Я не контролирую себя, Когда мое сердце объято пламенем, И страсть управляет игрой.
— Что это? — Я на это не подписывался! В контракте не было разговора об этом! — Это реально утверждённый сценарий? И это пропустили? — Вам не кажется, что это чересчур?! Холли и Марджори одновременно вздыхают: «Да уж. Как и предполагал Эд, парни не в восторге. Но что поделаешь? Сериал официально продлён на второй сезон с повышением рейтинга до Restricted, что означает появление постельной сцены между Алеком и Магнусом». Поэтому актёров и их агентов вызвали на консультацию со сценаристами в офис компании «Constantin Film», и сейчас они сидят все вместе в светлом кабинете, просматривая свеженапечатанный сценарий. — Я не буду, — заявляет Гарри, отрицательно качая головой. — Нет. Вообще никак. Мэттью задумчиво потирает переносицу и смотрит на Джордж — своего агента, которая просматривает контракт и выглядит такой же задумчивой, как и он. — Что скажешь? — негромко спрашивает он у девушки. — Тебе решать, Мэтт. На мой взгляд, это не особо скажется на твоей дальнейшей карьере. Безусловно, некоторые трудности могут возникнуть, но... — она разводит руками в стороны: — Сериал имеет успех, а на данном этапе твоей карьеры — это главное. — Можно потребовать увеличение ставки из-за новых деталей, — вставляет Рик и смотрит на своего клиента, ожидая его реакции. — Нет, нет и ещё раз нет. Я против. Им нужен был Магнус — они получили Магнуса. Им был нужен Малек — вот он, финал двенадцатой серии. Но постельная сцена? Нет. Напряжение в комнате возрастает, но давить на Гарри никто не собирается. — На счёт увеличения оплаты… Думаю, мы можем это устроить. Конечно, этот вопрос не в нашей компетенции, но, как известно, государство выплачивает дотации отрасли фильмографии, демонстрирующей нетрадиционные отношения. После указа Обамы о легализации однополых браков политика поддерживает это направление в обществе. Так что, вопросов с финансами не возникнет, как я надеюсь, — Эд Декстер говорит уверенно и спокойно, и Мэттью замечает, что Гарри прислушивается к его словам. — Кроме этого, мы не будем снимать ничего компрометирующего. С таким рейтингом в кадр попадут лишь обнажённые фигуры, не более. Никаких гениталий и откровенного порно. Ну, вы сами знаете. Рик и Джордж одновременно кивают, но Мэттью не знает, о какой градации они говорят: до этого у него ни разу не было никаких постельных сцен. — Ничего особенного, да? Отлично, просто отлично, — сарказм в голосе Шума слишком отчётлив, но Рик не обращает на это внимание. — Если вы ещё раз посмотрите сценарий, то поймёте, что я вам говорю так, как есть. Вы просто целуетесь на кровати. Всё остальное мы сделаем сами. — Без одежды? — уточняет Мэттью. Марджори качает головой, но не отвечает на его вопрос, продолжая свою мысль: — Повторяю, мы не снимаем голую эротику. Мы снимаем красивую историю любви. И всё будет смотреться очень гармонично и естественно со стороны. — Вам не о чем беспокоиться. Мы здесь, чтобы достигнуть компромисса. Вы должны обозначить ту грань, до которой готовы дойти. Никто не обязывает вас раздеваться догола и делать то, что вам неприятно, — добавляет Холли. Кажется, Гарри его не слушает: мужчина сидит, запустив руки в волосы, устремив взгляд прямо перед собой. Мэттью нервно барабанит пальцами по сценарию, изредка посматривая на актёра. Он не уверен в своих чувствах и не знает, как сам относится к этой ситуации. — Если мой клиент откажется от съёмок, что нас ждет? — Рик уточняет для того, чтобы прервать гнетущее молчание. — Ну-у, во-первых, мы не можем остаться без мистера Шума. Он — отличный актёр и великолепно исполняет свою роль. Гарри не обращает внимания на неприкрытую лесть. Он вообще не смотрит на разговаривающих мужчин. — Во-вторых. Не знаю. Мы не думали, что возникнут такие трудности. Но если мы не придем к общему знаменателю, то, возможно, потребуется замена актёра потому, что исключать этот эпизод мы не собираемся. Но хочу вас уверить — всё пройдет гладко. У нас есть опыт подобных работ и самые разнообразные приёмы, чтобы свести ваш дискомфорт к минимуму. — Может быть, вам надо время подумать? — обращается Рик к Гарри. — Да, — кивает Шум и встаёт из-за стола, торопливо выходя из комнаты. Мэттью не знает, что ему делать. С одной стороны, нужно пойти за ним, поговорить. В конце концов, это их общая сцена, а с другой — это дело Гарри, и Мэттью не уверен, нужно ли ему вмешиваться. Но всё же он поднимается и идет вслед за мужчиной.***
Я лечу по воздуху, Удача повсюду. Я могу дотянуться до неё рукой.
Гарри стоит у стены и задумчиво теребит пуговицу на рукаве: жаль, что он не курит — сейчас бы ему не помешало немного крепкого дыма, здорово вправляющего мозги. Стоило раньше заметить, что их сценаристы — люди действия: с учётом того, как быстро поцеловались Магнус и Алек, можно было ожидать, что их дальнейшие сближение не будет растянуто ещё на один сезон. Хотя, Гарри просто не задумывался о том, что продюсерский центр«Constantin Film» будет показывать их.. Секс? Фанаты столько говорят о Малеке, что эта сцена была лишь вопросом времени. Но Шум не думал, что это время наступит так скоро. Ладони потеют от непрошеных мыслей, оседающих снежным покровом — он волнуется. Хотя сам не понимает, чем вызван такой приступ паники. Может быть, это всё из-за Мэттью, который улыбается так, что кровь закипает и... А вот и он. Мужчина, который занимал его мысли секунду назад, выходит из кабинета и оглядывает коридор в поисках Гарри и, когда замечает его, то направляется к нему, расстегивая на ходу пиджак. — Уф, они не могли включить кондиционеры? Там слишком душно. И это совершенно не даёт сосредоточиться. Гарри тоже не может сосредоточиться, но дело совсем не в жарком воздухе кабинета. Он вопросительно смотрит на Мэттью, ожидая узнать, для чего тот вышел, хотя сам прекрасно понимает причину. — Ты как? — Мэттью сжимает губы и смотрит на Гарри с непонятным выражением лица. — Надеюсь, ты не откажешься от роли. Мне совсем не хочется привыкать к новому Магнусу. Шум молчит, нервно ковыряя большой палец и старательно отводя взгляд: «Он и сам не знает, сможет ли он сыграть эту сцену так, чтобы никто не понял, не догадался, не узнал…» — Не знаю. Не решил. Это всё.. Слишком быстро. — Гарри отвечает отрывисто, резко, злясь на самого себя за слабость, возникающую в ногах, когда в его мыслях возникают образы их постельной сцены. — Может, дело во мне? — пытливый взгляд Даддарио смотрит прямо в душу, силясь узнать, понять, выяснить то, что кроется за отчуждением и страхом Гарри. — Нет, конечно, нет. Просто, я сам не уверен... Не уверен, что смогу сделать всё, как надо. — Да ладно тебе, — отмахивается актёр. — Поцелуй же сняли. Хотя ты и тогда сомневался, что всё пройдет гладко. Гарри замирает — Мэттью в лёгкой и шутливой форме вспомнил все те ужас и страх, сковавшие Шума на съёмках. И если для Даддарио это прошло без проблем, то для Гарри всё было иначе. Конечно, ведь он и Мэтт - совершенно разные люди. Даддарио - весёлый, частенько озорной и добрый. Он подобен весеннему ветру Нью-Йорка — такой же лёгкий, стремительный и свежий, от которого кружится голова и без которого ощущается острая нехватка свежего воздуха. Он врывается в комнаты, широко распахивая двери, он смеётся во весь голос и дышит полной грудью. Весь каст его любит, а уж как его любит Гарри.. Шум знает, что сам он совершенно не похож на Мэтта — азиат более степенный, предусмотрительный и вежливый. Да, он может посмеяться вместе со всеми, исполнить пару танцевальных движений и вести себя непринуждённо. Дело в том, что он знает, чего хочет от жизни и его цели четко определены на годы вперёд. Он женат, у него есть семья, хороший дом и планы на будущее. Он выбрал свою дорогу и идет по ней, но иногда ему так не хватает свежего воздуха… — Эй, не заморачивайся ты так. Подумаешь, поваляешься на кровати в чём мать родила, пообнимаешься со мной. — Поцелуешься, — добавляет Гарри, стремясь под шуткой спрятать всё своё волнение. — Ну, и это тоже, — улыбается Мэттью. — Я думал, это тебя уже не смущает. Гарри пожимает плечами: он не уверен в этом, но главное — он не уверен в себе, в своём контроле, в своих чувствах. Он боится не справиться, случайно открыться и развалить и без того хрупкие отношения с Мэттом. — Эй, — крепкая ладонь ложится на его плечо, а карие глаза ловят его взгляд. — Не переживай и, пожалуйста, согласись. Мне не охота делать это с кем-то другим. Гарри кивает, чувствуя, что уже не может дышать, хотя Мэтт просто стоит рядом, положив руку ему на плечо. Ткань летнего пиджака совершенно тонкая, и это прикосновение ощущается всеми миллионами нервных окончаний, всколыхнувшимися в один момент и одновременно разнесшимися по всему телу. — Хорошо, — хрипло говорит Шум, нервно облизывая губы. — Я соглашусь.***
Я играю повсюду, Любовь — здесь и там. Я никогда не упускал возможности выиграть.
— Итак, с чего начнём? — светловолосый мужчина широкими шагами заходит в комнату и подходит к столу, за которым сидят Гарри и Мэттью. — Забыл представиться. Я — Дейв, ваш ассистент по постельной сцене или «хореограф», как я сам себя называю, — мужчина улыбается и протягивает им руку, здороваясь. — Моя задача сделать так, чтобы вам было удобно и комфортно на протяжении всех съёмок. На этих словах Гарри возмущённо фыркает, и Мэттью бросает на него смеющийся взгляд. Они оба понимают, что комфортно им точно не будет, но Дейв продолжает, будто не заметив того, что только что произошло. — Если что-то будет вас напрягать или смущать ,вы тут же говорите мне, и мы решаем эту проблему. Но для начала мы должны оговорить сам факт того, что вы будете делать, а что нет. Начнём с вас, — он указывает на Мэттью и садится напротив него. Гарри облегчённо выдыхает и бросает на партнёра быстрый взгляд, подмечая, что Даддарио не рад начинать диалог первым. — Ну-у, я не знаю, — актёр растеряно теребит воротник светлой футболки. — Что мне нужно сказать? О чём? — Не волнуйтесь, — успокаивающе говорит Дейв и складывает руки в замок. — Что же. Давайте, сначала говорить буду я. Напомню, что наш рейтинг «R» и, как нас обязывает MPAA*, позволительная длительность постельной сцены это пять-семь секунд. Кроме того, снимать полностью обнаженные фигуры мы также не можем, опять-таки, из-за рейтинга. Допустимым считается обнажение женской груди или мужских ягодиц. Гарри мысленно благодарит Бога за такие правила: это очень и очень хорошо. В принципе, это и была та грань, которую он поставил себе. Лицо Мэттью же ничего не выражает — похоже, что он прячет свои эмоции: «Жаль, что нельзя узнать, о чем он сейчас думает». — Вот мы и подошли к самому главному. Чтобы снизить ваш дискомфорт мы можем предложить на ваш выбор три способа. Первый — дублёр. Дейв замолкает и смотрит на мужчин. Мэттью, не задумавшись, качает головой, отказываясь от предложения. Сам Гарри не знает — может быть, стоит воспользоваться таким шансом и не трепать себе нервы? Но тут Даддарио поднимает свои удивительные глаза и сталкивается с ним взглядом. Он хмурится, будто не понимая, отчего Гарри думает так долго. Что-то похожее на болезненное чувство ревности возникает в груди, когда Шум думает о другом парне, который будет обнимать Мэттью, целовать его шею и прижиматься к обнаженной груди. Во рту тут же пересыхает, стоит ему подумать о съёмках. «Нет. Если это единственный способ стать немного ближе к Мэттью, хоть и ненадолго, то он сделает это сам». Приняв решение, он тоже качает головой, отвергая предложение о дублёре. — Ясно. Следующий пункт — специальное бельё. Третий — накладные части тела. Ассистент улыбается и переводит взгляд с одного актёра на другого, ожидая их решения или вопросов. Но, не дождавшись никакого ответа, он добавляет: — Ну, и последний вариант, это ваше обнажённое тело. Как он и думал, мужчины сразу же оживляются и отрицательно качают головой, а Гарри отвечает решительным отказом. — Тогда вам остаётся на выбор один из предыдущих вариантов. Например, специальное бельё — оно очень тонкое и полностью соответствует вашему цвету кожи. Самый простой вариант, но при определенных ракурсах оно будет выдавать себя. Поэтому монтажёр и режиссёр будут вас постоянно дёргать, чтобы это исключить, и съёмка затянется. Да и вам так будет труднее настроиться. Гарри закатывает глаза, чувствуя, будто этот парень так и хочет их раздеть. — Мне подойдёт, — говорит Мэттью, склонив голову на бок. — Хорошо, — Дейв что-то чиркает в блокноте и поворачивается к Гарри. — Если хотите, я расскажу вам про накладки. Шум поводит плечами — мол, рассказывайте. — Искусственные бюсты, а в нашем случае - ягодицы, изготавливаются из мягкого силикона, который окрашен в телесный цвет, и полностью имитируют живую кожу. Вот и всё. Правда, смысл существования этого способа заключается больше в психологическом спокойствии, чем в реальной маскировке голого тела: ведь выглядит оно без одежды и в силиконовых фрагментах совершенно одинаково**. Гарри задумчиво трёт переносицу, не зная, что выбрать. И тот, и другой вариант его совершенно устраивали. «Тогда что же такое неприятным чувством зудит под рёбрами?» Воздух в комнате кажется раскалился до сорока градусов и дышать становится труднее. Белая футболка — подарок Шэлби на день влюблённых — становится влажной и липнет к спине. Запах чужих дезодорантов становится всё отчётливее, а страх, который Гарри так настойчиво игнорирует, затапливает его с головой. — Ну, так что? Вы определились? — поторапливает его Дейв, вертя в руках блокнот. — Хм, ну-у. Пусть будет третий вариант. «Да, пусть будут накладки. Психологическое спокойствие это именно то, что ему нужно. Спокойствие. Умение держать себя в руках. И ещё раз спокойствие». — Отлично. Сегодня к четырём часам вам снова будет нужно придти сюда, на второй этаж, где вы поговорите с гримёрами и стилистами и уже примерите свою экипировку. — Уже? — переспрашивает Гарри, удивлённый таким скорым движением съёмок. — Я думал, что работа начнётся через неделю. — Так и будет, — соглашается Дэйв. — Но мистер Дектер попросил, чтобы с вами поработали отдельно. Ну, как всегда. На съёмках таких сцен мы стараемся не торопиться и шаг за шагом приближаться к нужному результату. Минимум людей на площадке, никаких сложных операторских и осветительных приборов, интимная обстановка. Гарри кивает на каждое слово хореографа: «Если всё будет так, как он описывает, то есть ничтожный шанс, что всё пройдет хорошо. Ну, или нормально. Хотя бы приемлемо». — Тогда я жду вас здесь через полтора часа. Спасибо за знакомство. И поздравляю нас с началом работы. Пусть она будет успешной, — мужчина подаёт им руки, прощаясь, и выходит. Шум опускает глаза в пол: «Всё оказалось не так страшно, как он думал. И не так смущающе-неловко. Конечно, в его возрасте глупо волноваться из-за какой-то обнажёнки, но здесь был Мэттью. Так близко. А там, в постели, он будет ещё ближе». «Нет, ему лучше об этом не думать». — Всё прошло хорошо, да? — Мэттью нарушает тишину и поворачивается к Гарри. — Может, сходим куда-нибудь, где не так жарко? Заодно и перекусим, всё равно нужно скоротать время. — Я не против, — Гарри поднимается вслед за ним, и они подходят к двери. — Не волнуйся, — Мэттью кладёт руку ему на плечо и ободряюще сжимает. — У нас должно получиться. — Получиться переспать? — слова вылетают прежде, чем Гарри понимает, как они звучат. А звучат они сверхдвусмысленно. — Ну, и это тоже, — усмехается Мэтт и открывает ему дверь. — Если ты захочешь. И они оба смеются, пряча собственные сомнения и неуверенность, которые бушуют внутри. И которые когда-нибудь вырвутся на свободу.***
Всего лишь немного удачи сегодня вечером, И мечты сбудутся.
— Нет. Мне кажется, это плохая идея. — Почему? – Мэтт удивлённо смотрит на Гарри, остановившегося у зеркальных дверей студии. — Там повсюду папарацци, ну, или фанаты. Им только дай повод что-нибудь пообсуждать. — Ты думаешь? А что такого в нас двоих, обедающих в кафе недалеко от продюсерского центра? Вполне естественно, учитывая тот факт, что мы партнёры. Мэттью говорит уверенно и легко открывает перед ним дверь, пропуская наружу. Яркий солнечный свет поначалу ослепляет Гарри. — Ты знаешь, куда пойти? – спрашивает он, оборачиваясь к американцу, который достает солнечные очки и надевает их, становясь чуточку незаметнее и незнакомее. По крайней мере, Гарри хочется так думать: ему совсем не охота, чтобы их узнали на улице. Вместе. И снова пошли бы разговоры, негромкие шепотки среди фанатов о том, что Гарри и Мэттью связывает нечто большее, чем совместные съёмки. Не понимая сам, отчего его так напрягает тема их несуществующей любви, Гарри злился, срываясь на тех, кто был рядом. В последнее время этим человеком была Шэлби, с которой Шум проводил свои последние дни отпуска. Понимая, что ведет себя некрасиво, Гарри дал себе обещание быть помягче с ней и повнимательнее с собой, но вот, пожалуйста – сейчас они идут с Мэттью в кафе. Кстати, об этом: погруженный в свои мысли, он и не заметил, как они перешли через дорогу, минули пару улочек и оказались перед небольшой кофейней. — Пришли, — объявляет Мэттью и, усмехаясь, поворачивается к Гарри. — Достаточно уединённо? Даддарио широко улыбается, и его белые зубы ярко сверкают под палящим солнцем. Привычные зелёные глаза скрыты солнечными очками, а на виске блестят капельки пота. Проклятое солнце печет нещадно, и Гарри чувствует, как футболка прилипает к спине. Всяко, он выглядит хуже Мэттью, который даже в такой духоте умудряется выглядеть потрясающе. Гарри вздыхает своим мыслям, но старается взять себя в руки – не время засматриваться на Даддарио. — Серьезно, кофе? Не самый подходящий напиток в такую погоду. Мэтт не обращает внимания на его колкость и пожимает плечами: — Ну, может, у них есть лимонад. Давай проверим. Они заходят внутрь, и Гарри довольно поводит плечами: тут свежо. Мощные кондиционеры отлично справляются со своей работой, и в кофейне действительно приятно находиться. Даже чуточку прохладно, но после того, что творится на улице, это его радует. На входе их никто не встречает, и это означает, что они сами могут выбрать место, на которое хотят сесть. Мэтт показывает на столик у окна, но Гарри качает головой и предлагает ему свободное место у стены в боковой части. Они садятся, и к ним подходит парень, протягивая меню. Прежде, чем он отвернулся, чтобы уйти, Мэтт остановил его вопросом, есть ли у них лимонад. — Есть. Со льдом, без льда. С газом, без газа. Вам какой? — Со льдом, но без газа. А ты будешь? Даддарио обращается к Гарри, который наспех просматривает меню. — Газ, без льда, — просит он. — Остальное позже. Официант кивает и отходит, оставляя двух мужчин в молчании. Гарри сидит, барабаня пальцами незатейливый ритм и из-под опущенных ресниц наблюдая за Мэттью, который достаёт телефон и погружается в него. Через несколько минут возвращается их официант, принеся с собой два больших бокала, наполненных ярко-жёлтым напитком, от которого идет приятный и свежий запах лимона. Поставив их заказ перед ними, он уходит. — Ну-у, так что? — решается заговорить Гарри. — Что? — Мэтт откладывает телефон и поднимает взгляд на мужчину. — Я не хочу ничего заказывать. Мне… — Он не договаривает и откладывает меню в сторону. — Неловко? – предполагает Мэтт, оглядываясь. — Тут не так людно, так что никто нас не узнает. — Да я не про это. Съёмки… Уже сегодня. Мэтт не отвечает, но продолжает также пристально смотреть на азиата, которому совершенно не нравится такое повышенное внимание. — Может, поговорим? — просит Мэтт, и Гарри понимает, что не сможет ему отказать. — О чём? — Об этом. Ты – не гей, я не гей, но мы играем именно их. В этом нет ничего такого, чего стоило бы стесняться. Или ты считаешь по-другому? «Мэтт спокоен. Чёрт возьми, как можно быть таким уверенным и собранным?» — Гарри не перестаёт удивляться характеру своего напарника. Сам он чувствует ту неприятную дрожь в ногах и напряжение, собирающееся в животе, от которого думать о еде ему совершено не хотелось. — Я не снимался раньше в таких сценах. Каждое слово дается Гарри с трудом, но Мэтт его не торопит. Он лишь смотрит, склонив голову набок, будто стараясь услышать больше. Глубже. Понять то, что спрятано за словами Гарри. То, чего он боится на самом деле. — И я беспокоюсь, что не смогу сделать всё правильно. И что нам придется делать по сотне дублей этой грёбанной пятисекундной сцены. — Но тебя пугает не то, что Майлз подумает, будто ты плохой актёр, а то, что придётся делать это несколько раз? Гарри кивает, не отрывая взгляд от красной солонки, ярким пятном выделяющейся на белом столе. — Тебе это противно? — Что «это»? — решает на всякий случай уточнить Гарри. — Ну-у... — Мэттью мнётся, и тут Шум понимает, что партнеру также неловко, как и ему. Только Мэттью во много раз лучше скрывает это, чем он сам. — Малек. Наши взаимоотношения. Съёмки. Постельная сцена. Не знаю, всё это вместе. Гарри поднимает голову, чтобы взглянуть в глаза Даддарио. Вопрос задан не верно, но ведь важны не слова, а то, что идёт между строк. То, что важно понять. — Нет, — наконец отвечает он, немного помолчав. — Мне не противно, как ты сказал. Мне просто... Неловко. У меня никогда не было такого опыта. Это ведь всё-таки постельная сцена. А вдруг... Он останавливается, не зная, как продолжить. Странно, взрослый мужчина, а мнется как подросток, боясь произнести «возбуждение». Или того смешнее: «стояк». Хотя «эрекция» тоже не подходит. Будто прочитав его мысли, Мэтт договаривает сам: — Ты хочешь сказать, что нам это может чересчур понравиться, и мы переиграем? Тогда хочу предупредить тебя заранее — ты мне нравишься. Так что, если я случайно войду в образ, то не обессудь: я тебя предупредил. Мэтт смотрит на него, улыбаясь, а его невероятные глаза сейчас кажутся ярко-зелёными. Такими свежими и чистыми, как и его слова. Он говорит правду: ему и в самом деле нравится Гарри, но вся его интонация показывает, что ничего серьёзного за этим не стоит. И на душе у Гарри становится погано. Но в чем проблема? Разве это не правильно? Разве не такие чувства должны быть между ними? Дружеские, нормальные, правильные. Совсем не то, что испытывает сам актер. Заметив, что его слова ничуть не улучшили настроение Шума, Мэтт переходит на серьёзный тон: — Гарри, послушай. Меня беспокоит тот же вопрос, но я чуток порылся в интернете, погуглил нашу проблему. Поговорил с несколькими знакомыми... Многие пишут, что такого не бывает. Что атмосфера, царящая на площадке, ни к какому сексу не располагает. Там куча людей, ассистентов, осветителей, которые то и дело останавливают тебя, поправляют, перекладывают. — Мэтт улыбается в конце. — Не думаю, что смогу полностью увлечься тобой там, а ведь этого от нас и требуют, ведь так? Шум сглатывает: «Как? Как Мэтт умудряется вложить столько скрытого смысла, переиначить все слова и переплести их взаимоотношения и Малек? Как он может балансировать на грани шутки и серьезности? Как он так смешивает актёрскую игру и реальную жизнь? Будто для него это игра. Будто всё естественно и нормально». Гарри хмуро смотрит в сторону, не зная, что сказать. С одной стороны, он прав. С другой, Шум не знает, как поведет себя в такой ситуации. Всё слишком запутано и тяжело. — Гарри. – Мэтт зовет его негромко и неожиданно накрывает его руку своей ладонью. Горячие пальцы Даддарио так резко контрастируют с его холодными, что Гарри вздрагивает. Сердце вмиг начинает стучать особенно остро, колко отдаваясь каждым ударом, а пальцы начинают плавиться в этом горячем плену. Это так интимно, так… — Прекрати мять салфетку, иначе нас выгонят за порчу имущества, — заканчивает Мэтт, стараясь шуткой разрушить атмосферу нервности, опустившуюся на них. Гарри хмурится, не зная, смеяться ему или злиться, но Мэтт чуть сжимает его ладонь и убирает руку, залпом выпивая лимонад. Гарри шумно выдыхает: как же он испугался, когда подумал, что жест Мэттью был… Был… Чёрт. Он запутался в своих мыслях. Он не мог понять, что это было: поддержка или что-то другое, что Мэтт хотел ему сказать. Или же, он сам надумал всё, и это был лишь просто.. Просто.. — Пойдем, — произносит Мэтт, поставив пустой бокал на пару купюр. — Нам пора. От этих слов желудок Гарри болезненно сжимается. — Время пришло, — добавляет Даддарио. — Согласись, звучит пафосно. Гарри кивает, сглатывая. «Пора».***
Игра управляет моей жизнью. Я остановился, чтобы начать заново.
— Вы здесь. Отлично. Гарри, Мэттью, — Дэйв приветственно кивает, по очереди пожимая руки мужчинам и показывая им следовать за собой. — Хорошо, что вы вовремя. Чем больше времени у нас будет, тем легче мы отснимем эту сцену. — Подождите, вы хотите сказать, что съемки будут сейчас? – останавливается на полдороге Гарри, удивленный таким поворотом событий. — Да, — просто отвечает их «хореограф». — Дектер предупредил меня, что у вас могут возникнуть… Хм-м, как же он это назвал?.. Некоторые опасения и скованность, если вы узнаете о съемках заранее. Он боялся, что вы перенервничаете заранее и не выложитесь в полную силу. А ведь это один из главных моментов второго сезона. По его словам. Гарри сжимает кулаки: «Чёртов Эд. Специально всё так подстроил». — А где он сам? Разве он не будет присутствовать на съемках? — спрашивает Мэттью совершенно спокойным голосом. — Не беспокойтесь, в момент съёмок все посторонние уйдут с площадки. А пока что там все режиссеры: Майлз, Энди Волк, Хатингс. МакДжи уже там, а Дектер... Нет, кажется, он не придет. — Наверное потому, что знает, что ты убьешь его за такую подставу, — усмехается Даддарио, чуть отстав и поравнявшись с Гарри. — Небеспричинно вообще-то, — негромко добавляет актёр, отводя взгляд. Его руки трясутся, а ведь съемки еще не начались. — Мы пришли, — объявляет Дэйв, отворяя перед ними дверь и пропуская актеров в большое помещение. Гарри оглядывается: огромная студия, на которой суетятся режиссерская и операторская команды сериала, готовится к началу съемок. Здесь и там переставляют камеры, примеряют осветительные приборы, а гримерши перебирают одежду. Гарри уже замечает длинную череду вешалок с пометкой «Магнус». Странно, ведь главный момент они будут снимать без привычных нарядов мага. Точнее, без нарядов вообще. — Ребята, как вы? — Колин Холт, главный оператор «Сумеречных охотников» выходит им навстречу. — Наш любимый Малек здесь, — добавляет МакДжи, с довольной улыбкой на лице, незаметно появившийся рядом. «Ну, конечно, — отмечает про себя Гарри. — Пришли их главные звезды. Кто создает рейтинг, как не Малек?» — Добрый день, — приветствует начальство Мэтт и тихо обращается к Гарри: — Убери этот обиженный вид. Тебе не идет. Гарри закатывает глаза, но выдавливает из себя улыбку: — Итак, какие у нас планы? — Думаю, для начала, вам необходимо принять душ, — предлагает Дэйв, с недовольством оглядывая вспотевших мужчин. — Потом ко мне, будет примерять ваши «костюмы». Ну, а затем — сами съемки. Отлично, да? «Отлично, — хмурится Гарри. — Просто отлично».***
Ты хочешь любви сегодня вечером? Как можем мы сдержать пыл, Если любовь — это все, что нам нужно?
— Проходите, не стесняйтесь. Мэтт осторожно заглядывает в комнату, скрытую в глубине гримерной. Небольшое, полупустое помещение всё же выглядит уютно. Возле дивана стоит немолодая женщина, дружелюбно смотря на них. — Проходите, — повторяет она. — И закройте дверь. Гарри выполняет просьбу и встает рядом с Мэттью, поплотнее запахивая халат. Как Дейв и попросил, после душа они не стали одеваться и, укутанные в белые махровые халаты, отправились на примерку. — Мэтт, — зовет женщина, оглядывая одного и другого, явно не зная, кто есть кто. — Специальное бельё, верно? Вот, держи. Оно твоего размера, а вот в цвете я не уверена. Приложи. То, что протягивает женщина, трудно назвать бельем. Скорее, это тончайший сгусток кожи, практически невесомый и мягкий. Мэтт мнет его в руках, не совсем понимая, что нужно делать. Ткань практически сливается с цветом рук, но, кажется, женщине нужно не это. — Нет, — качает она головой. — Подойди сюда, под свет. У вас на площадке он будет ярче обычного, хотя вы снимаете интимную сцену. И сними халат до пояса, пожалуйста. Цвет тела в нижней части отличается. Чуть дернувшись головой в сторону Гарри, будто желая зачем-то взглянуть на него, Мэтт развязывает халат и приспускает его, завязывая рукава на поясе, чтобы тот не спадал. — Так-с, теперь приложи плавки на пояс. Хм-м, наверное, нет, — женщина задумчиво трет подбородок, неуверенно качая головой. Давай попробуем «DEB восемь-восемь-семь». Из ниоткуда она достает точно такие же плавки и протягивает их Мэттью. Актер с недоумением смотрит на них: лично он не видит никакой разницы. За поддержкой он обращается к Гарри, но друг, поймав его взгляд, резко отворачивается, а лицо принимает виноватое выражение, будто его поймали с поличным. Будто бы он только что делал что-то нехорошее. — У тебя «FFDEAD». Он светлее, — поясняет женщина, правильно истолковав сомнения актера. — А этот тон должен подойти. Идите в примерочную. Гарри подбадривающее улыбается, когда Даддарио проходит мимо, комкая в руке свой «наряд». Когда его обнаженная спина скрывается за шторкой, Шум выдыхает и сглатывает: Мэтт чертовски сексуален. И пусть Гарри была видна лишь его спина, но и нескольких взглядов на неё было вполне достаточно, чтобы понять, как много времени Мэтт уделяет тренировкам. — Теперь Вы, — поворачивается к нему женщина, начиная копаться в большой коробке. — Странно, что Вы выбрали накладки. Этот прием редко используется. Уж слишком они громоздкие, да и операторы их не любят. Она достает нечто, напоминающее половину попы и Гарри с подозрением смотрит на это. — Как она надевается? — Прикладывается с двух сторон, а потом скрепляется специальным скотчем. Давайте, Вы её наденете, и я Вам помогу. В этот момент из примерочной выходит Мэтт, прикрываясь белым халатом, и Гарри замирает, перестав дышать. — Вот, — актёр распахивает халат, показывая абсолютно ровный пах, полностью прикрытый бельем. От пупка и до бёдер очертания тела абсолютно сглажены, без намёка на какие-то гениталии. «Как у Кена», — наконец соображает Гарри, не зная, куда деть глаза. — Удобная вещь, кстати. Мне нравится. Не думал, что будет так удобно. — Даддарио крутится возле зеркала, придирчиво рассматривая себя со всех сторон, в поисках какого-либо изъяна. Но бельё настолько тонкое, что на ягодицах не видно даже швов. Гарри сглатывает, чувствуя, как кровь стучит в висках – такое пристальное внимание к столь интимному месту Мэтта выше его сил. В голове тут же возникают образы, от которых хочется закрыть глаза и отвернуться. Или наоборот, подойти к Даддарио, обнять его, впиться жадным поцелуем в его полные губы и прикусить загорелую кожу на шее… — Мистер Шум, Ваша очередь. Гарри кивает и подозрительно смотрит на свою «экипировку» — он не совсем уверен, что спокоен. После того, как Мэтт покрутился перед ним в… в непонятно чём, эмоциональная стабильность Гарри резко покачнулась. А выходить к ним со слабым возбуждением в этих накладках ненормально. Понимая, что примерки всё равно не избежать, Гарри отправляется в гримерную, чтобы укрыться от зеленых глаз Мэтта. Который неотрывно следил за ним и, казалось, с легкостью считывал всё гамму эмоций, овладевших актёром. Накладка мягкая и тонкая, она легко гнётся и почти точно совпадает с формами тела. Сзади она плотно прилегает к ягодицам, а впереди похожа на небольшой прямоугольник с бугром для «самого главного». Вещь нравится Гарри, но крепления его смущают. Об этом он и сообщает женщине, когда выходит к ним, придерживая всё на своих местах. — Скотч слишком хлипкий. Может, добавить ещё пару слоёв? — просит он, попробовав отнять руки, чтобы убедиться, что накладки не падают. — Есть вероятность, что он будет слишком заметен. Тогда Вам будет еще труднее найти подходящее положение для тела. И Вас будет постоянно одергивать оператор. — Тогда, что Вы предлагаете? — Давайте Вы походите в них, посмотрим, будут соскальзывать или нет. Но я всегда рядом возле съемочной площадки. И Вы в любой момент можете позвать меня, чтобы всё поправить. Раздается стук, и входит Дэйв, внимательно оглядывая мужчин: — Ну, как вы себя чувствуете? — Ужасно, — искренне возмущается Мэтт и еще раз осматривает себя в зеркало. — Нам это снять? — Гарри разглаживает свою имитационную попу, поправляя пояс. — Нет, не нужно. Надевайте костюмы поверх, чтобы, когда мы приступим к «динамичным съемкам», не отвлекаться на дополнительное переодевание. Актеры кивают и накидывают халаты. «Хореограф» уже собирается выходить, когда вдруг неожиданно останавливается у дверей и оборачивается: — А вы и вправду геи? — Киррин! — возмущенно останавливает его женщина, мрачно нахмурившись. — Ты не считаешь это бестактным вопросом? Простите его, – просит она, пригрозив мужчине кулаком. В ответ на это Дейв лишь пожимает плечами в духе:«Простите». — А почему Вы спрашиваете? — неожиданно для самого себя спрашивает Гарри. — Ну-у, с чего Вы вообще решили, что мы…Геи. Дейв как-то нервно облизывает губы, не зная, как на это ответить. — Вы так смотрите друг на друга, — с мягкой улыбкой поясняет женщина, придя ему на помощь, — что со стороны кажется, будто вы даже влюблены. Или вы уже вошли в роль? — Ну, как сказать? — задумывается Мэтт, а Гарри смеется: — Мы и сами не знаем. — Но мы же актёры, — предполагает Мэтт и смотрит на Шума. — Все наши чувства не больше чем игра. Гарри не отводит взгляд, и между ними повисает неловкое молчание. — Согласен, — наконец кивает он после недолго молчания, отводя взгляд. — Всего лишь игра. — Как пели Скорпионс: «Страсть ведет игру», — вспоминает Дейв. «Да, — думает Гарри. — Именно так: страсть управляет их игрой».***
Я не могу контролировать себя, Если мое сердце в огне. И страсть управляет игрой.
— Итак, ты готов? — дождавшись утвердительного кивка, Овертон продолжает: — Для начала, будем снимать как по сценарию. Разговор перед кроватью. Чтобы вы настроились, прочувствовали всё. Погрузились в героев. Не забыл сценарий? Алек приходит к Магнусу, уставший и огорченный, а маг утешает его сначала на диване. Потом мы плавно перебираемся на кровать. Зейн, у нас готово освещение в спальне? Сколько ламп вы там установили? Мужчина отвлекается на разговор, а Гарри тем временем облегченно вздыхает — ему не нужно сразу ложиться. Значит, есть время настроиться. «Алек» появляется в комнате, и мужчина невольно засматривается на него: черная футболка и джинсы, и черные волосы, зачесанные назад с парой выпадающих прядей, создают вид, будто Алек то и дело запускал в них пятерню, нервно взъерошивая. На самом деле ничего такого не было — над его образом гримерши трудились минут тридцать. Сам же Гарри просидел у них на пятнадцать минут дольше и пока еще не успел переодеться. Озираясь по сторонам, Мэтт останавливает взгляд на нем и подходит к мужчине. — Ты как? — бросает он, оглядывая напарника и нервно почесав бровь. — Пока не готов. — Надеюсь, что ты говоришь про свой внешний вид, а не про эмоциональный настрой, — влезает в их разговор Дейв. — Потому что у нас нет времени на сомненья. Искра, буря, огонь — вот что мы должны видеть сейчас! Как ваш поцелуй, но в тысячу раз напряженнее и возбуждающе! Вы готовы дать нам это? — А кто будет снизу? — Что? — Прости, что? Все мужчины оборачиваются на Лизз — старшую по гриму, которая с нескрываемым восторгом смотрит на них. — Я обожаю Малек, — заявляет она, чрезвычайно довольным голосом. — Вы будете изменять идею Кассандры или оставите позицию, как у нее? — Оставим, — отмахивается от нее МакДжи и проходит к месту съемок, уводя всех за собой. Мэтт оборачивается на Гарри, который идет с похоронным лицом. Не выдержав, Даддарио фыркает от смеха. Гарри скрещивает руки на груди, что-то негромко бурча себе под нос, отчего Мэтт смеется во весь голос и обнимает его за плечи, встряхивая. Эрик поднимает бровь и вопросительно смотрит на режиссера, который просто пожимает плечами: — Это они так разминаются, — поясняет он странное поведение мужчин. — Ну-ну. Господи, пусть мы сделаем это быстро.***
Ты хочешь любви сегодня вечером? Я хочу, да, я хочу! Ты хочешь любви сегодня вечером? Как можем мы сдержать пыл, Если все, что нам нужно, — это любовь?
Примерно такая же мысль крутилась в голове Гарри, когда он сидел на диване и смотрел на Эда, который в последний раз инструктировал Мэттью. Тот кивал в ответ, то и дело поглядывая в сторону злополучной кровати, на которую сам Гарри смотреть уже не мог. Красная, застеленная шелковым покрывалом с десятком бархатных подушек – слишком роскошная на вид. Но какой-то частью она всё-таки нравилась Гарри. Может быть, потому, что он был согласен со своим персонажем: лишить Алека невинности стоило только на такой постели. И никак не дешевле. — Мы готовы, — объявляет Эд, громко прокашлявшись в рупор. — Все по местам. Свет. Камера. Гарри расслабляется на диване, закинув ногу на ногу. Пора включаться в игру. Сейчас он —Верховный маг Бруклина, который ждет своего нефилима, и в которого безумно влюблен. Сыграть это будет довольно легко, ведь и сам Гарри тоже безумно.. — Мотор! «Алек» заходит и замирает на пороге комнаты, прислонившись к стене. — Алек, —зовет Магнус, чуть приподнявшись. — Как ты? Парень отрывается от стены и медленно, волоча ноги, подходит к дивану, играя с замком куртки, нервно дергая его то вверх, то вниз. — Конклав в бешенстве из-за Джейса. Клэри в бешенстве из-за Джейса. Иззи в бешенстве. А Джейс.. а Джейса нет, — Алек издает нервный смешок. — Успокойся, — просит «Магнус», делая пасс руками. Гарри знает, к этому движению добавят эффекты, и получится красиво. Ему всегда нравилась магия его героя. И «Алеку», по-видимому, тоже. Он громко выдыхает, будто избавившись от груза. — Отдохни, — понижает голос «Магнус» и поднимается, вставая вровень со своим возлюбленным. — Ты сделал достаточно. Пусть все ищут Джейса, а ты можешь отдохнуть. Помни: Валентин много лет успешно скрывался. Бесконечные и изматывающее поиски не дадут результата. Лишь утомят тебя сильнее. Гарри знает, какими околдовывающими и грациозными могут быть его движения. Но сейчас он завлекает «Алека» своим голосом. Тягуче-медленно, вкрадчиво и низко говорит он свою реплику. В комнате повисает тишина — кажется, что все под властью его томных слов. Придвинувшись ближе, Гарри обнимет Мэттью со спины, прижимаясь к нему. Стук сердца, учащенный, как и вздымающаяся грудная клетка, говорят о том, что Даддарио взволнован. Тепло его тела так явно ощущается сквозь мягкую футболку, что Гарри поражается, как же тот горяч. — Расслабься, — свистящим шепотом, от которого у него самого возникает приятная тяжесть, приказывает Гарри. Мэтт медленно поворачивается к нему, обтираясь всем телом. Сейчас они стоят так близко, прикасаясь друг к другу лбами. Гарри немного ниже, но от этого явственнее ощущается распаленное дыхание Мэтта, которое обжигает ему переносицу. Сейчас должен быть поцелуй. И Гарри хочет, чтобы это случилось. Сейчас его очередь быть первым, и он охотно тянется к губам Мэттью, медленно склоняя голову. Осторожно, чтобы не спугнуть настороженного, как птица, парня, он, не торопясь, прижимается к его сухим губам. Слишком сухо. Гарри облизывается, чувствуя, как язык увлажняет губы Мэттью. У него вырывается судорожный вздох, и Даддарио резко прижимает Гарри к себе, притянув за голову, вжав в себя как можно сильнее. Поцелуй тут же разгорается, обжигая возбуждением, и превращается в пылающее безумие. Они целуются страстно, горячо, утопая друг в друге, сминая чужие губы, проникая всё глубже, всё ярче, всё безумнее. — Стоп! Снято! Шок. И никакой звенящей тишины —наоборот: тут же вся съемочная площадка, будто отмерев, приходит в движение. Начинают проверяться камеры, поправлять осветительные приборы, гримерши подлетают к ним, но Гарри отмахивается. Единственное, что его сейчас волнует это —Мэттью, который стоит, не шевелясь. — Мэтт, — зовет он негромко, краем глаза замечая, как к ним направляется Эд, но остановившись, делает пару шагов назад, не желая им мешать. — Я в порядке, — расплывчато говорит Даддарио. Он проводит рукой по волосам, сминая тщательную работу гримерш, а затем протирает губы. Этот жест — неосознанный, быстрый, тайный — не остается незамеченным для Гарри. Пару минут они стоят в тишине, не зная, что сказать. Эд, по-видимому, решив, что они закончили, снова подходит к ним: — Молодцы, ребят. Всё, как надо, и с первого раза! Приноровились уже целоваться, да? — шутка выходит неудачной и очень неуместной, но Гарри кривит рот наподобие улыбки: надо быть вежливым. — Да нет, — вдруг произносит Мэтт, встряхнув головой. — У нас каждый раз, как первый. Волшебно, да? — Да-да, — как-то странно посмотрев на него, соглашается Эд и спрашивает: — Вам нужен перерыв? Сейчас перемещаемся к кровати, попутно снимая одежду. Колин просил сделать несколько дублей, чтобы вышло динамичнее. Так что не особо торопитесь раздеваться. Точнее раздевать друг друга. — Без перерыва, — говорит Гарри, проигнорировав все, что насоветовал им режиссер и, бросив взгляд на Мэтта — «не против ли он?». Мужчина кивает ему в ответ, и Эд говорит, что понял их. — Тогда давайте начинать, — просит он.***
— Мотор! Гарри чувственно скользит руками по телу Мэтта, прижимая его к себе, и делает шаг в сторону кровати. Даддарио тянется к его губам и с горячностью целует в то время, как мужчина легко уворачивается и поднимает руки, проводя большим пальцами по его плечам. — Расслабься, — командует он и распалено целует в шею, снимая с плеч черную куртку. Мэтт шумно выдыхает, чувствуя, как внутри отдается этот пламенный поцелуй. Это так возбуждающе, что мысли путаются, а в груди становится горячо-горячо. Он качает головой, пытаясь навести порядок в голове, и тут его взгляд падает на стоящую рядом камеру. Она находится довольно близко, и это отрезвляет не хуже ледяного душа. Но горячие губы Гарри снова прижимаются к его шее, оставляя влажный след, а куртка падает на пол, отброшенная нетерпеливым магом. — Стоп! Окрик режиссера останавливает творящийся хаос, и Мэтт торопливо трет глаза, оборачиваясь к Шуму. Актер восстанавливает дыхание и вопросительно смотрит на Майлза. — Всё отлично, просто отлично! — воодушевленно поясняет мужчина, посматривая то на них, то на экран компьютера, куда транслируется запись с камер. — У вас хорошо получается. Какая-то девушка протирает ему шею, смазывая влажной салфеткой остывающий след от поцелуя. Мэтт останавливает её жестом, отрицательно качая головой. Глупо, но ему не хочется, чтобы кто-то ещё его трогал сейчас. — Что дальше? — спрашивает он, также подключаясь к разговору. — Отснимем это момент снова. Только, Алек, давай в этот раз ты будешь чуть более активен. И стон. Он должен быть громче. Мэтт хмурится, обескуражено поскоблив ногтем висок. —Ты же только что сказал, что всё отлично, — вместо него возмущается Гарри. — К чему снова переснимать? — К тому, что это важно. Каждый момент важен и… Тут к Майлзу подходит Дейв и что-то негромко говорит на ухо, периодически посматривая на актёров, которые стоят рядом, не решаясь посмотреть друг на друга. Видно, что режиссер прислушивается к советам «хореографа» потому, что через несколько секунд он кивает и поднимает руки, демонстрируя поражение. — Ладно, так и быть. Продолжаем без повтора. Сейчас у нас на очереди рубашка Магнуса. Как вы помните, тут он использует магию, так что почти сразу прерываемся. Особо не накаляйте атмосферу. —Ты хотел сказать: «особо не возбуждайтесь», — встревает Эрик, хохотнув. Гарри и Мэтт одновременно закатывают глаза, понимая, что такие шуточки будут преследовать их во всё время съемок, но Дейв приструнивает и этого оператора, злобно цыкнув на него. Странно, но все его слушаются, из чего Даддарио делает вывод, что всё не так уж плохо. — Мотор! Теперь очередь Мэтта действовать и проявлять активность. В сценарии не было никаких четких рамок и указаний по поводу того, какие именно действия они должны совершать, раздеваясь. Это давало простор, но и озадачивало. «Что будет приятно Гарри? Что он хочет сейчас?» — не совсем правильные вопросы, ведь в момент съемок им должно быть всё равно, но Мэтт хотел бы, чтобы и Шум почувствовал те чувственные секунды, которыми сам недавно одаривал Мэтта в избытке. Даддарио задумывается: «Что любила Эстер во время прелюдий?» — Мэтт! — на этот раз останавливает съемки Холли, которая недоуменно смотрит на него. — Вам же всё объяснили. Это короткая сцена, в которую мы ещё будем вставлять спецэффекты. Для чего ты тянешь и думаешь? — Это же чувства, порывы, страсть! Тут не нужно думать, а действовать!— добавляет Хатингс, отрываясь от экрана ноутбука. Мэтт и сам не понимает, из-за чего так долго думал. Он видит, как Дейв поднимается со своего места и хочет было подойти к ним, но актер поднимает руку, показывая, что это лишнее. — Я.. Я просто не настроился. Сейчас... Давайте заново. — Он просто возбудился, а сейчас пытался остыть, — тихо говорит Эрик кому-то рядом, но Мэтт слышит эти слова. Он хмурится, желая что-то сказать, но Гарри берет его под руку, останавливая. — Не стоит, — просит он, заглядывая ему в глаза. — От этого никуда не денешься. Мэтт мрачно сжимает челюсти, и Гарри неосознанно опускает взгляд на его губы. — Просто поцелуй меня, — просит он и отводит взгляд. — Так будет проще и быстрее. Его тон удрученный, и сердце Мэтта сжимается от того, как понуро звучит его голос. Не желая видеть, как грустит Гарри, он проводит пальцами по его щеке, очерчивая линию скул, поглаживает подбородок. За их спинами кто-то тихо командует: «Мотор», но ни он, ни Шум не обращают на это внимания. Мэтт тянется к его губам, сдержанно целуя, и аккуратно начинает расстегивать пуговицы на рубашке. Пальцы цепляют стразы и паетки, которыми щедро украшена одежда мага, и Мэтт чертыхается, не в силах справиться с мелкими, задорно блестящими пуговицами. Гарри усмехается, заметив его беспомощность, и удерживает его пальцы в своих ладонях. Второй рукой он делает взмах, поразительно выкрутив кисть. Жест получается резкий, отточенный — как раз подходящий под их момент. — Стоп! — негромко командует Майлз. — Не двигаемся. Остаемся в этой позе. Не знаю, Мэтт, что ты там занежился, но оставим пока так. — В конце концов, это их первая любовная сцена, так что нам можно не объяснять, почему у обоих скачет настроение, — задумчиво добавляет Марджори, сверяясь со сценарием. Мэтт буквально чувствует, как на это хочет съязвить Эрик, но стоящий рядом с ним Дейв не дает оператору сказать ни слова. За время их разговора гримерша уже успела снять с Гарри рубашку, и сейчас раскидывает её на полу, стремясь придать хаотичности лежащей одежде. Мэтт стоит в такой же позе, протянув руки к Гарри, продолжающему держать его ладони. Пальцы Шума мелко подрагивают, и Мэтт надеется, что дело в прохладе, но в комнате тепло. — Напоминаю, сейчас у нас двухтактный разговор, потом Магнус снимает рубашку без магии и, перерыв пять минут, если отснимем это с одного дубля. Давайте, постарайтесь мальчики. «Мальчики» кивают и встают чуть ближе. — Объясни, почему ты всегда делаешь всё сам? — негромко спрашивает Мэттью, ожидая, когда наладят освещение стоящих рядом камер. — Потому что это Магнус. Он старше, опытнее, а вообще-то, со всеми вопросами к Дектеру. Я бы тоже не отказался, чтобы ты снимал с меня рубашку сам, — Гарри улыбается, и Мэтт понимает, что это искренние эмоции. Скованность никуда не делась, но теперь им стало легче. — Не замерз? — обеспокоенно спрашивает Мэтт, поднимаясь пальцами по руке Гарри, осматривая выпирающие дорожки вен на его предплечье. — Наоборот, — усмехается азиат. — Мне сейчас очень жарко. — Мотор! — Ты небрежно относишься к вещам, — как бы между делом замечает Алек, кивком указывая на отброшенную магией рубашку. — Не важно, — отмахивается Магнус, прижимая охотника к себе и запуская ладонь в его волосы. — Всё равно второй раз я ее не надену. Алек смеется, но Магнус быстро накрывает его губы своими и начинает расстегивать рубашку. Его глаза закрыты, но пальцы легко справляются с пуговицами. Но на середине что-то идет не так, и Магнус стопорится на особо мелкой пуговице. — Чёрт, — выругавшись, он резко дергает. Крепкая ткань не поддается, и ему приходится открыть глаза, чтобы посмотреть. — Стоп! Викки, помоги им. Полурастегни все пуговицы, чтобы больше не было такого. Мэтт открывает глаза, и его чуть пошатывает. Чтобы удержать равновесие, он хватается за Шума. Его ладонь удерживается за крепкое плечо, которое напрягается, как только он прикасается. — Ты как? — уточняет Гарри, похлопав его по руке. — Готов продолжать? — Думаю, да. Ассистентка подходит к нему, разбираясь с рубашкой. Повисает неуютное молчание, во время которого Гарри пытается придумать любую тему. Но ничего не выходит, поэтому он несказанно рад, когда Майлз командует: — Мотор! — Всё равно второй раз я её не надену, — повторяет Гарри, и притягивает Мэтта к себе. Он пристально смотрит ему в глаза, чувствуя, как ускоряется пульс. Расстояние стремительно сокращается, и вот они снова целуют друг друга, погружаясь друг в друга, утопая в бескрайнем море ощущений. Каким-то чудом вспоминая, что камеры всё ещё здесь, ровно как и вся съемочная площадка, Гарри принимается за пуговицы, которые в этот раз с легкостью расстегиваются. Пальцы задевают смуглую кожу, появляющуюся в вороте рубашки, и это прикосновение выстреливает миллиардами ощущений. Пуговиц становится всё меньше, а тумана в голове – больше. Поцелуй прерывается, потому что следить за дыханием не выходит у обоих. Слишком горячо и страстно. Слишком возбуждающе и откровенно. Слишком… — Стоп, снято! Только сейчас Мэтт замечает, что рубашка давно на полу. И что он стоит обнаженный на площадке, совершенно не обращая внимания на легкий сквозняк. К ним тут же спешат гримерши, подавая халаты, в которые мужчины с удовольствием закутываются. После той обжигающей страсти, что кипела между ними, прохлада становится особо неприятной, пробирая мерзким холодком и забираясь куда-то в глубину под сердце. — Так, отлично. Ребята, вы отдыхаете, а мы просматриваем отснятый материал. Если всё в порядке, то мы отпускаем всех лишних и приступаем к непосредственно самой сцене. Пока что вам минут десять-пятнадцать на перерыв. Дейв подходит к ним, уводя за собой. — Сейчас я покажу вам ваш номер. Побудете здесь, пока вас не позовут. А пока выпейте что-нибудь согревающего. Мэгги предложит вам поесть, но я советую отказаться: от страха живот будет крутить нещадно. Он открывает дверь, впуская их в просторную комнату. Шикарная обстановка, светлые тона и большой диван, на который Мэттью тут же садится. — Устал? — заботливо спрашивает Гарри, осматриваясь. Дейв благоразумно уходит, не дожидаясь ответа, и оставляет их наедине. — Не совсем. Ноги не держат. Наверное, от страха. — А может, от моих головокружительных поцелуев? — пытается пошутить Гарри, не сразу поняв, насколько неуместно прозвучала шутка. Но Мэтт не обижается и лишь усмехается, откидываясь головой на спинку дивана: — Я надеюсь, народу будет совсем не много. — А я не понимаю разницы, — честно признается Гарри, садясь подальше от него. — Какой смысл уводить всех с площадки, если потом в сериале это увидят ещё больше народу? — Не только увидят, но и растащут на гифки, кадры и прочее. Хоть в Тамблер и Твиттер не заходи неделю-другую. — Лучше месяц, — предлагает Гарри, потерев виски. — А лучше переехать в другую страну. — Или на другую планету. — Но фанаты и там достанут. Не знаю, как, но достанут. Будь уверен. Гарри смеётся, понимая, что ему нечего предложить в их шутливые предположения. — И как ты на это согласился? — уже серьёзно спрашивает он, поднимаясь с места и подходя к мини-бару. — Согласился на Малек? — Нет, на постельную сцену. Малек заранее был обговорен в контракте. А вот эти съемки — нет. Мэтт хочет ответить, но его перебивает стук в дверь. К ним заходит кто-то из персонала, принеся с собой поднос с напитками и легкой закуской. После его ухода на столе появляется безалкогольный глинтвейн, от которого поднимается резкий запах корицы, аккуратные канапе с мясной нарезкой и фрукты. — Не слишком ли романтично? Ещё бы свечи принесли, — фыркает Мэтт, и оборачивается в поисках окон. «Жаль, что их нет. Ему некомфортно сидеть в четырех стенах, особенно тогда, когда сердце сжимает неподходящее волнение». —Ты так считаешь? — спрашивает Гарри, не зная, что за мысли проплывают у его напарника в голове. — А мне нравится. Я, пожалуй, сфоткаю. «И отправлю Шелби», — чуть было не вырывается у него, но азиат вовремя прикусывает язык: говорить о своих половинках сейчас не время. «Половинках. Смешно, — проносится у него в голове. — Как можно считать, что кто-то является твоей частью? Близкий человек — да, родной — может быть, но никак не твоя вторая половина». Они лениво тянутся к этому легкому перекусу. Дейв был прав — тянущее чувство внутри не настраивает на сытный ужин. Тишину комнаты разбавляет лишь цоканье бокала о стеклянный стол, да и это редкость. Они оба в своих мыслях, но сейчас молчание не тяготит никого. Нужно что-то обдумать. Хотя и не обязательно. Привести мысли в порядок никак не получается, и Гарри понимает, что сегодня это не удастся: «Сначала нужно отснять всё. Потом можно будет попробовать собрать всё то, что рассыпается с каждой сценой на кусочки». —Ты так и не ответил, — наконец прерывает безмолвие их комнаты Гарри, делая очередной глоток. — Почему не отказался. Согласись, это довольно рискованный шаг. Твоя карьера только набирает обороты, ты ещё молод, у тебя впереди столько ролей. Почему сразу гомосексуальный персонаж? Мэтт молчит, задумчиво прикусывая пластмассовую соломинку, и явно не торопится отвечать. — Опыта работы в сериале у меня не было. И мне понравился сценарий. Было интересно, как и чем всё кончится. Ведь я так и не прочитал книги. И, наверное, не собираюсь делать это в дальнейшем. «В отличие от Эстер», — добавляет он мысленно, но имя своей девушки не произносит. Отчего-то кажется, что это будет неправильно. Будто измена Гарри. Он усмехается, понимая, насколько глупа была эта мысль. — Это всё в новинку. Ещё мне понравился каст, режиссеры, картинка и то, что получается в итоге. А ещё мне понравился ты, — добавляет он, поднимая голову и смотря прямо Гарри в глаза. Шум склоняет голову вбок, внимательно вглядываясь в партнёра и пытаясь понять, что тот имел ввиду. — Если бы кто-то другой был моим Магнусом, то не думаю, что я так легко бы согласился на эту сцену. И снова в воздухе повисает что-то недосказанное. Был ли это первый шаг от Мэтта, или Гарри принял всё слишком буквально? Ему хочется всё понять до конца, разгадать это головоломку прежде, чем откроется дверь и их позовут, но — увы. Дейв приходит за ними, провожая на съемочную площадку. «Что же. Игра началась».