Путь жертвы

В твоих карих глазах бездна непонимания. И одиночество. Откуда там ему взяться? Виктор не выпускает тебя из своих рук ни на мгновение. Герой должен уйти. Мне не будет места в мире в будущем. Уже сейчас его все меньше и меньше, а некоторые маги пытаются его еще больше уменьшить, вплоть до клочка земли метр на два. — Прощай навсегда… — начало конца. Это могло бы быть новым началом, началом новой, более счастливой жизни. Но не в моем случае. В моем — начало конца. Только один человек мог сделать меня счастливым, увы, наши пути расходятся сейчас. Прости, что обманул насчет Дамблдора, любимая. «Навсегда». «Прощай». Эти слова крутятся в моей голове как волчок, все больше усиливая пульсирующую боль. Страшно. Кажется, я родился только чтобы страдать и умереть. Ноги несут меня по лестницам вниз. Приятная прохлада коридоров расслабляет после знойного весеннего дня. Хоть бы меня поймал кто-нибудь и вернул в спальню. Лестничный пролет. Коридор. Коридор. Где Снейп, когда он так нужен? Арка. Лестничные ступеньки. Холл. Филч, где ты старый пень? Замковые ворота. Липкий туман укрыл замок. Этакая миниатюра — зло окутывает мир. Несмотря на тьму вокруг и дурацкие мысли, вызванные туманом, ночная прохлада быстро остужает голову, унося боль и даря блаженную пустоту. По спине побежали мурашки. Куда дальше? Необходимо выбраться за защитный барьер, пока меня никто не хватился. И почему у меня опять нет дельного плана. Вот если бы со мной была Гермиона… Так, хватит ныть. Нет ее со мной. Никого нет и никогда не было, лишь временные попутчики. Интересно, что сказал бы Дамблдор. Посверкал бы глазами и произнес: «Жизнь — это увлекательное путешествие на Хогвартс-экспрессе. Вот ты и приехал, Гарри, пора выходить». Улыбаюсь своему скверному чувству юмора. Даже заклятые на бесшумность туфли, скрипят в мокрой траве, дополняя оркестр кузнечиков. Обхожу трибуны квиддичного стадиона. Ура, можно сбавить темп и сэкономить силы. Теперь меня как минимум не видно из окон. Осталось только проскользнуть мимо Клыка, насчет его хозяина можно не беспокоится — огневиски дарит спокойный и крепкий сон даже полувеликанам. Интересно, что было бы, попади я на Слизерин? Может быть тогда, не проведя со мной столько времени, Гермиона обратила бы на меня внимание другого рода. Сейчас начнет светать. Вот и одна из полян, на которой мы с Гермионой прятались, когда спасали Сириуса от поцелуя дементора. Сириус бы одобрил мой поступок. Наши с ним судьбы так похожи. Столько лет прожили в заточении. Он в физическом, я в морально-эмоциональном. От этого сходишь сума. Уйти для нас единственный выход. Сажусь на бревно, истерзанное перочинными ножами. Бесконечная, вязь имен переплетается с сердечками разной степени кривости. Ало-красный диск начинает подниматься из-за горизонта, разливая свое естество на макушки деревьев, прибивая сгустки тумана к земле. Это не слезы, просто что-то попало в глаза. А еще дань прощанию с последним рассветом. Тишина. Ночные обитатели леса уступают место дневным, но те кажется, еще не успели проснуться. Опускаю взгляд на импровизированную скамейку. Хм… Сара плюс Мэгги. Пора. Гермиона как-то рассказывала о своем дополнительном проекте у Флитвика, и поделилась своим наблюдением, что границу защитного периметра опознать достаточно легко. Любая магия, будь то чары, заклинания или ритуалы оставляют в окружающем мире следы. Вот по-этому заросли папоротника передо мной такие разномастные — пышные-пышные резко переходят в погрызенные насекомыми и животными кусты. И так везде, по всему периметру чар. Что бы объяснить этот эффект необходимо пару рулонов пергамента. Чтож, практика всегда давалась мне проще. Спасибо, Гермиона. Для уверенности отхожу на десяток шагов от границы чар. Как найти самого сильного темного мага этого века? Глупый вопрос. Сосредоточиться на ментальной связи, созданной заклинанием смерти и создать портал. Отрываю с мантии нижнюю пуговицу. Волдеморт. Том. Марволо. Риддл. Темный лорд. Уродливый поганец, который испортил мне всю жизнь. Портус. Я иду. Здесь еще ночь. Я валяюсь на скалистом берегу какого-то водоема и из-за сползших от удара очков, не могу разобрать, что за полосатая каменная башня передо мной. Странно, я точно знаю, что никогда здесь не был, я мало где был, но это место кажется смутно знакомым. Судя потому, что водоем оказался морем, а на верху башни горит фонарь — башня есть не что иное, как маяк. Дверей нет, только ступеньки наверх. Ладони покрылись потом от волнения, палочка уже в руке. Поднимаюсь по винтовой лестнице. Может это тот маяк из легенды, которую рассказывала Гермиона — девушка, не дождавшись любимого из мореплавания после бури, бросилась в пучины морские… Фонарь расположен на самом верху маяка на узкой платформе, без всяких перил, приводится в круговое движение непонятным механизмом. С трудом забираюсь на платформу. Сильный ветер треплет волосы и пытается сбросить меня вниз. Лучше бы я не опускал голову — ревущая белоснежная пена с дикой силой разбивается о скалы, чтобы через мгновение повторять удар за ударом. Голова тут же закружилась, и хотя я уже крепко стоял на ногах, показалось, что я падаю. О нет, моя задумка не сработала. Это место я видел на фотографиях Гермионы. Пару лет назад, вечерний бриз на этом же месте ласкал каштановые волосы. Видимо Гермионы настолько много, что даже сосредоточение на ментальной связи не помогает. Треск. Прощай любимая. — Ну здравствуй, Гарри. Какими судьбами ты оказался в столь поздний час за пределами защиты Хогварса один? На платформе стало тесновато, но Волдеморта это нисколько не смущает. — Решил вот развеется перед сном, попрощаться так сказать. В глазах Волдеморта промелькнуло удивление. Он не ожидал ловушки. Чтож, я тоже. Герой должен уйти. Рывок. Мы летим в ту самую бездну, которая так напугала меня минуту назад. Уже не страшно. Я не вижу расширившихся от ужаса глаз врага. Не чувствую леденящего холода его рук, сжимаемых моими. В моих мыслях только бездна. И девушка с фотографии, развивающиеся от ветра каштановые волосы. Может и про меня будет легенда с маяком. — Прощай навсегда…