Ты хочешь любви сегодня вечером? Я хочу. Да, я хочу!
– Почему не снимаем то, как мы полностью раздеваемся? – негромко спрашивает Мэтт, склонившись к Дейву. – Потому, что это будет выглядеть совсем не сексуально. Представь, как бы вы снимали брюки. Брр, – встряхивается «хореограф», не отрывая взгляда от Гарри, который стоял на коленях на кровати, в то время как оператор кружил вокруг него в поисках удачного кадра. Мэтт не отвечает и тоже смотрит на Гарри, на котором пока что надет халат. Оператор пытался найти удачный ракурс, при котором с одной стороны должны были «чуть видны» ягодицы Шума, а с другой их тела должны были прикрываться каким-нибудь предметом интерьера. Благо, в квартире Магнуса было предостаточно всевозможных ваз, статуэток и других дизайнерских вещей. Площадка пустовала. Кроме актеров и их хореографа присутствовали лишь один оператор и режиссер. Ещё Мэтт знал, что в соседней комнате сидит Мэгги, готовая придти на помощь в случае «неполадки» их костюмов. – Дейв, помоги-ка мне. Как ты считаешь, какая часть Алека должна быть видна в этой сцене? Дейв подходит к нему, а Мэтт ловит взгляд Гарри, тревожно озирающегося по сторонам. По-видимому, стоять на коленях он изрядно устал. Мужчины негромко советуются, и Мэттью успевает немного заскучать, пока оператор не подзывает его. – Так-с, Мэтти. Давай, вставай рядом. Гарри, ты можешь снимать халат. Встань на одно колено. Давай. Теперь повернись. Мэтт, тоже на колени. Нет, не садитесь. Стойте. Держитесь друг за друга. Послушно выполняя команды, мужчины снимают халаты и оказываются абсолютно голыми. Однако, их «прикрытие» неплохо помогает побороть смущение. «Почти как в трусах», – думает Мэтт, вставая на коленях рядом с Гарри. – Сейчас мы снимем просто поцелуй. Показать пару секунд, что вы обнажились. Гарри, будем снимать только твою голую спину и несколько сантиметров ниже. Мэтт, тебя пока не видно, ты прикрыт. Ничего страшного, ребят. Давайте начнём. Трехсекундная сцена. – Мотор! Целоваться в одежде и без неё – разница огромная. Это Мэттью понимает, когда Гарри обнимает его, и холодные пальцы скользят по обнаженной спине. Непроизвольно по телу тут же разбегаются сотни мурашек, от которых актер ёжится. Гарри тянется к его губам первый, и Даддарио думает, что они сказали неправду – целоваться становится всё привычнее и естественнее. Будто они пара. Однако поцелуй выходит смазанный и неаккуратный. Они не сразу понимают, кто должен вести, и от этого выходит так разрозненно. Мэтт чувствует, как к его груди прижимается грудь, чуть покалывая темными волосами, а сам он проводит руками по спине, опускаясь на поясницу. – Ниже, Мэтт, – командует Эд, свистящим шёпотом. – Положи руку ему на поп… На поясницу. Мэтт вздрагивает, чувствуя, как задрожали его пальцы. «Это совсем не входило в его планы... Точнее, он не был готов к этому. Это ведь так... Интимно». Поборов смущение, он вспоминает, что в первую очередь он – актёр. Его ладонь скользит по холодной коже, которая тут же покрывается мурашками. Спина, поясница… Ладонь замирает где-то на копчике, и Мэтт сглатывает. Он чувствует, как напрягается под его руками Гарри, как он замирает и задерживает дыхание. Сделав усилие, Мэттью опускает ладонь на его ягодицы. Небольшие полукружья оказываются на удивленье жесткими и крепкими. «Ведь Гарри так много тренируется и танцует», – думает Мэтт, стараясь прогнать неуместные мысли о том, что это оказалось не так уж и ужасно. – Стоп! Они отлипают друг от друга, буквально отскакивая в разные стороны кровати, с трудом переводя дыхание. «Нет, всё-таки это ужасно», – Даддарио качает головой, блуждая взглядом по помещению в поисках воды. Гарри накидывает халат и подходит к режиссеру, который просматривает готовое видео на экране. – Ну, как? Скажи, что сойдет, – просит он, сложив руки в умоляющем жесте. – Не знаю, не знаю, – качает головой Эд, задумчиво потирая подбородок. – Слишком это нежно. И медленно, – добавляет он после минутной заминки. – Но мы же будем «склеивать» это вспышками-вставками, – вставляет режиссер, оценивающе поглядывая на итоговый результат. – Должно выглядеть более динамично. – Что дальше? – интересуется Мэтт, отпивая из бутылки и, заметив быстрый взгляд Гарри, протягивает ему воду. – Теперь снимаем вас лёжа. Работают две камеры. Одна сбоку, вторая вверху. На первом кадре видим Магнуса, лежащего на Алеке, на втором – момент их соития, где маг двигается на нем. На третьем фокус на лице Алека. Снимаем кадрами, перед каждым пауза в тридцать секунд на общую проверку. Стараемся быстро. Сможете? – Эд оборачивается к актерам, дожидаясь утвердительного кивка. – Тогда начнем. – Ложитесь, – мягко командует Дейв, провожая их к кровати. – Сейчас мы распределим и установим камеры, чтобы было видно достаточно и ничего одновременно. Мэтт, ты внизу. Даддарио подходит к кровати и с некоторой опаской смотрит на неё. Но делать нечего, и он, глубоко вздохнув, как перед прыжком в воду, забирается на неё и ложится на спину. – Отлично, а теперь раздвинь ноги и согни их в коленях. Помни, всё в порядке. Тебе нечего волноваться. «Конечно в порядке. В абсолютном порядке», – хочется съязвить ему, но он держится и послушно выполняет просьбу «хореографа». Позиция снизу его… Унижает? Смущает? Удивляет. «Да, точно. Удивляет. Это больше подходит для девушки, чем для парня. Слишком открыто и откровенно. И как они так лежат?». – Руки. Куда мне деть руки? Дейв не смеётся над его вопросом, хоть Мэтт и смущался его задавать. Наверное, стоило вспомнить, куда клала руки Эстер, но мысли о девушке были последним, что занимало его в этот момент. – Подожди, сейчас Гарри ляжет, и тогда ты будешь держать его за шею. А потом можешь зарыться руками в волосы. Действуй по ощущениям. Расслабься. Мэтт смотрит на мужчину с подозрением, но в голосе Дейва нет насмешки или сарказма. Похоже, он и в самом деле думает, что они смогут расслабиться. «Оптимист». – Теперь Гарри. Ты ложишься между его ног. Подожди, сними халат. Так. Руки по бокам от его головы. Хорошо. Теперь ты имитируешь движение. Вверх-вниз, плавно. На всё не больше пяти-семи секунд. Дейв подходит к ним, поправляя одеяло и придирчиво оглядывая лежащих мужчин. – Помните о камерах, ребят. Начнем! Гарри замирает, внимательно смотря на лежащего под ним мужчину. Тот выглядит неуверенно, и это очень заметно. Настолько, что Эд недовольно возмущается: – Мэтт, пожалуйста! Немного увереннее. Если тебя смущает, что тебя видно, то нет. Кроме правой ноги и части торса всё прикрыто. Так что убери этот вид испуганного девственника. Это же Магнус, твоя любовь и твоя страсть. Так дай мне эту страсть! – Добавьте контакт глазами, – добавляет Дейв. – Так вам легче будет настроиться. – Мотор! Гарри, следуя совету, ловит взгляд зеленых глаз Мэттью. Это было ошибкой. Мэтт выглядит очень сексуально. Его глаза широко распахнуты, а ресницы трепещут. Он смотрит на него в ответ, и сейчас в их взгляде куда больше контакта, чем в соприкасающихся телах. Слишком близко, слишком рядом, слишком горячо. Это - и в самом деле секс. Это - и в самом деле любовь. Гарри чуть прогибается, прижимаясь пахом к животу Мэтта, чувствуя, как их белье ничуть не спасает ситуацию. Всё сейчас так обострено, что он чувствует каждой клеточкой тело Мэтта. Мужчина дрожит под ним, и Гарри понимает, что это ему нравится. Он чуть наращивает темп, представляя, как и в самом деле брал бы Мэттью, как бы прижимался к нему, как входил бы, погружаясь в такую пленительную глубину горячего тела. Мэтт откидывает голову назад, двигаясь навстречу мягким толчкам. Все ощущения кажутся нереальными. Он чувствует, как белье трется друг об друга, как белый цвет осветительных приборов слепит его, как жужжит снимающая сверху камера. Но это всё не важно. Гарри тяжело дышит, и Мэтт, повинуясь внутреннему порыву, зарывается рукой ему в волосы, сминая к чертям прическу и грубо оттягивая их назад. Шум издает едва слышный стон, не прекращая движения, и тянется к его губам. – Приподними его за ягодицы, – шипит за спиной Дейв, и Гарри матерится сквозь зубы. Нет, он не забыл про то, что они на площадке, но вмешиваться сейчас было неуместно. Не обращая внимания на приказ хореографа, он продолжает целовать Мэтта. Губы оказываются такими прохладными – идеально подходящими для разгоряченного актера. Он целует грубо, показывая своё главенство, и Мэтт не отказывает ему. Он лишь сильнее поддается навстречу, добровольно раскрываясь и неожиданно для них пропуская язык Гарри внутрь. Тут же всё будто переходит на новый уровень. Прикосновения становятся жестче, рывки сильнее, а кровь стремительно стучит в висках, и мощные удары сердца разносят её по всему телу. В паху приятно ноет, и тут Гарри понимает, что ему нужно остановиться. Он отрывается от Мэтта, и вытирает рукой пот со лба: «Странно. Он даже не заметил, как вспотел». На площадке тихо, и мужчина оглядывается. Никто не возмущается, что он остановился. Дейв кивает, а Эд показывает большой палец. – Будь тут Эрик, он бы сказал, что ваши пять секунд немного затянулись. Минут так на пять, – улыбается оператор.– На самом деле прошло всего лишь три минуты, но это было горячо. Краем глаза Гарри замечает, как Мэтт перекатился на бок, прикрываясь одеялом. Трудно было не заметить, что это понравилось им обоим. – Остался третий кадр. Крупные планы ваших лиц. Мужчины кивают. – И стон, – как нечто само-собой разумеющееся добавляет Колин. – Или мы можем добавить это в звукозаписывающей. Только там не так достоверно будет. Решайте. – Помнится, поцелуй Малек без звука немало просмотров набрал, – усмехается Эд. – То есть вам надо повторить это ещё раз. Кстати, ребят, вы молодцы. У вас гладко выходит. – Дейв поясняет им общий план. – Да, – соглашается Колин. – Быстро снимаем. Можно подумать, это не первая постельная сцена между вами. – Не первая сцена у них, ты хотел сказать, – поправляет его Дейв, замечая подтекст. – Да-да, – исправляется мужчина. Ни Гарри, ни Мэтт не обращают внимание на это. Они вообще стараются не смотреть ни по сторонам, ни на друг друга. – Давайте начнем. Я думаю, нам надо поменять позу. Что у нас есть на выбор? – Стиль собаки. Ноги на плечах… Мэтт в ужасе распахивает глаза, Гарри давится водой, а Дейв не может сдержать смеха: – А что вы думали? Это вам не естественный секс с женщиной. Тут сноровка нужна. – Не мучай их. Давайте: просто лицо крупным планом - центральная камера, вторая - также сверху. Дейв провожает их к кровати, пока мужчины идут, не смотря друг на друга. – Сейчас попробуй положить ноги ему на плечи, – негромко просит хореограф, и Мэтт дергается, будто от удара. – Всё в порядке, – замечает он его состояние. – Ведь с женщиной у тебя такое было. – Вот именно, что она мне клала. А не я. Мэтт смущен, и Гарри не знает, как ему помочь. Он тянется было к его плечу, но потом вспоминает, что тактильного контакта у них будет в избытке. Он хочет что-то сказать, но слова сейчас совершенно лишние. Поэтому он решает подождать. Мэттью ложится на кровать, и Гарри старается не смотреть на него, укладываясь рядом. Глаза Мэтта бегают из стороны в сторону, и он медленно поджимает колени к себе. Сейчас камеры его особенно смущают, как и стоящий рядом Дейв. И он видит оператора, который пристально вглядывается в экран, следя за их каждым движением. Всё так неправильно и дико… – Гарри, – зовет Дейв. – Ложись сверху. Мэтт, подними ноги. Мэтт качает головой, не в силах выдавить слово. Голова начинает гудеть, а пальцы внезапно похолодели. Он тянет одеяло на себя, пытаясь укрыться, но онемевшие пальцы не могут схватиться за покрывало. – Хорошо, – неожиданно мягко говорит Дейв. – Давай ты просто обхватишь его ногами за поясницу. Как до этого, только сомкни ноги и чуть приподнимись. Ты сможешь так? Мэтт кивает, и Гарри приподнимается и ложится сверху на него, придерживаясь на локтях, чтобы не прижать мужчину своим весом. Секс со своим полом до сих пор кажется Гарри неестественным. И неудобным. Может, когда ими управляет страсть, всё выглядит по-другому, но сейчас ему просто непривычно. Мэтт осторожно сводит ноги вместе, прижимая Гарри к себе. Есть в этом какая-то интимная близость, которая чувствуется даже без проникновения. Что-то личное. Просьба о защите, просьба о контакте. – Неплохо, – кивает Дейв, оглядывая со всех сторон, проверяя, как выглядят их «защитные костюмы». – Гарри, чуть-чуть прогнись, а то складку перехода на твоей «броне» видно. Он ещё ходит вокруг, передвигая вазочки, по приказу оператора, но, наконец, заканчивает. – Значит, нужен стон? – негромко спрашивает Гарри, решаясь заговорить. Только что Мэтт был такой беззащитный, что он не знал, стоит ли затевать разговор. Но перевести его на другое настроение было просто необходимо. – Да, – со вздохом соглашается Даддарио. – И это проблема. – Тогда я тебе помогу, – улыбается Гарри. – Мотор! Гарри тянется к нему, мягко прижимаясь губами. Это стало привычным. Это стало легко. Это стало «их». И Мэтт отвечает ему уверенно, спокойно. Азиат неторопливо перемещается на шею, оставляя влажные поцелуи на тонкой коже, проводя языком по пульсирующей вене и чувствуя себя гребаным вампиром. Отчего-то возбуждение, так подавляемое им до этого, именно сейчас захлестывает его с головой. Он становится грубее, зубами задевая нежную кожу, всасывает её, оставляя сладкие следы, а пальцами зарываясь в волосы. Мэтт тонет, ему страшно и хорошо, ему жутко и приятно, нет, ему жутко приятно… Он подставляется, отводит голову в сторону, открывая доступ к обнаженной шее, полностью покрасневшей от острых зубов, от болезненных укусов, от мягких губ и юркого язычка, торопливо зализывающего собственные отметины. Длинные пальцы оттягивают волосы, а чужой член прижимается к его паху, возбуждая собственное желание. Негромкий стон вырывается из его пересохшего горла, и Гарри тут же возвращается к его губам, проникая влажным языком в его приоткрытый рот, и шустро обследует открывшуюся территорию. Он прослеживает ровные зубы, задевает шершавое небо и обхватывает его язык. Мэтт стонет в его закрытый рот, поглощенный тайфуном ощущений. Отвердевший член трется об его живот, и Мэтт сжимает ноги, прижимая Гарри к себе сильнее, плотнее, ближе. Голова запрокидывается назад, а тихие стоны рвано прерываются такими же скомканными вздохами. Мэттью цепляется пальцами, скользя по напряженной спине. В ушах стучит, в груди громыхает, а кровать сотрясает от их резких движений. Всё кипит, бушует и рассыпается фейерверком искрящихся эмоций и чувств. Гарри отпускает его рот и опускается на ключицы, оставляя быстрые и мокрые поцелуи на смуглой коже. Мэттью выгибается навстречу, сам не понимая, чего именно хочет в этот момент. Собственный член давно затвердел и он отчаянно пытается потереться хоть о какую-то часть Гарри, чтобы почувствовать, чтобы приблизить, чтобы соединиться… Сбоку проскальзывает чей-то силуэт, кто-то поправляет одеяло. Тут Мэттью чувствует, как ноги начинают неметь, а пресс - болеть от такого положения. Он опускается на спину, отчего контакт с телом Гарри ослабевает и неприятная прохлада расползается по его телу. Член тянет, и ещё ему жарко в этом «мешке», который стал колючим от пота и прилип к органу влажной припаркой. Гарри останавливается и поднимает голову, встречаясь взглядом с ним. Как-то не вовремя. На его лице мелкие капельки пота, а макияж совсем смазался. Черные следы на нижнем веке и такого же цвета «лапки» туши на нижнем делают его похожим на смуглую панду. Он с нечитаемым выражением смотрит на Даддарио, а потом заваливается и резко откатывается в сторону. Мэтт проводит рукой по лбу, смахивая такие же капли пота. «Что же его так колотит?» – Стоп! Снято! Дейв кидает им полотенца и халаты, в которые они торопливо кутаются, не смотря друг на друга. В таком же молчании они идут в душ. Горячая вода омывает липкую спину, а гель для душа приятно пахнет манго. Гарри умывает лицо, смывая всё работу гримеров: «Хрен с ней – больше сегодня он сниматься не будет. Всё это вышло за рамки…» Всё стало «слишком». Они и в самом деле заигрались. Возбуждение – явное, взаимное совершенно не выходило у него из головы. И Мэттью, такой сладкий, такой открытый и такой красивый... От этих мыслей кровь тут же устремляется вниз, и член снова тяжелеет. Только сейчас вокруг нет никого, кто бы мог прервать его. Да и это вполне нормально – после сегодняшних съемок в его возбуждении не было ничего противоестественного. Ладонь ложится на ствол, проводя вверх и вниз, и Гарри негромко вздыхает. В голове сразу же приятно пустеет. Он делает еще пару рывков и медленно переходит к головке. Оттягивая кожу, он осторожно проводит по ней пальцами, размазывая остатки геля. – Всё-таки я был не прав. И интернет был не прав, – раздается за соседней перегородкой голос Мэттью, приглушенный струями воды и Гарри вздрагивает от испуга: «Чёрт! Как он мог забыть?» – Эм-м… Ты о чем? – Гарри переживает, что собственный голос выдаст его состояние, но душ бьет мощными струями, наполовину заглушая их слова. Член совершенно не реагирует на испуг хозяина и также ровно стоит, ожидая продолжения ласки. Только вот совсем других рук… Гарри одергивает себя, но возбужденное сознание уже успевает представить Мэттью, склонившегося перед ним на коленях: такой высокий и сейчас перед ним, внизу, в подчинении, с удовольствием и легкой неумелостью отсасывающий ему… – Про возбуждение. Все говорили, что на площадке не до этого. Наебали, – смеется американец и Гарри поначалу замирает: «Неужели это Даддарио, который был всегда милым ботаником? Точнее зоологом – за свою любовь к животным» А лишь потом до него доходит, что Мэтт сейчас поднял очень и очень важную тему. «И не только её поднял» , – ухмыляется внутренний голос, а руки непроизвольно тянутся к покрасневшей головке члена. – Да? – не зная, что сказать, выдает Гарри, прибавляя тёплую воду и с головой вставая под бурлящие струи. – Да, – произносит Мэтт, и его голос от чего-то четкий. Не открывая глаз, Гарри хочет что-то придумать, как-то продолжить неуместную беседу, но тут сильные руки обхватывают его поперек груди, и Мэтт прижимается к его шее. Гарри не пугается. Гарри не вздрагивает, когда чужие руки опускаются ниже, поглаживая внутреннюю сторону бедра. Гарри не возмущается, когда чужие пальцы обхватывают его за ствол, а чужой член прижимается к его заднице. Гарри не стонет, хотя нет, он стонет и не собирается заглушить себя, когда Мэтт начинает ему надрачивать именно так, как ему хочется: грубо, рвано, быстро. Ему нужна эта разрядка. Им нужна. Это Гарри понимает, когда чужой член скользит по его намыленной пятой точке, иногда заезжая в узкую ложбинку в ней. Гарри не беспокоит. Что он кончает прямо в распаренные пальцы, ведь вода смоет всё. Только Гарри не знает, что делать, когда Мэтт выключает воду, и они остаются стоять в тишине, чистые и прижатые друг к другу. Чужое сердце, хотя нет, не чужое. Сердце Мэттью стучит на одной волне с его. Это Гарри чувствует очень отчетливо и думает, что это правильно. Ещё он думает, что это очень и очень не правильно, но тут же забывает эти мысли, когда Мэтт разворачивает его к себе лицом и осторожно заглядывает в глаза. Он не спрашивает, а Гарри не отвечает. «Что это было? Страсть? Может быть, но страсть угасает, а желание быть вместе никуда не уходит».***
– Так, я просмотрел всё, что мы отсняли. Скажу вам, это было жарко. У меня есть просьба. Давайте добавим, как Магнус укладывает Охотника на постель. – Укладывает или бросает? – решает уточнить Гарри, стоя позади Мэттью, положив подбородок ему на плечо и наблюдая из-за его плеча за монитором. – Укладывает. Это же первый раз, нужно быть осторожнее, – добавляет сценарист. Гарри вопросительно смотрит на напарника, а тот пожимает плечами: «Они отдохнули, отошли. Добавить маленькую часть вполне можно. Лично он не видит в этом проблемы. Теперь не видит. Может быть, страсть и управляет игрой, но жизнью они управляют сами».