я о том, что это может кончиться болезненно для меня или даже смертельно? Нет. Просто я осознал, что гори оно всё огнем. До синяков правое предплечье оказалось сжато чужой рукой, заставляя уцепиться за нее и широко распахнуть глаза. Чужие глаза не казались испуганными, но они явно прожигали меня не просто так, словно выискивая ответ, которого у меня нет.
— Ковш перевернут, да. — Рывком меня втянули назад, тут же заключая в объятия, никак не комментируя произошедшее. — Я устал, да. Хочу уснуть и не проснуться, да. — Поцелуй получили мокрые волосы, и я снова вздохнул, осознавая всю усталость, что накрыла так неожиданно, как девятый вал во время шторма. В голове постепенно нарастал шум волн, а мысли превращались в кашу, лишь иногда вспыхивая яркими огоньками членораздельности.
Долгожданный поцелуй вышел глубоким и долгим, таким правильным, словно я делал это сотни раз. Прохладная постель коснулась моей спины, а полотенце потерялось где-то по пути, но я упорно прижимал рыжего к себе, не позволяя ему даже снять футболку, словно он мог взять и сразу же уйти.
Укусы, наверняка, на утро превратятся в синяки на шее и ключицах, но это до стона приятно. Мои руки зацепились за край футболки и я в одну секунду её сдернул с Пэйна, едва он отстранился. Сознание поплыло от чужого жара, и едва он сжал мой стояк, как я превратился в змею, извиваясь и выгибаясь от наслаждения. Бедра сжимали разгоряченное тело и я тонул в вязком болоте блаженства и удовольствия. Слишком приятно. Слишком…
***
— Я не твоя весовая категория, птенчик. — Сжав член блондина ещё крепче, Пэйн несколько раз перебрал пальцами по стволу, внимательно наблюдая за полным отключением сознания у своего любовника. — Если ты так хочешь, я дам тебе это, но для этого не обязательно чтобы ты был в сознании. — Поймав бессознательный стон, мужчина почувствовал вязкую субстанцию, что испачкала оба тела.
Отсутствие эмоций позволяло просчитать наиболее выигрышный вариант с наименьшими затратами, как физическими, так и материальными, ведь морально пирсингованный уже давно ничего не платил. Блондин хотел секса, Пэйн согласился, но только на это, а оставь он подрывника в сознании это привело бы к очень нехорошим последствиям. Возможно, это являлось бесчестным, и впоследствии в мозгу юноши, рыжий станет отталкивающим человеком, которого стоит избегать. Глава Акацуки готов рискнуть. Руки уверенно устраивали бедра под нужным углом, сильнее разводя в стороны колени парня, и если бы не одно единственное слово, напоминающее шепот ветра в тишине, всё случилось бы сразу, как только Пэйн вскрыл упаковку презерватива.
— Яхико. — Глупая, спокойная улыбка блаженства скрыла от тишины другие звуки, Дейдара крепко спал.
Ровный стук сердца мужчины сбился с ритма, и он с трудом сделал новый вдох, вышедший сиплым и неполным, отчего пришлось выдыхать и восстанавливать нормальную циркуляцию кислорода. Прикрыв веки, хозяин комнаты поднялся с кровати и, поправив льняные штаны, накрыл блондина тонкой простынкой.
— Люди не всегда могут понять, что сделает их по-настоящему счастливыми. — Подрывник не мог этого слышать, но фраза всё равно повисла в воздухе. Рыжий босиком прошел до своего кресла, намереваясь до самого рассвета заниматься тем, что сейчас являлось большим приоритетом для организации. Бумаги шурша легли в ладонь, но предательский конверт, что выделялся из общей массы выскользнул, практически беззвучно приземляясь на пол. Пэйн едва заметно покачал головой и вернулся назад, словно заново вглядываясь в парня в попытке увидеть то, что всегда было на поверхности и именно поэтому так хорошо оказалось спрятанным.
— Мне не нужны твои сожаления. — Касаясь влажных волос, тихо прозвучал голос. — Не становись мной. — Поцелуй в скулу заставил спящего неосознанно улыбнуться шире, а Пэйна невольно продолжать разглядывать знакомые черты. Бумаги так и остались не разобранными, а постель нагревалась до восхода солнца двумя сплетенными в объятиях телами.
***
Я потянулся и перевернулся на другой бок, несколько раз поправляя плечом подушку и, далеко не сразу, моё сознание погрузилось в панику, заставляя резко открыть глаза. В комнате совсем не осталось темных уголков, а мозг пытался найти последние сохраненные файлы, ведь я не мог отключиться во время секса!
— Боже… — Я простонал и, опираясь на руки, сел в кровати, обнаруживая на простыни, да и на себе, явные следы засохшей спермы.
— Какая лестная характеристика. — Пэйн курил возле раскрытого окна в одних штанах, такой взъерошенный, будто он сам проснулся несколько минут назад. Его спина алела полосами, оставленными явно моим ногтями, и на плече уже проступал синеватый след, очень напоминающий укус.
— Я же… Ну мы это… — Сухость в горле не давала закончить вопрос, и я не знал, а нужно ли вообще его озвучивать. Вдруг всё было хорошо, а я спрошу и он подумает, что всё на столько было плохо, что я от скуки отключился. Ох, меня, кажется, начинает тошнить. — Я заснул, да.
— Заснул. — Рыжий глубоко затянулся, затушил сигарету и только после этого приоткрыл опухшие от поцелуев и укусов губы, выпуская туманный дым. Дьявол! Я совсем ничего не помню!
— Ужасно, м? — От нервов у меня скрутило живот, и я хихикнул, пряча взгляд и судорожно вычленяя хоть что-то в своем мозгу.
— Нет. — Пирсингованный шагнул ко мне, но именно в этот момент ручка двери бесцеремонно повернулась, а я мгновенно побледнел от внезапно ударившего в голову давления. — Иду. — Громче положенного отозвался хозяин комнаты, меняя траекторию своего движения.
Мгновенно вскочив на ноги, я понял ещё одну несущественную вещь, которая раньше ускользала от меня — здесь негде спрятаться. О том, что можно остаться на месте и никуда не подрываться, я даже не задумался, словно внутреннее чутье подсказывало, что сейчас меня не должны здесь увидеть. Рыжий ничего не говорил, лишь наблюдая за мной, ожидая, к какому же варианту я приду. Прыгать голым с третьего этажа в разгар утра явно не являлось хорошей идеей, душевая кабина прозрачна, а кровать не имеет пространства под собой, полностью закрываясь по своему периметру деревянными пластинами. Выбора нет, драгоценные несколько секунд на анализ истекли, и я перемахнул через своё ложе, тут же ложась набок, вжимаясь спиной в длинную сторону кровати. При заходе в комнату пол на этом участке не виден, но если человек пересечет хотя бы половину этой берлоги, то скорей всего меня рассекретят.
— Твой телефон отключен. — Я перестал дышать, не из-за того, что голос принадлежал Конан, а из-за того, что вспомнил о своих вещах, которые были где-то здесь.
— Разряжен, сейчас как раз на подзарядке. Что-то случилось? — Несколько легких шагов в каблуках вглубь комнаты заставили зажмуриться и подавить желание начать хватать ртом воздух.
— Нагато хочет обсудить инцидент с Джираей, он слишком сильно копает. — Имена мне ничего не дали, но вот ещё один шаг вглубь комнаты заставлял сжаться не только зубы, но и мою задницу. — Ужасная вонь. — Я прямо увидел в этих интонациях как она морщится и оглядывается. — И кто эта шлюха, которой ты позволил переступить порог? — Пэйн не отвечал, я слышал только шелест бумаг и пение птиц за окном. — Это ведь он? — Копчик почувствовал, что речь идет обо мне, вот только отзываться я не хотел. — Ты говорил, что в твоей личной спальне никого не будет. — Разговор велся с самого начала на итальянском, но из-за несложности фраз я даже не обратил внимания на этот факт.
Пэйн ответил, но я не знал, что это означает, вот только его собеседница прекрасно его понимала. Костяшки на руке спрятались под пластырем, но я точно этого не делал, зато прокушенная губа покрылась липкой кровью, которую я пытался слизать как можно тише.
— Почему кто угодно, но не я? — На мгновение я вспомнил что сам задавал этот вопрос рыжему, и ситуация похожа, только герои другие. — Почему? — Ответ я уже знаю.
— Потому что ты бесценна, а я мертв. — Звук хлесткой пощечины говорил лишь о том, что пирсингованный позволил себя ударить, у него явно был шанс увернуться или перехватить руку синеволосой. Последнюю часть фразы возможно я понял неправильно, но об этом никогда не узнаю, меня не должно было быть здесь. Я ничего не слышал.
— Нагато ждет. — Признаться честно, я думал, что она заплачет, но её голос прозвучал холодно и отстраненно, так, словно и нет никакого личного разговора, только работа, миссии и полная концентрация.
Две пары шагов покинули комнату, а я ещё несколько минут боялся пошевелиться, переваривая услышанное. Она конечно не сахар, но теперь её поведение хоть немного становится понятным.
