У тебя мое фото на рабочем столе

Комната медленно вращается, накатывает тошнота. — Черт возьми, Шерлок, как ты вошел? Доктор трет виски и медленно плетется на кухню. Ответа он не ждет. Может, Шерлок и думает, что Джон его совсем не знает, но вот то, что в ответ он лишь демонстративно закатит глаза, Джон знает наверняка. Влезть в чужую квартиру, ха, какая мелочь! Определенно, закон не писан не только дуракам, но и гениям тоже. Сзади слышатся легкие шаги. — Я проверил историю твоего браузера, — заявляет Холмс, пока Ватсон хлебает воду прямо из-под крана. — Ммф? — Джон вытирает рот рукавом и пытается сосредоточиться на расплывающемся пятне, которое должно быть лицом детектива. — Историю браузера, — повторяет Шерлок. — Журнал. Что ж, кажется, я вчера ошибся по кое-каким пунктам. — Эм… — очень хочется прислониться ноющим виском к прохладной дверце холодильника. — Ты так извиняешься? — Тебе бы этого хотелось? — усмешка. — У тебя мое фото на рабочем столе. Как хорошо, что Джон сейчас даже краснеть не в состоянии. — Угу, — он медленно кивает, стараясь не расплескать взрывоопасное вещество, скопившееся в мозгу. — Просто хорошее фото. — Я думаю, у Тауэрского моста есть штук тридцать хороших фото, а более-менее приличных — несколько сотен. — Я просто больше люблю смотреть на людей. — Ну да, одиночка с Интернет-зависимостью, который просто любит людей… — Шерлок! — туман немного рассеивается, но гул в голове не пропадает. Вступать в полемику с Холмсом даже в здравом уме — дело гиблое, а сейчас — вообще что-то за гранью идиотизма, но прекратить это издевательство все же надо. — Если хочешь допечь меня своим сарказмом, то, боюсь, ничего не выйдет. Я сейчас… как бы это сказать… — Джон картинно взмахивает руками. — Вроде как не в состоянии оценить глубину твоего гения. Вот. — Хорошо, — Холмс согласился?! Это точно какая-то параллельная вселенная или фантасмагорический сон. — Ты придешь вечером, и мы это обсудим. Шерлок резко разворачивается и направляется к выходу. — Э-э-э, погоди. Обсудим что? Снимки людей или Интернет-зависимость Тауэрского моста? То есть… Я имел в виду… Эй! Ответом ему служит лишь звук захлопнувшейся входной двери, чувствительно отозвавшийся в голове очередной обжигающей вспышкой боли. Когда Джон примерно через семь часов в нерешительности мнется на пороге 221В, чувство, что он — букашка под объективом микроскопа, накатывает вновь. Хорошо хоть, что из кустов не наблюдают преданные фанаты Холмса. Утренний разговор он помнит фрагментарно, зато прекрасно помнит разговор вчерашний. И что же теперь? Его ждет выяснение отношений? Если честно, психоаналитика ему хватает с головой. Хотя, учитывая непредсказуемость детектива, доктор не стал бы удивляться и просьбе немедленно (да-да, именно сейчас, Джон!) помочь вскрыть на кухонном столе украденный из морга труп или, скажем, подержать гранату с вырванной чекой, пока Шерлок «что-нибудь вот прямо там» отковыряет. Впрочем, сейчас Джон лучше подержит гранату, чем позволит Холмсу копаться в своей голове. В этот раз химический запах немного сильнее. Похоже, сероводород, неопасный в таком количестве, но… гадость же! Шерлок, будто застыв, сидит на диване, соединив кончики пальцев у подбородка и глядя в одну точку. — Меня занимает твой случай, Джон, — произносит он, медленно переводя взгляд на доктора. — Э-э-э, прости? — Я ошибся, — Шерлок морщится, как если бы у него разом заболели все зубы. — В мелочах, но все же ошибся. Модель наших отношений выстраивалась так четко, но я ошибся. В одном маленьком, незначительном пункте. Как я могу быть уверен теперь, что все мои остальные предположения верны? О Боже! Встряхнуть бы тебя, как тряпичную куклу, да вбить в голову, что живые люди — это не набор алгоритмов. — Шерлок, какая, к черту, модель? — Джон вскипает не на шутку. — Решил завести себе подопытного кролика — на меня можешь не рассчитывать! — О нет, что ты! — детектив вскакивает. На его лице (ну надо же!) отражаются вполне человеческие эмоции: нетерпение, тревога и что-то еще, чему Ватсон пока не может дать четкого определения. — Пойми же, нельзя узнать кого-то по Интернету, нельзя делать своим кумиром того, кого не знаешь. — Но я… — Знаешь меня? Пусть так. Но ты пришел к моему дому еще тогда, с толпой этих идиоток. Зачем ты хотел видеть меня? Зачем? Джон и сам не мог ответить себе тогда, а потом просто отмел этот вопрос как ненужный. — Я… я не знаю. Наверное, — он опускает глаза. — Мне было нужно убедиться, что ты есть. Холмс усмехается. — Вроде как «мой воображаемый друг реален»? — Называй, как хочешь. Доктор сжимает зубы. Допрос явно затянулся. В любом случае, Шерлок, так не любящий своих фанатов, должен объяснить одну вещь. — А ты сам, — Ватсон подходит ближе и впивается в него взглядом. — Скажи мне вот что: почему ты вытащил меня из этой толпы? Почему ты выбрал меня, если так ненавидишь все то, что связано с твоей популярностью? Холмс трет лоб. Теперь он выглядит — с ума сойти! — смущенным. — Я… мне показалось, ты другой. Тебя нужно было забрать. Пойми, если человек долго будет бродить в стаде баранов, то рано или поздно сам начнет блеять. — Благотворительность? — Называй, как хочешь, — Шерлок даже копирует его интонацию. — Ты поцеловал меня. — Это был эксперимент. Вот как! Ну да, конечно. Нет, теперь он понимает, что это ложь. Внутри борются раздражение и благодарность. Может, Холмс трижды гений в химии и четырежды — в криминалистике, но способности к анализу собственных эмоций у него на уровне неуверенного в себе подростка. Странно, но именно этот момент его слабости придает Джону сил. — Его цель? — Узнать, как далеко может зайти человек в погоне за химерой. — Химера — это ты? — Да. Или вообще, обожаемая кем-либо знаменитость. — Чего же ты сбежал? — У меня были дела. Ватсон делает еще шаг навстречу. — Испугался? — Что-о-о?! — Шерлок закатывает глаза. — Это чушь, Джон. — Чушь? — доктор делает еще шаг, пьянея от собственного безрассудства. — А разве не этого ты боишься? Ошибиться? Потерять контроль? — Я… И тогда Джон его целует. Просто притягивает за плечи и целует, заставляя замолчать, прекратить этот бессмысленный разговор. В конце концов, Шерлок и так сказал больше, чем хотел. В конце концов, Джон и так узнал все, что нужно. Первые несколько секунд — почти противостояние. Доктор чувствует, как напрягаются плечи детектива, чувствует, как упрямо сжимаются его губы, не желая проигрывать битву характеров. Но впервые за все время знакомства с этим человеком Ватсон на сто процентов уверен, что в этот раз не проиграет. Не отступая, он понимает, что Шерлок начинает медленно оттаивать в его руках и почти робко отвечать на поцелуй. Впрочем, момент смятения Холмса крайне непродолжителен. Не проходит и полминуты, как он уже властно притягивает своего доктора за затылок и проталкивает язык в его рот. Шерлок везде — его руки, его губы, его запах, его вкус… о Боже, скоро Джон загорится, как бикфордов шнур. А бомбой будет Шерлок, о да. Когда Холмс прерывает поцелуй, перед глазами пляшут черные точки. — Идем, — он решительно разворачивается и тянет своего доктора к лестнице, крепко удерживая его за запястье, будто намереваясь пресечь все возможные попытки к бегству. — Еще один эксперимент по ловле химер, да? — даже получается усмехнуться. Вместо ответа Шерлок оборачивается и снова его целует. В спальне они срывают друг с друга одежду так быстро, как только могут. Нет, Джон бы, правда, хотел по-другому: медленно раздевать своего детектива, целовать каждый участок обнажившейся кожи, касаться, гладить — всюду, везде. Но когда Шерлок резко стягивает с него свитер и тут же прижимается всем телом и приникает губами к шее, мысли о размеренности и неспешности тут же вылетают из головы. И Джон выбрасывает из головы все мысли, позволяя собственному телу руководить собой, позволяя себе чувствовать. Когда он практически срывает рубашку Шерлока, прикусывая бледную кожу над ключицей, и тот протяжно стонет, облизывая припухшие губы, тормоза вылетают окончательно. Джон даже не помнит, как упал на кровать уже полностью раздетым. Он помнит только нависшего сверху Шерлока с совершенно ошалелыми глазами. — Что, Джон, — шепчет он, скользя губами по краю уха и прикусывая мочку. — Сейчас химера более чем реальна, не так ли? — Слишком реальна, — стонет Джон, подкидывая бедра в надежде потереться колом стоящим членом о член Шерлока. — Как… как ты хочешь? — Хочу тебя, — шепчет Шерлок куда-то ему в висок. — Всего. Себе. — Действуй, — шепчет Джон в ответ и проводит языком по нижней губе своего детектива, втягивая его в новый поцелуй. Пальцы, тонкие и длинные, движутся аккуратно, так, что Ватсон, уже готовый к возможной боли, расслабляется, а через минуту и сам начинает подаваться навстречу, когда они задевают там внутри ту самую чувствительную точку, от прикосновения к которой перед глазами начинают плясать цветные круги. Когда же Шерлок перестает дразнить его и осторожно входит, заполняя до предела, Джон закусывает ладонь, чтобы не закричать. — Нет, — срывающимся голосом просит Шерлок, хватая его за руку и начиная двигаться. — Я хочу слышать тебя. Джон подчиняется. В конце концов, стонать в руках Шерлока Холмса, определенно, лучшая из перспектив… Когда он просыпается, за окном только-только брезжит рассвет. Шерлок, не озаботившись одеждой, сидит на краю кровати и разглядывает стену. — Эй, — Джон перекатывается на постели и целует своего детектива в выступающую лопатку. — Почему ты не спишь? — Спать скучно. Я тут подумал, — сосредоточенно начинает Холмс. На секунду становится страшно: если он опять понесет что-нибудь про эксперимент, то лучше пусть разобьет себе голову сам. — Моя домовладелица снова взвинтила квартплату. Ты ведь уже уяснил, что не все знаменитости живут в роскоши, верно? Ватсон тупо кивает, пытаясь следить за мыслью своего гения. — Так вот. Вдвоем цену мы осилим. Свою квартиру ты все равно ненавидишь, и я… Джон целует его. Даже не затем, чтобы без слов сказать «доброе утро» или «конечно» или «я рад», а просто… потому что хочется, вот и все.