Сердце Стража

Мию распахивает глаза и видит склонившегося над ней слугу. Одно стремительное движение — и руки Ларвы, до того сжимавшие ее, спящую, пустеют. Вспыхнувший в ладони и направленный на него магический огонь заставляет опуститься Хранителя на колени. Он склоняет голову, готовый принять смерть от своей хозяйки покорно и с достоинством. Принцесса взмывает над ним, напоминая древнее божество. Ее кимоно полностью запахнуто и надежно перехвачено широким оби, на лице не найти и намека на следы слез — вампиры не умеют плакать. — Ты выбрал странный способ умереть, Ларва, — ее голос холоднее ледяных игл Рэйхи. — Мне не страшно умереть для тебя, чтобы спасти, — Ларва поднимает голову. — Ты была в опасности, Мию. И в опасности до сих пор. — Как ты проник в мой сон? — хмурится Мию все больше. — Я помог ему, — доносится откуда-то снизу. Она в удивлении поворачивается на тоненький голосок. — Сиина! Что ты здесь делаешь? — Ты должна поверить Ларве, Мию! — настойчиво просит маленький кролик вместо ответа. — Он пытается спасти тебя! — Мию, пожалуйста! Вспомни свой сон! — вторит ему Ларва. — С тобой я разберусь позже, — обрывает его Принцесса. Какое-то время она молчит, задумчиво разглядывая зажженное в руке пламя… А затем оборачивается к кролику: — Сиина… Мои глаза слепы… Ты поможешь мне? Маленький зверек кивает в ответ и вдруг поднимает ушко, открывая свой особенный глаз — желтый, неестественно выпученный, рассеченный сеткой безобразно набухших капилляров. — Увидь, Страж Мию! Раздавшийся дикий визг болезненно бьет по барабанным перепонкам. Мию резко разворачивается на источник звука, хватаясь за голову. Одновременно взмывает вверх Ларва, привычным коротким движением возвращая на лицо маску. Через мгновенье он приземляется за спиной госпожи, заботливо прикрывая ей ладонями уши. — Тишина! — с явным усилием вскрикивает Страж и выпускает из освободившихся ладоней магическое пламя. Оглушительный звук немедленно обрывается. А место его источника заволакивает мутной пеленой, словно сгустившимся белым туманом. — Играть в прятки в моем мире — не слишком умно, — усмехается Мию этому размытому пятну и делает в его сторону особенный жест: огнем сверху вниз, будто разрезая пополам воздух. Ларва зеркально повторяет движение — в его руке тоже теперь огонь — и вокруг загадочного пятна мгновенно вырастают магические седзи. Туман, будто нехотя, сгущается, напоминая сначала кисель. Затем обретает форму, превращаясь в уже знакомого огромного кота с наполовину человеческим лицом. Он беззвучно извивается, не в силах издать ни звука, и безуспешно пытается вырваться из плена обманчиво хрупких перегородок. — Нет, это невозможно, — раздается вдруг, но не голосом, а звериным шипением. — Как ты смогла найти меня, Страж Мию? — Ты переоценил свои силы, симма Хэруо! И недооценил Ларву. Наконец-то ты понесешь заслуженное наказание, — бесстрастно отвечает Страж и поворачивается к Хранителю: — Напиши его имя, Ларва! И отправь во тьму! Ларва рассекает воздух круговым движением рук, и на седзи проступают огненные иероглифы. Пойманный симма закручивается в немыслимые позы, на глазах теряя сходство и с человеком, и с животным. Вместо белого кота бьется в агонии небывалое существо, напоминающее огромного безобразного червя. Оно пытается крикнуть еще что-то, но не успевает: очищающее пламя, пущенное из ладони Хранителя, в считанные мгновения сжигает его, отправляя в вечную Тьму. Гаснет огонь, свершив свой неизбежный суд, и отражается блекнущими всполохами в задумчивом взгляде девочки-вампира. Розовый кролик вновь опускает ушко, прикрывая свой необыкновенный глаз. Теперь он вместе с Хранителем выжидающе смотрит на Мию. Но она долго молчит и не двигается, погруженная в глубокие раздумья. — Мию? — наконец, Ларва решается ее окликнуть. — По крайней мере, — как ни в чем не бывало отзывается она, поднимая на юношу неожиданно лукавый взгляд, — он стирал память о внушаемых сновидениях. Гуманно с его стороны. Ты согласен, Ларва? Хранитель молчит, покорно склонив голову. И за маской не видно выражения его лица. Мию смотрит на него чуть дольше обычного, а затем кивает, видимо, каким-то своим мыслям. Уголки ее губ еле заметно приподнимаются. Сиина ловко запрыгивает в руки девочки и озадаченно заглядывает в ее довольное лицо. — Ты совсем ничего не помнишь, Мию? — недоверчиво переспрашивает он. — Стоит ли хранить в памяти лживые грезы, навеянные извне бродячими демонами, Сиина? — беспечно пожимает она плечами и гладит маленькое потустороннее создание. — Не вижу в этом никакого смысла, — и вновь бросает короткий взгляд на слугу: — Идем, Ларва… Я хочу успеть попрощаться с Харукой… Хранитель делает шаг за ней, но вдруг резко вскидывается: — Мию..! И Страж бледнеет в предчувствии свершившейся беды. *** Она сидит на полу, прислонившись к кровати. Худые длинные ноги неловко и почти комично разъехались в разные стороны, белые гольфы неряшливо сползли к щиколоткам. Харука уже больше не плачет. Кажется, у нее просто не осталось на это сил. Раскачиваясь вперед-назад, безжизненно шепчет она подробности — то, что ей сообщили и то, что она успела сопоставить сама. Не так уж много, на самом-то деле… — Он всегда говорил, что занят. Пропадал куда-то, иногда даже пропускал занятия… Но когда приходил, всегда улыбался мне так тепло… Я и подумать ничего не могла… Наверное, это моя вина… Недаром говорят, что любовь слепа… Я была слишком счастлива, чтобы замечать что-то… Господи… — ее ссутулившиеся плечи вновь начинают вздрагивать в преддверии новых рыданий, — это я во всем виновата! — Нет, Харука, — возражает Мию, — в том, что произошло, нет твоей вины. Ты никак не могла спасти Ито Кэзуо. Он был обречен. Ее голос звучит так уверенно, что новая истерика несчастной девочки прекращается, так и не начавшись. Харука поднимает на одноклассницу изумленный взгляд и отвечает не сразу. — Я знаю, — говорит она неожиданно спокойно, — что о тебе болтают другие девчонки. И никогда не верила этим сплетням, считала их глупыми суевериями… Но однажды… ты сама сказала, Мию… Своей неподвижностью Мию сейчас может поспорить с каменным изваянием. — Что я сказала? — Что ты можешь сделать меня счастливой навечно. Я буду счастлива только рядом с моим Кэзуо… Мию… Ты можешь исполнить мое желание? Страж задумчиво гладит длинные, чуть подрагивающие, пальцы подруги. Когда она отвечает, в ее голосе слышится сожаление: — Да. Могу. Но… Харука ладонью закрывает ей рот. — Не надо никаких «но». Я не боюсь, — она поднимается, оказываясь с подругой лицом к лицу: — Когда Кэзуо не стало… что-то произошло со мной. Я теперь все вижу очень отчетливо. И я знаю, ты можешь! Пожалуйста, Мию… Если ты хоть немного меня любишь… — Харука! — этого девочка не выдерживает и порывисто обнимает ее. Запах, едва заметно горчащий отныне глубокой сердечной раной, по-прежнему будоражит вампира, но теперь это влечение полно не жаждой, а печалью. — Харука, — повторяет она тихо и немного отстраняется, дав себе полюбоваться ее миловидным личиком в последний раз, — закрой глаза и ничего не бойся. Я люблю тебя… И я выполню твое желание. Харука ощущает прикосновение холодных губ к своей шее. А потом вся ее боль растворяется, словно враз рассеявшийся морок. …Когда она вновь открывает глаза, то видит вдали весело машущего ей Кэзуо. Он улыбается и зовет ее к себе. Харука смеется и устремляется ему навстречу, забыв о всех своих прежних горестях. Теперь она счастлива навсегда. *** — А где же Ларва? Ты вновь прогнала его? Мию и Сиина, не заметные человеческому глазу, сидят на ветке старой яэдзакуры*. Точнее, сидит на ней, беззаботно болтая ногами, Мию, а розовый кролик, по своему обыкновению, предпочел девичье плечо. — Вовсе нет. Он заканчивает кое-какие дела. А мне захотелось еще раз полюбоваться ханами. Мне так нравится в Хигасияме! Надеюсь, я когда-нибудь вернусь сюда. — Я рад, что к тебе вернулось твое хорошее настроение, Мию. Честно говоря, я боялся, что история с Ито Кэзуо надолго выбьет тебя из колеи. — У всего есть свои причины и последствия, Сиина. Хэруо, столкнувшись со мной, предпочел отпустить бедную Харуку, но успел перекинуться на ее возлюбленного… Ито Кэзуо стал последней жертвой симма-кота. В какой-то мере Харука была права, назвав себя виновницей гибели Кэзуо. Но едва ли можно ее в этом упрекнуть… Она заслуживает снисхождения и вечности… Мой долг Стража выполнен. Думаю, это очевидно даже для Рэйхи, недаром она так и не появилась. А меня не мучает больше голод, — Мию тепло улыбается маленькому кролику. — В таком случае, я спокоен за тебя. Ну, мне пора! Страж на секунду нежно прижимает зверька к себе. — Спасибо тебе, Сиина! Ты мне очень помог! Надеюсь, мы еще встретимся… — Может быть, даже, — кролик бесстрашно спрыгивает на землю и забавно взмахивает маленьким, пушистым хвостиком, — раньше, чем ты думаешь… Мию машет ему вслед, но, как только Сиина исчезает, порывисто вскакивает с ветки. Сердце ее полно нетерпением. «Ты мне нужен, Ларва! Я и представить не могла, как ты мне нужен…» *** Ларва кидает прощальный взгляд на школу, что еще взволнована недавним самоубийством одного из учеников. В суматохе последних печальных событий стереть память людям и вычеркнуть имя Мию из всех документов было совсем просто. Никто из смертных не вспомнит теперь странную новенькую с необычными желтыми глазами и красной ленточкой в волосах. В его же собственной памяти слишком настойчиво крутятся картины из сновидения девочки. Ларва вновь и вновь переживает те мгновения, когда держал свою госпожу в объятиях, осыпая ее поцелуями. Навязчивые видения пробудили в сердце верного Хранителя безумную мечту. Мию простила его дерзкое поведение и не заговаривала больше о произошедшем. Но не миновать ему гнева Стража, узнай она о тайных желаниях своего слуги. Смертоносный огонь, наведенный девичьей рукой на него, Ларва тоже хорошо помнит. Но как теперь служить, скрывая чувства и постоянно себя сдерживая? Сердце его сжимается от отчаяния. Но в следующую секунду он слышит знакомый призыв, и мир перестает для него существовать. Невозможно сказать, чье нетерпение острее. И непонятно Ларве, его ли стремление к ней так сильно, или то бегут по его венам отголоски новых чувств госпожи. Ее глаза встречают Ларву искорками необычной радости. С бесконечной нежностью он прижимает свою госпожу к себе. «Мию, Мию…» — взволнованно отстукивает его влюбленное сердце. — Ларва, — шепчет она, обнимая своего Хранителя за шею с прежней доверчивостью и новым трепетом. Теплое дыхание девочки-вампира касается щеки и согревает проклятую душу западного симма.