Сказка о золотом петушке

— Итак… вы знали, что мать Ушиджимы скончалась? Котаро и Тетсуро стояли подле трона, пристыжено понурив головы. Бокуто машинально теребил в руках кисть, свисающую с его накидки, а Куроо изучал узор, покрывавший пьедестал трона Ивайзуми. Они оба понимали, что результатом их необдуманных действий стал военный конфликт между двумя государствами, но они даже не предполагали, что Вакатоши вот так отреагирует на приглашение. — Знали! — Куроо торопливо, сбивчиво, стал произносить оправдательную речь. — Но мы без всякой задней мысли, чтобы там надругаться над памятью усопшей и все такое, мы всего лишь хотели, чтобы Ушиджима развеялся, ему сейчас очень трудно приходится, знаешь, что у него в ханстве творится? — Подготовка к войне со мной? — осведомился замогильным гласом Хаджиме. — Да нет же, до этого! Понимаешь, у них в ханстве строгий матриархат, во главе Шираторизавы может стоять только царица, а так как мать Ушиджимы умерла, не оставив после себя дочери, советники постановили, что на трон сядет ее сын, только при условии, что он примет титул «Шираторизавской царицы». — Царица. Парень, — пытался обмозговать услышанное Ивайзуми, но пока плохо получалось. — Это вообще как? — Ну, как… Тебе виднее, КАК, — осклабились князья, кидая взгляды в сторону Оикавы. На курином боге не было лица. Он корил себя за то, что позволил себе расслабиться и отвлечься, что даже не удосужился узнать, что происходит во дворце Шираторизавы. Если бы он только знал, что случилось с Ушивакой, он… — Я же видел, как он примерял дамские парики… — глухо произнес Оикава, совершенно забыв о том, что при посторонних нужно говорить мелодичным голосом. — Я должен был догадаться. Но я подумал, что он просто развлекается, как Куроо и Бокуто, надевавшие панталоны своих фрейлин. Парни, прилюдно уличенные в особенных шалостях, залились краской, но всем было, мягко говоря, все равно, во что они там играют на досуге. — Не вини себя, — Ивайзуми осторожно прикоснулся к руке Тоору, сжимающей в кулаке перчатки. — Даже если бы мы знали об этом, мы бы все равно не смогли ничего поделать, ведь к тому времени, как мы узнали о намечающемся бале, Ушиджиме уже было отправлено уведомление. Так что, вполне очевидны истинные виновники сложившейся ситуации. Крайне выразительные, укоризненные взгляды со всех сторон впились в князей ФукуроНеко. — Мы дадим солдат, — быстро бросил Куроо, надеясь этим откупиться от стыдящего взора. — У нас, правда, немного… — Солдат они дадут, — насмешливо произнес Хаджиме. — Я, конечно, ничего не имею против военных сил вашего княжества, но даже если вы всем населением выйдите на ратное поле, вы все равно останетесь в меньшинстве перед войском Шираторизавы. Мне конец, — Ивайзуми откинулся на спинку стула и потер гудящие виски, с силой оттягивая кожу. — Меня возьмут в полон, казнят и я отправлюсь на небеса, где меня будет ждать отец с ремнем. Господи, за что мне это, я же только-только жить начал, я и грешить-то толком не успел, — если бы его социальный статус позволял, он бы уже взвыл наемной кликушей, провожающей на кладбище усопшего. Он войдет в историю как правитель, чья власть длилась всего пару месяцев, если, конечно, Киндаичи не устоит перед соблазном приписать покойному королю какие-нибудь пару-тройку столетий. — Насчет военной мощи Шираторизавы, — Бокуто оглянулся по сторонам в поисках посторонних ушей и глаз, умеющих читать по губам, и приблизившись к Ивайзуми, горячо зашептал: — Как ты уже знаешь, Ушиджиме не должна была достаться корона, и он от этого страшно бесился. Чтобы хоть как-то унять злость сына, покойная царица назначила его главнокомандующим войска, но на деле его должность состояла только из смотра парадов, и он до того достал войско ежедневной маршировкой вокруг дворца, что его все солдаты просто возненавидели. — Откуда вы, блин, все это знаете? — возмутился такой осведомленности Ивайзуми, не знающий и половины таких пикантных подробностей даже при наличии «впередсмотрящего» петушиной национальности. — Скажем так, мы иногда любим одеваться в рванину и гулять среди простого народа, — приосанился Куроо, будто это что-то такое великое грандиозное, вроде самолично построенного фрегата. — А, то есть, мне не показалось, когда я увидел на рынке рабов двух патлатых, нечесаных, страшно похожих на вас невольников, которых выдавали за диких, полуразумных аборигенов из южных стран? По тому, как самодовольные улыбки сползли с лиц князей, гордящихся своими вылазками в гущу черни, можно было судить о том, что одна из их экскурсий в самые низшие слои общества как-то не задалась. Надо будет потом спросить у них, как они выбрались из этой передряги, если, конечно, Ивайзуми выживет. — В любом случае, я гарантирую, что за ним не пойдет слишком уж много народу. Тысяча-другая, и то состоящая из зеленых новобранцев, еще не успевших познакомиться с его сволочным характером, — Куроо фамильярно хлопнул по плечу Ивайзуми. — Ты абсолютно зря поднимаешь панику. Когда Ушивака увидит, на чьей стороне преимущество, он сразу пойдет на попятную, предложит перемирие и даже посетит бал, и выйдет славная гулянка, — кажется, горбатых исправит только уютное местечко на погосте, ну или хорошая растяжка на пыточном прокрустовом ложе. Только что из-за этого самого бала образовался конфуз, вежливо выражаясь, а они снова все заново повторить хотят. Сказочные дебилы, фанфиковые идиоты. — Ладно, будь по-вашему. Кьётани! — Хаджиме только успел вымолвить букву «к», как телохранитель влетел в зал с двумя кривыми саблями, готовый кромсать все, что шевелится и проявляет признаки агрессии. — Собери всех молодцов, какие только еще готовы за «спасибо» воевать во благо своего королевства, ну, а ваших воинов, — король кивнул князьям, и те склонились, будто намереваясь забодать монарха. — Я буду ждать около степной равнины на границе с Шираторизавой. Правители ФукуроНеко поспешно покинули приемный зал, оставив после себя дурманный парфюм. — Я думаю, что они меня надурили, а ты? — чересчур спокойно обратился брюнет к Оикаве. Куриный бог неопределенно пожал плечами. * * * Королевские боевые латы жали в определенных, не всегда готовых к таким тесным «объятиям» местах, а в почти наглухо закрытом шлеме с узкой прорезью для глаз нестерпимо воняло прошлогодней псиной. Ивайзуми еще даже в наступление не пошел, а ему уже все опротивело, начиная неземным ароматом, исходящим от залежавшегося в безделье военного обмундирования, заканчивая сопровождающими, благородно пожелавшими биться бок о бок вместе с Хаджиме. — А вы не ускачете галопом, едва только возникнет такая возможность? — поинтересовался он у князей, даже на поле брани заявившиеся при полном параде. Щегольские доспехи отсвечивали инкрустированными драгоценными камнями, ярко выкрашенные страусовые перья торчали из самых неожиданных мест, кажется, Куроо и Бокуто настолько не воспринимают Ушиджиму всерьез, что считают предстоящую битву чем-то вроде пикника повышенной сложности. — Если бы мы планировали так сделать изначально, зачем бы мы вообще сюда ехали? — вполне себе резонно заметил Тетсуро. Ну и зря. Если бы Хаджиме мог, он бы давно смотался, только зад его коня и видали. Не из-за малодушия, а из-за отсутствия какого-либо опыта в подобных «мероприятиях», он даже в солдатиков-то никогда не играл, не то что это… На горизонте возникло темное пятно, в котором Куроо видел некого зверя, а Бокуто – торчащий посреди степи кусок скалы. Хаджиме же в этом психологическом тесте видел сплошные неприятности для своей персоны. — Здесь проходили конные, — с видом знатока своего дела, сообщил Котаро, разглядывая жесткую, жухлую, примятую траву. — Немного, сотня-другая. — Дааа, немного, — с ноткой истерики подхватил Ивайзуми, уже выискивая глазами, в какую сторону пришпорить коня, вот только глаза натыкались на чертово пятно вдали, становящееся все больше. — Просто небольшая экскурсия пришла полюбоваться местными красотами! — Пока что здесь нечем любоваться. Разве что, вон той круглой штукой. — Я думаю, это слон. — Что слон будет делать один в степи? — Не знаю… Стоять? Просто у него вариантов не особо много, был бы здесь водоем, он бы плавал, а так просто стоит и размышляет о смысле бытия. — Сколько раз тебе говорить, чтобы ты прекратил делать табак из укропа, Бокуто? — Там одни витамины. — Ага, витамины, у тебя уже слоны ведут мысленные философские монологи, а там и до белки-летяги рукой подать. Круглая штука приближалась, теряла круглые очертания и приобретала цветовую гамму, не характерную для элефантов. Когда Ивайзуми, Бокуто и Куроо со своими воинами совсем уж впритык подскакали к вначале неопознанному объекту, стало видно, что это яркий, полосатый шатер. Вокруг шатра ничего и никого не было, но судя по нескольким сломанным боевым знаменам, войско Шираторизавы пришло и скоропостижно ушло, даже не дождавшись противника. Куроо сделал несколько жестов рукой, и пара десятков воинов ускакала в разных направлениях, дабы осмотреть степь на предмет возможной засады. — Мы ж говорили, что никто не придет. — Ну, это что-то прям совсем «никто», — совершенно не веря своей удаче, ответил король, не сводя глаз с весьма подозрительного шатра. Князья спешились и, выхватив из ножен обоюдоострые, безобразно кричащие о своей стоимости мечи, приблизились к пологу, держа клинки наготове. Сразу видно, кто в юности и в дождь и в снег на животе по полосе препятствий ползал, а кто откупался от наставника военного дела драгоценными изделиями. «Сейчас кааак кто-то выскочит!» — подумал Ивайзуми и сам уже в это уверовал. Он настолько нагнал на себя этим страху, что даже в седле подпрыгнул, когда Куроо и Бокуто резко отдернули полог шатра, заглядывая внутрь. Из-за их голов ему не было толком ничего видно, но судя по тому, что они не стали с боевым кличем, улюлюканьем и свистом вламываться внутрь, в шатре не было никого, кого можно было бы отправить к праотцам. — Внутри, — лаконично сказал Бокуто, убирая меч в ножны. — Что «внутри»? — А ты сам загляни, — радушно пригласил Куроо, ухмыляясь во всю челюсть. Хаджиме недоверчиво посмотрел на чему-то скалящихся парней и, спешившись, нехотя приблизился к шатру. А вдруг там внутри какая-нибудь мини-катапульта стоит с ковком кипятка, или еще что-то в этом духе? Да нет, не может быть, такое слишком даже для этих любителей подстав. Выхватив шпагу, больше подходящую для шашлыка, Ивайзуми стал боком, готовый в любой момент отскочить в сторону, и приподнял концом оружия ткань. Внутри, посреди устланного коврами и подушками ложа, помещалась фигура, закутанная в полупрозрачную розовую ткань. — Кто это? — Я полагаю, сама Шираторизавская царица, — Куроо расслабленно выдохнул, откидывая челку с лица. — Что ж, думаю, я должен оставить вас наедине. — Меня? С ним? Я не уверен, что это хорошая идея, знаете ли, — то, что Ушиджиму покинуло все его войско, еще не означало, что он был безобидным сам по себе. Здоровенный лоб сможет в два счета в рукопашную его скрутить так, что даже мастера завязывания гордиевых узлов обзавидуются, а то, что он одет в некое подобие разодранной в порыве страсти сорочки, еще не делает его менее опасным. Даже как-то совсем наоборот. Однако, Бокуто и Куроо, равно как и все их войско (включая даже ту часть воинов, которая вовсе принадлежала Ивайзуми!) сочли, что Вакатоши не представляет ровным счетом никакой угрозы и велели всем расходиться по домам. Хаджиме тоже бы отправился восвояси, но для начала нужно было разъяснить ситуацию, не факт, что ему так и в следующий раз повезет с нехваткой солдат во вражеском лагере. — Ммм… Ваше величество? — Ивайзуми пока еще не спешил убирать меч, осторожно и медленно он приближался к возлежащему Ушиджиме. — Возникло недоразумение, вы знаете? Я приношу вам свои глубочайшие сожаления в связи с вашей утратой, я знаю, как это больно, потерять единственного родителя. Я не отсылал того приглашения. — А кто же его отсылал тогда? — Вакатоши пошарил рукой по низкому столику, заваленному рахат-лукумом, курагой и прочим гоголь-моголем, извлек из кучи сладостей связку темного, крупного винограда и откусил шмат ягод прямо от кисти. — Да, бал хоть и проводился на территории моего замка, но устроили его Бокуто с Куроо, я сам узнал о предстоящем празднестве тогда, когда к вам направился гонец. Но они тоже не имели ничего дурного в виду! Они всего лишь хотели помочь вам придти в себя. Да, я понимаю, это было довольно глупо с их стороны ожидать, что вы сразу же отправитесь пить и веселиться, едва только похоронив мать, но они признали свою ошибку и принесут вас свои извинения. Ушивака помолчал немного, пережевывая виноград, а когда Хаджиме хотел было уже раскланяться и пойти прочь, парень сказал: — Мне, в общем-то, все равно уже. Вчера объявилась некая женщина, назвавшаяся сестрой покойной царицы, и хотя я никогда в глаза не видел этой, с позволения сказать, тети, собор первых советников постановил взять ее на трон, а меня отправить куда-нибудь подальше, чтобы я глаза не мозолил. Меня как какую-то сломанную мебель вынесли за пределы наших земель и оставили тут на мое собственное попечение. Так что, тебе следует взять меня в свой гарем. — Чего? — Вакатоши так резко вильнул от повествования своей судьбинушки к просьбе приютить его, сизого да убогого, что король Аобаджосай растерялся. И как реагировать на это? Отказать? Обидится еще, заключит союз с какими-нибудь опасными людьми и нанесет мстительный удар. А если взять его с собой, бабки заревнуют и с ума сведут своим сварливым шамканьем. — Ну… у меня довольно специфический гарем… никаких особых удобств, фрукты дают только по выходным, и из развлечений только лицезрение животных и гадание по картам… А еще я… эм… порю своих наложниц. Да. Палками. День через три. Иногда через два. — Вытерплю. Чем невыносимее будет моя жизнь здесь, тем более мягкая перина мне достанется на небесах. Ивайзуми беспомощно огляделся, желая спросить совета у Бокуто с Куроо, позабыв, что те уже давно ускакали, а Ушиджима, встав со своего ложа, двинулся по направлению к Хаджиме. — Хорошо, хорошо, Господи! Не дави так на меня, возьму я тебя в свой гарем, хоть сейчас домой отправимся! — черт бы побрал эту Шираторизавскую царицу, пристала, как репей к собачьему хвосту, и не пошлешь же ее куда подальше, во-первых, она «дама», а во-вторых, может и в зубы дать. Вон, здоровенная какая, даже не знаешь, на ком обратно ехать, на коне или же на Вакатоши. * * * Простой люд заполонил главную улицу, ведущую к замку Сейджо и пронзительно засвистала, завидев короля с пленницей. Бедный конь еле тащил двух седоков, один из которых сам весил как точно такой же жеребец. Народ бесновался, радуясь выигранной войне (хотя оной толком и не было, да только кого это волновало?), рейтинг правителя вознесся в заоблачные дали, мужики восторженно глядели на короля, бабы протягивали монарху детей и плакали. Ивайзуми самому хотелось плакать от мысли, что теперь будет твориться в гареме. Радовало одно, процесс пережевывания пищи для старух можно было переложить на Вакатоши. Среди толпы мелькнула знакомая фигура и дряхлая рука схватила под уздцы коня. Волхв, когда-то продавший куриного бога королю Аобаджосай, внимательно разглядывал Хаджиме и закутанного по уши в ткань Ушиджиму. — Здравствуй, друже, — ласково поприветствовал старика Ивайзуми, склонившись в седле. — За делом каким пришел или просто так в гости наведался? Волхв пожевал губы, мозоля глаза об новоиспеченную наложницу, его борода топорщилась дыбом, а глаза горели молодецким огнем. Ему уже в гроб пора ложиться, а все туда же, увидел предполагаемую бабу, и все, бес из ребра готов выскочить. — Великий король, помнишь ли ты, что обещался волю первую мою исполнить, как свою? — Ну? — конь под Хаджиме нетерпеливо переступал с ноги на ногу, желая как можно скорее добраться до конюшен и там издохнуть с миром. — Говори уж быстрее, что ты там надумал? Скрюченный артритом палец старика ткнул в Вакатоши и волхв, видимо, тренируясь в красноречии и подбору рифм к словам, провещал: — Подари ты мне девицу, Шираторизавскую царицу! Народ обомлел, дивясь такой дерзости, а Хаджиме, явственно слыша грохот упавшего с души камня, сначала растянул губы в торжествующей улыбке, а после, спохватившись, состроил скорбное выражение. — Вот ведь старый черт, такой дивный цветок пустыни отобрал, — сокрушаясь, сказал Ивайзуми и кивнул в сторону Ушиджимы. Волхв, торопясь, пока король не передумал, взмахнул своей палкой и экс-правитель Шираторизавы сгинул невесть где, чем вызвал еще больший шок у зрителей. Старик издал демонический хохот и, закружившись на месте, тоже исчез с глаз долой, оставив после себя клуб дыма, а Хаджиме, плюнув на то место, где секунду назад находился волхв, поскакал к замку, памятуя о том, что из двух важнейших дел, требующихся короной, осталось всего одно. * * * Куриного бога он нашел в Унылой башне, куда взлетел по шаткой лестнице хищной птицей, даже не заметив ни высоты, ни риска свернуть себе шею. Радостный, запыхавшийся, он открыл рот, дабы исторгнуть победный вопль, и замер, наблюдая Тоору за вполне себе необычным делом. Золотой петушок занимался физическим трудом, видимо, надеясь из пернатой обезьяны эволюционировать в человека. Забравшись с ногами на кровать, Оикава стаскивал богатый балдахин со своей кровати, и если Оикава работающий был еще в пределах разуменья, то Оикава, надевший шаровары, был чем-то нереальным и крайне подозрительным. — А я тут это… Ушиджиму одолел, — небрежно заметил Ивайзуми так, будто это было чем-то вроде повседневной рутинной обязанности, например вытряхиванием кошачьего лотка. — Видел, — сухо ответил Оикава, не отвлекаясь и продолжая остервенело лишать кровать расписной ткани. Простыни были тоже сдернуты, заменены обычным льняным покрывалом, богатые картины, живописующие всяческие любовные похождения, были сняты со стен и уложены штабелями друг на друга. — Позволь поздравить тебя со столь удачным выбором королевы, — в голосе куриного бога было столько яда, что он за малым делом только змеями не плевался. Хаджиме опешил и некоторое время молча лицезрел, как Тоору лишает свою обитель апгрейда. Дураку было понятно, что куриный бог ревнует дикой, первозданной, чернючей ревностью, которая, как известно, не раз была двигателем ужасных преступлений, но Оикава, видимо, снова недоглядел, пропустил некоторые моменты и умозаключил, что Ивайзуми пришел извещать его о новой главной и любимой наложнице, которой прочили корону. — А ты прям всё-всё видел? — Ровно до того момента, как ты посадил Ушиваку на коня и вы вместе направились сюда, — шатен, наконец, отвоевал у постели полог и, неаккуратно скомкав ткань, швырнул оную в угол, туда, где уже лежало множество тряпок. Лицо его было бледно, глаза хладно взирали куда угодно, только не на Ивайзуми, а уста были поджаты куриной жопкой. В этом парне было слишком много петушатины, начиная его мимикой и образом поведения, заканчивая его любовными предпочтениями. С другой стороны, кур никогда не наделяли какими-либо отрицательными качествами. Они не были воронами, любящими разорять чужие гнезда, или кукушками, бросающими своих любовников и детей, и с алчными сороками, хватающими все, что блестит, у Оикавы тоже не было ничего общего. — Позволь поинтересоваться, что ты делаешь? — Ивайзуми невероятно льстило такое всепоглощающее чувство собственничества, ему хотелось еще немного подразнить куриного бога, еще более прекрасного в обиде и гневе. — Эти вещи я взял со склада, где хранилось имущество твоей покойной матери. Так как у тебя есть королева, я решил вернуть все это великолепие законной владелице, — забавно семеня шароварами, в которых он напоминал петуха породы «брама», у чьих представителей перья росли прямо на лапах, образуя забавные «штанишки», Оикава прошествовал мимо Хаджиме с вздернутым к потолку носом, чинно держа перед собой палочки благовоний. Ивайзуми больше не мог терпеть. Сначала сильное нервное напряжение, потом еще одно, потом чудесное избавление сразу от двух зол – организму требовалась особая разрядка, и как хорошо, что при дворе был кое-кто, идеально подходящий для таких дел. — Что за?!.. — лишенная пышной перины кровать была немного жестковата для такой принцессы на горошине, как он, но больше всего его волновала не твердость постельного матраса, набитого слежавшимся сеном, а тяжелое, пышущее жаром тело, навалившееся сверху. — Иди к этой своей… королеве! Ты мне поножами предмет гаданий сейчас отдавишь! — Ах, да, прости, — Ивайзуми попридержал коней, не желая травмировать столь важную часть тела Оикавы и, поднявшись на ноги, стянул с себя перчатки и, шлепнув оные на пол, стал расправляться с множеством ремешков и заклепок. — Да уж, сказочный насильник, — протянул Оикава, волком наблюдая за работой Ивайзуми, однако, даже не предпринимая попыток от этого самого насильника убежать. — Пока будешь себя расчехлять, я успею десять раз девственность потерять. — А ты не торопись, еще успеешь, — обнадеживающе парировал король, последние ремешки он попросту оборвал, стремясь побыстрее занять пока еще свободную кассу. — А пока я избавляюсь от сапог, вот тебе забава – попробуй посмотреть, чем сейчас занимается Шираторизавская царица. — А то я и так не знаю! — воскликнул уязвленный Оикава. — К свадьбе, небось, готовится! — Ты абсолютно в этом уверен? Прям точно-точно? — Ивайзуми злорадно хихикнул, отметив, что осталось еще парочка ремней, а Оикава все еще в зоне доступа и даже не пытается бежать к границе с Карасунским княжеством. В глазах Тоору мелькнуло сомнение, он скосил глаза в сторону, потом в другую. Лицо из злобного постепенно становилось все более удивленным, но Ивайзуми не стал ждать, пока Оикава раздуплится и снова накинулся на куриного бога, в этот раз будучи облаченным в сорочку и кальсоны. Губы Тоору, явно не искушенные в поцелуях, горели так сильно, что это ощущал даже Ивайзуми, нещадно сминая уста парня. Жаль немного, что на парнишке нет его обычного наряда «скромной блудницы», но в шароварах даже эротичнее как-то, гораздо интереснее срывать с подарка обертку, чем получить его уже распакованным, так ведь? — Постой… погоди, я не понимаю… — Тебе тоже надо разжевывать, как кашу старухам? Я отдал Ушикаву как плату за покупку тебя. Явился волхв, взопрел любовью к таинственной девице и попросил отдать оную ему, на что я и согласился. — То есть, — Оикава продемонстрировал свое женское начало. — Если бы этот старый козел не пришел, ты бы оставил эту самую девицу у себя? — Нашел бы куда деть, тем более, не думаю, что ему бы понравилось пребывание в моем гареме на условиях старух, — видя, что Оикава все еще колеблется между выбором давать или не давать, Ивайзуми на полном серьезе добавил: — У нас еще куча дел впереди, так что, поторопись. Ну, ты понимаешь, свадьба, коронация, все такое… придурков этих еще приглашать, боже… Оикава счастливо улыбнулся и, ничего не ответив, притянул к себе возлюбленного. — Подвинься, — прошептал Ханамаки, пытаясь отвоевать место около замочной скважины, но Матсукава, припав глазом к двери, отказывался уступать место товарищу. — Я тоже хочу посмотреть, ты тут уже минут пятнадцать залипаешь! — Подожди, они еще лижутся, ничего толком не начинали, дай не прелюдии полюбоваться, — Иссей оставался непреклонным, глухим к просьбам и увещеваниям Такахиро, но все подвинулся, когда увидел, что Ивайзуми и Оикава перешли к следующему шагу. — Красивая пара, что ни говори. — Агааа, — невнимательно ответил рыжий, внимая страстному переплетенью рук и ног, извивающемуся в постели. — А у Ивайзуми ничего так попец. — Кто-то мне там что-то про лицезренье чужих парней говорил, — напомнил любовнику ухмыляющийся Матсукава. — Да ладно тебе. Сегодня можно. — Ивааа…чааан… аааах… — Тоору зажимался, не пропускал дальше, было очевидно, что ему больно, но на предложения подождать (чего ждать? Когда у жопоустрицы створки сами по себе разверзнутся, подобно небесам в Судный день?) отрицательно мотал головой, для пущей убедительности закинув длинные, стройные ноги на плечи короля. — Двигайся, чтоб тебя! — Потом не проси пощады, — раз уж Оикава не ноет и не пытается остановить проникновение, значит, его все устраивает, включая агонию в весьма интимных местах. Он покрывает тело Оикавы поцелуями, перемежевывая нежности с довольно чувствительными укусами, втрахивает Тоору в постель и откровенно страшится того, что кулон с камушком, подпрыгивающим при каждом извивании парня, стукнет своего хозяина по зубам. — Ива-чан… так приятно… — не нужно обладать ясновидением золотого петушка, чтобы понимать, что это не имитация наслаждения, что Тоору действительно нравится происходящее, его похотливый, горящий взор, его вздымающаяся грудная клетка и его руки, обвивающие шею Хаджиме, говорили о многом, пока соблазнительный ротик Оикавы был занят стонами. — Ну ты просто зверь, — сыто улыбнулся куриный бог, вытягивая свои конечности. — Даже не подумал бы, что ты такой… ммм… темпераментый~ Но, знаешь, я правда испугался, что ты предпочтешь Ушиваку мне. Ты заставил меня волноваться, Ива-чан! Ивайзуми клонило в сон после всех переживаний и упоительного секса. Он накрылся подобранной с пола шторой и притянул к себе неугомонного Тоору, несказанно радуясь тому, что впервые за долгое время заснет спокойным, безмятежным сном младенца, у которого нет никаких других забот. — Ложись спать, Оикава. — Но ведь день на дворе! Какой спать? Еще даже куры не ложились! — Ну так подай пример своим соотечественникам, — вяло парировал Ивайзуми, постепенно погружаясь в крепкий сон. — А то свадьба… гости… куры… Залюбовавшись спящим видом своего возлюбленного короля, Оикава Тоору, куриный бог версии 2.0 «Золотой петушок», нежно улыбнулся. Конец.