Разве что, ради наших детей.

«Да какого черта в такую рань…» — С этими мыслями Эмма на ощупь нашла сотовый на тумбе и присела на кровати, с трудом разлепляя глаза. Номер личного врача Реджины. «Боже, неужели что-то случилось». Это мгновенно разбудило блондинку, и она поднесла к уху телефон, параллельно гадая, зачем доктор может звонить. — Алло. — Здравствуйте. Извините за ранний звонок, но полагаю, я должен сообщить как можно скорее. — Эмма уже почти не дышала, в ожидании, что же скажет врач. — Реджина может ходить. — Что?! Эмма от удивления вскочила с кровати и сильнее прижала телефон к уху. Такая быстрая реабилитация поражала, ведь обычно с травмами Реджины восстановление ходьбы происходит спустя полгода, а то и целыми годами. Да, Эмма успела прочитать вдоль и поперёк всё, что касается последствий, реабилитации и лечения повреждения спинного мозга. Ей хотелось быть в курсе каждой детали. Это хоть как-то избавляло Эмму от мыслей о том, что Генри может остаться с матерью-инвалидом или неподвижностью. — Реджина может ходить. Конечно с помощью костылей, еще очень медленно и тяжело, но это огромный прорыв. Думаю, завтра она будет чувствовать себя еще лучше. — Я безумно счастлива. Но как это возможно? — Эмма до сих пор не могла отойти от шока, хоть и радовалась неожиданному известию. Ни один человек не смог бы поверить в такое сразу. — Дело в том, что экспериментальное лечение подействовало более чем положительно. У Реджины невероятно быстро восстанавливается организм без всякой медикаментозной поддержки, а с подходящим лечением еще быстрее. Если Вам интересно, мы так же использовали электростимуляцию. После выписки ей нужно делать несложный массаж каждый день или ездить для этого в больницу. Так же она должна будет дома заниматься лечебной физкультурой. Знаете, мисс Миллс явно не была намерена сдаваться и тренировалась до упора на специальных тренажерах. Вам следует её побаловать. Не давайте ей перегружаться, но следите, чтобы она двигалась каждый день. Никаких длинных лестниц без посторонней помощи, не водить, так как сейчас ей будет это психологически тяжело и грозит перенагрузкой. Вообще советую простые совместные прогулки. Ей очень нужна Ваша поддержка, и тем более Генри. Поверьте, ей было действительно очень непросто. Я скажу это всё ей, но пациенты имеют свойство делать то, что они хотят даже после тяжелейших травм. Вам все понятно? — Доктор, я поняла. Но мне казалось Вы знаете, что мы с ней… ну, вообще не подруги. — Да, я в курсе. Я говорил с ней о её семье. У неё нет никого. Кроме сына. Он не справится с ней один. Они нуждаются в Вас. — Она не впустит меня жить в свой дом. — Ей придется, мисс Свон. Прекратите искать отговорки. Если для Вас слишком непосильная задача — присмотреть за матерью, как я понимаю, друга вашего сына, то скажите это сразу. — Боже, нет, вы что! Конечно, я согласна. — Отлично, тогда я поговорю сегодня с мисс Миллс и сделаю всё, чтобы убедить её в надобности вашей помощи. — Спасибо, доктор. — Помните, Мисс, я как никто заинтересован в её выздоровлении. — И врач не лгал. Ему был важен каждый пациент, и он никого еще не оставлял до самого конца, счастливый он был или нет. Пожалуй, он стал еще одной причиной скорого выздоровления Миллс. Эмма попрощалась с доктором и пошла умываться, думая о том, как ей сейчас поступить. 6 декабря, завтра день рождения Генри… И тут, как бывает со всеми обычными людьми, к Свон совершенно неожиданно закралась самая гениальная в мире идея. Надев теплую одежду, она схватила телефон и вышла на улицу. Набрав нужный номер, она терпеливо вдохнула воздух, настраиваясь на спокойный тон. — Реджина? — Эмма? — По голосу было ясно, что Миллс весьма удивлена своему собеседнику. В нём даже не чувствовалось раздражения. И обе уверены, что это лишь из-за радостной новости, покорившей их в это зимнее утро. — Поздравляю тебя… с выздоровлением. Я правда очень рада за тебя. — Спасибо, Эмма. Реджина была озадачена, ибо они с Эммой не говорили по своему желанию уже месяца два-три, она точно не помнила. — Я звоню насчёт дня рождения Генри. Он хотел отметить его вчетвером, в больнице. Но поскольку завтра тебя выписывают, может устроить ему сюрприз у тебя дома? Знаешь, я каждый год по-разному украшаю комнату Джона на его день рождения. Я могла бы помочь, пока дети будут играть у себя. — Что ж, я не против. Только не забудь заехать за ключами от моего дома. И я дам тебе деньги на декорации и еду. — Не стоит, я… — Мисс Свон, я благодарна вам за заботу, но позвольте напомнить, что это Мой сын. И я оплачу вам его день рождения. Всё честно. И да, захватите из дома какое-нибудь платье и мою шубу, чтобы завтра я переоделась к празднику. Эмма тихо вздохнула, чувствую мурашки по коже от холодного тона брюнетки. Она так и не простила… Разочаровалась. — Хорошо. До встречи. — До встречи. — Реджина! — Что, мисс Свон? «Ай, все равно бессмысленно» — Ничего, Реджина. Пока.

***

— Держи ключи и деньги. И да, вот список продуктов и того, что хотел Генри на день рождения от меня. И постарайся быть аккуратной. Это всё, что услышала Эмма от Реджины, сидящей на белоснежной постели. Да, она явно и не собиралась вновь переходить на человеческое общение. Спустя три часа упорной работы, уборки 50-ти оттенков пыли, отбитых нервов и лопающихся шаров, Свон сделала из холла и гостиной Реджины настоящую игровую с шарами, плакатами, пиньятой и горкой подарков для Генри, который как раз только проснулся пару часов назад и читал записку Свон о том, что она уехала по «Очень Наиважнейшим Делам». Главное было рассказать Джону и успеть потусить немного одним у телевизора, играя в игры с приставкой. Эмма была достаточно строгой в этом плане, ибо думала, что мама Генри не разрешает играть в видеоигры или делать что-то подобное. Кто бы знал, как она ошибается. Еще раз заглянув в холодильник, чтобы проверить всё ли она купила из списка, Эмма направилась к выходу. — Сейчас придётся придумывать, по каким таким важным делам я ездила, что делала, почему не поехали к «тёте Реджине». — Бурчала про себя блондинка. Она немного устала разрываться между детьми, больницей и работой. Свон была дизайнером сайтов в группе фрилансеров, создающих по заказу различные интернет-магазины. Главный плюс — работа на дому и неплохая зарплата. В её обязанности входит рисовать макет сайта, продумывать оформление, выбирать стиль. Она же предоставляет анимацию и векторную графику, если необходимо. Столько задач кажутся адом, если на тебя внезапно сваливается второй ребенок в комплект к сыну, которых нужно отвозить из дома в школу, из школы домой, проследить за выполнением уроков, отвезти в больницу Генри, дождаться, пока он наболтается со своей стервозно-красивой мамочкой, довезти обратно домой и уложить спать. Но что-что, а унывать Эмма не привыкла. Ведь ничто не вечно, тем более плохое, верно? - Так, ни о чем меня не спрашивать! Вы все узнаете потом, ребята. - Свон решила сразу ответить на все незаданные вопросы детей. Те лишь ликовали и закрывали рты, борясь со своим любопытством. *** И вот настал этот день. Неугомонный Генри с самого утра ходил мимо комнаты Эммы, проверяя через приоткрытую дверь, не проснулась ли она наконец, в то время как Джон пытался вспомнить, куда спрятал подарок для своего друга, который они как-то на днях выбирали вместе с мамой. Наконец всё сошлось… Ну, точнее свалилось. Подарок с верхней полки шкафа на голову Джону и вибрирующий телефон Эммы с тумбочки на пол. Ошарашенная Свон вскочила на кровати, а подглядывающий за медленным продвижением телефона к полу Генри быстро спрятался за угол, дабы его не заметили. — Алло. — Свон, не соизволишь глянуть на часы?! — Разъярённый голос Реджины быстро взбодрил блондинку. Она посмотрела на часы, стоящие на прикроватной тумбочке и выпучила глаза, больше походя на рыбу, чем на человека. — Божечки, Реджина, извини. Я забыла завести будильник. Обещаю, мы быстро к тебе приедем. — Конечно, Свон. Звучит многообещающе. Попытайся не испортить моему сыну хотя бы день рождения. Миллс бросила трубку, стараясь хоть минимально ускорить Эмму. Та же попыталась как можно быстрее умыться, накраситься, сделать что-то на подобии причёски и надела первый попавшийся приличный наряд (хотя их у неё и так всего два): своё красное платье, которое, кстати, было весьма обтягивающим. «Но всё же не вульгарным» — заметила про себя Свон, смотрясь в зеркало. Она вышла из комнаты и увидела в коридоре двух одетых в костюмчики мальчиков. Невольно Эмма улыбнулась, любуясь своими красавцами. Ой, ну точнее, своим и Реджининым. Так определённо лучше сказать. — Какие же вы красивые, ребята. Не ожидала такой организованности. — Я хочу быть самым лучшим для мамочки, и уверен, она будет так рада увидеть меня в этом дурацком костюме. — Генри усмехнулся, вспоминая, как Реджина пыталась уговорить парня носить костюм в школе каждый день. Правда после всего случившегося…как-то странно было не слушать всего, что говорит мама. Непривычно не Слышать этого: её наказов и советов каждый день перед школой. Не есть на обед её фирменные сэндвичи с сыром, томатом и зеленью. Непривычно было приходить домой, не отвечая на постоянные вопросы о том, как прошел очередной день в школе. И только, когда этого всего не стало, Генри понял, насколько он нуждается в этом каждый день, насколько он это любит. И любит свою маму любой. — Хэй, ты чего так погрустнел? С днём рождения тебя, солнце! Эмма подошла к Генри и присела перед ним. — У нас с твоей мамой есть очень большой сюрприз для тебя. Уверена, это сделает твой день рождения лучшим. Блондинка улыбнулась, смотря в карие глаза парня. Так похож на свою маму… — Ладно, одевайтесь и пошли, ребят. Приехав в больницу, дети потащили Свон ко входу фактически бегом. Через прозрачные с внутренней стороны стекла дверей Реджина увидела бегущих к ней детей и Эмму…хотя можно просто сказать Детей. Она глубоко вдохнула, вспоминая про себя, как она вчера делала шаг за шагом по своей небольшой палате, вспоминала, как чувствовала сокращение мышц, как покалывало каждый миллиметр кожи. Дверь открылась и резко встав, Эмма остановила обоих мальчишек. Она знала, что Реджине нужно было немного времени. Брюнетка улыбнулась, увидев счастливых парнишек. Она взяла костыли, которые стояли у стены, прямо за ней, и медленно встала, чуть дрожа. Она выглядела немного уставшей, видимо вчера снова были тренировки на тренажерах, но тем не менее счастливой. Подняв голову, Реджина увидела ошарашенное лицо Генри и чуть менее ошарашенное — Джона. Эмма просто улыбалась, смотря на то, как вновь загорается живой огонёк в глазах Генри…в глазах Реджины. Брюнетке всё легче давался шаг за шагом, пока её сын не мог двинуться с места. На его глазах появились слёзы… Он так скучал по жизни, когда всё было нормально, и вот сейчас это возвращалось. Постепенно, но всё же возвращалось. Очнувшись от шока, парень подошел к маме и аккуратно её обнял, чувствуя себя самым счастливым в мире. — Мама… Я так рад за тебя. Это лучший подарок на день рождения. Реджина поцеловала сына в макушку. — Спасибо, Генри. Тебя ждёт кое-что ещё. — Реджина подмигнула мальчику и перевела взгляд на Джона, который только что подбежал к ней. — Так здорово, что вы так быстро выздоровели! — Спасибо, дорогой. Свон всё еще стояла у входа, наслаждаясь этой картиной, и прекрасно зная, что она там будет лишней. Дождавшись, пока мальчики наболтаются с Миллс, Эмма подошла и отдала брюнетке пакет с её черным платьем и шубой. — Ты просила взять для тебя что-нибудь, Реджина. — Благодарю, мисс Свон. Я сейчас вернусь. С этими словами Миллс ушла в свою палату, а Эмма присела перед парнями. — Ну что, как вам наш сюрприз? — Это лучшее, что может быть! — Генри чуть ли не подпрыгивал от счастья. Его друг был не менее счастливым. За последние месяцы они еще больше сдружились, постоянно находясь вместе. Они многое обсуждали, и очень часто предметом их разговоров были матери. Говорят, дети всё чувствуют и понимают. В этом случае так и было. Они видели, что между их мамами явно что-то не так. Они никогда не улыбались друг другу, да и не общались особо. И это не очень нравилось им. Как могут не дружить мамы, если их дети — самые лучшие друзья. — А куда мы поедем? — Джон хитро прищурил глазки, перебирая в голове, что будет дальше. — Всё узнаете позже. Вам понравится, я обещаю. — Эмма прижала мальчишек к себе. Спустя десять минут к ним вышла Реджина. Черное платье, которое выбрала Эмма, идеально сидело на брюнетке, делая её более стервозной и привлекательной. Тёмно-вишнёвые лакированные сапоги на плоской подошве — это самое красивое, что сейчас могла носить Реджина, а с каблуками ей пока можно попрощаться. Увидев Миллс, Эмма поднялась, открыв рот. Она никогда не видела ничего прекраснее, что бы это не значило. Даже чёртовы костыли не портили красоту брюнетки. — Тебе это…очень идёт. — Благодарю, Свон, вы сумели выбрать из всего гардероба моё любимое платье. — Мам, ты такая красииивая. — Протянул Генри, всё еще улыбаясь во все двадцать, ну, может чуть поменьше зубов. — Спасибо, солнце. Теперь можно было направляться в дом, чтобы наконец провести настоящий праздник для Генри. Хорошо, что ехать было недалеко, и спустя пятнадцать минут они были на месте. Первой вошла Эмма, пропуская остальных. Увидев, какая красота ожидала детей в доме, они побежали с весёлыми криками рассматривать всё, что приготовила Свон. Женщины же, пошли на кухню, будучи уверенными, что теперь детям будет чем заняться. Эмма разлила по бокалам приготовленное для них вино и отдала один Реджине. — Так значит, это ничего, что мне придется жить у тебя? — Реджина закатила глаза в ответ на этот вопрос. — Свон, я бы лучше попросила своего троюродного дядюшку, но вот незадача — у меня его нет. А значит, у меня нет выбора. Кто бы мог подумать, что может случиться нечто, что заставит меня привести в дом незнакомку. — Эмма хихикнула на этих словах, потому что ей представилась эта фраза немного в другом смысле. — По-вашему это смешно, мисс Свон? — Реджина фирменно выгнула бровь. — Нет, что ты. Я так понимаю, на массаж ты будешь ездить в больницу? — Несмотря на тираду, произнесённую в её адрес минуту назад, Эмме было весело от осознания абсурдности сей ситуации. Зато Реджину это нисколько не веселило. — Свон, вы не перегибаете? Хотите сказать, что считаете возможным делать это самой? Миллс возмущённо смотрела на девушку, скрестив руки. Не выдержав, Эмма засмеялась. — Ты воспринимаешь всё слишком серьёзно, Миллс! Будь проще хотя бы в день рождения своего сына. — То, что последствия аварии устранены не значит, что мы можем общаться как давние подружки, мисс Свон. Меня вообще не радует Ваше присутствие здесь. Что ж, пожалуй, на этот раз слова Реджины охладили веселье блондинки. Даже разозлили…расстроили. — Реджина, что я тебе сделала? Я не отвечаю за поступки Бута, не отвечаю за то, что твой сын выбежал на дорогу. Да, я попросила тебя о совершенно некорректных вещах. Да, у меня нет такого сверх чувства на опасность, как у тебя. Ну извини меня за это! — И что ты хочешь этим сказать, Свон? — Я хочу сказать, что я тоже человек. Я делаю ошибки. И я готова исправить их. Всё, чего я хочу — это знать, что ты не винишь меня. Не видеть этот холодный взгляд и не слышать необоснованных упрёков. — Главный мой упрёк — это то, что ты появилась в моей жизни, Эмма! Тон Реджины был фактически истеричным, а на глазах появились слёзы. Не из-за Эммы. Реджине Миллс тоже бывает больно. Блондинка замолчала, просто смотря на Реджину с непониманием, с немой просьбой объяснить, хотя всё, чего требовал разум — это уйти отсюда навсегда, больше не вспоминая ненависть, вылившуюся на неё. Миллс молча постаралась успокоить себя, но уже не контролировала свои слова. — Эмма. Дело не в том, что Бут — твой друг. Не в том, что ты попросила меня не подавать иск. Не в том, что Джон отправил моего сына за мячом. Просто с того момента, как ты заговорила с моим сыном всё пошло под откос. Я перестала отдыхать, так как моего сына не усмирить, пока он не добьётся встречи с Джоном. Попала в аварию, еще и должна заплатить штраф за нахождение моего ребёнка на дороге в неположенном месте. И день рождения он проводит не как каждый год, а с твоим Джоном. — Но ребёнка нужно иногда отпускать от себя… — Не перебивай, Свон. Я приехала в этот город пять лет назад со своим женихом, сбегая от ненавистных мне людей. Мать ненавидела меня, а сестра била почти каждый день. Они заставляли меня чувствовать себя слабой. И навечно одинокой. Мой отец умер, когда мне было 15. Тогда всё стало ещё хуже. В 20 мы с моим женихом, тогда ещё личным шофёром решились на побег. Я надеялась, что всё кончилось, а потом он погиб, спустя четыре года сказки. Несчастный случай на скачках… И Генри — единственный, кто был рядом. И когда наконец, вновь наша жизнь наладилась, сын пошёл в первый класс, а я начинала свыкаться с этой жизнью-на-двоих, появилась Ты и твой милый Джон. И всё опять покатилось кубарем вниз. Рядом со мной нахальная женщина, а Генри всё дальше. Видимо лучше было навсегда оставаться одинокой стервой. Реджина казалась спокойной, и только в глазах была видна бесконечная боль и сожаление от воспоминаний, от ожидания худшего. Слушая монолог Реджины, блондинка не заметила, как по щекам потекли слёзы. Она не была плаксивой, но вся та горечь, которая выливалась вместе с каждым словом Реджины, буквально чувствовалась теперь в душе девушки. Миллс можно было понять, также, как и её страх потерять потребность сына быть с ней рядом…страх остаться одной. Жаль, что она думала, что прошлое Эммы было менее ужасным. — Реджина, я… Ты хочешь, чтобы мы исчезли из твоей жизни? Я не хочу стать для кого-то человеком, которого всю жизнь будут вспоминать с ненавистью. Брюнетка вздохнула, понимая, что слишком поздно что-то менять. Слишком поздно начинать ненавидеть. И пусть никто об этом не узнает. — Генри будет ужасно себя чувствовать, оставшись без Джона. Они слишком привязались друг другу. Так что, придётся оставить все как есть. Ради наших детей. Эмма огорченно усмехнулась. — Конечно. И ты не хочешь хотя бы попытаться наладить наши…отношения? Мы не можем вечно игнорировать друг друга и усугублять ситуацию. — Смотрю ты так этого хочешь. — «Ради наших детей» — Передразнила её Свон. — Позволь мне попытаться сделать вашу с Генри жизнь лучше, а не хуже. Пожалуйста. — Кажется, у меня нет выбора, Эмма Свон. — Никакого, Реджина Миллс. — Впервые за этот вечер обе позволили себе просто улыбнуться.