Мягкотелый святой дух

      День был как будто пустой и тянулся не позволительно медленно. Ближе к полудню на улице начал накрапывать дождь, с каждой каплей перерастая в сильный ливень. Клиентов почти не было, только заходили двое мужчин: один длинный, другой толстый. Тот, что высокий изредка хлюпал носом и поправлял монокль на правом глазу, а второй, покусывая нижнюю губу, рассуждал с художником об искусстве. Сам, кажется, не понимая, что несёт. Его мелкие, словно крысиные, глаза бегло пробегались по картинам на стене и мольбертам. В итоге, потратив два часа на пустую болтовню и ничего не продав, парень выпроводил мужчину и его спутника, которые изначально, казалось, и не собирались ничего покупать. Сай прошёл к маленькому шкафчику, укромно спрятанному под зелёными ветвями разлапистого растения. Настроение совершенно не соответствовало погоде: оно было куда хуже. Маленькая деревянная дверка с лёгкостью распахнулась, впуская хозяина в мир янтарных жидкостей. Пестрея этикетками, там стояли бутылки коньяка, вермута и кагора. Первый — для хмурых дней, второй, как лечение простуды, а третий — для милых дам и для их богатых мужей. Художник взял коньяк и шарообразный бокал, зауженный кверху. Парень вышел из мастерской и тут же промок насквозь. Улица, некогда кипевшая жизнью, теперь была пустынна, окна лавчонок были завешаны и даже гомон, обычно вечно не утихавший, растворился в промозглом дожде. Заперев мастерскую, он направился к соседней двери. Подъезд встретил сухим теплом и запахом старины. Сай поднялся по винтовой лестнице на третий этаж и открыл массивную дубовую дверь. Коридор встретил хозяина непривычной темнотой, парень зажег маленький светильник, что едва разогнал мрак, но зато призвал тени, которые странным хороводом плясали на голубых стенах. Коридор был узким и не особо длинным с тремя белыми дверьми, одна ровно напротив выхода, две справа от него же. Художник прошёл к двери напротив, входя в маленькую комнатушку, служившую кухней. Она была обставлена довольно незамысловато: посередине стоял квадратный стол, занимавший больше всего пространства, местами на скатерти в клеточку виднелись пятна жира и следы от непотушенных окурков. Посередине оного стояла серая вазочка с сухими цветами, которые Сай всё забывал выкинуть, в данный момент они только придавали какой-то оттенок темноты в квартире. Напротив входной двери тоже была дверь, но наполовину прозрачная, она вела на большой балкон, стоя на котором художник часто пил кофе поутру и рисовал улицу или тела нагих женщин, пораженные болезнью. На улице, когда он рисовал, всегда было людно, разносились весёлые голоса, и в воздухе витал запах сладкой выпечки, так что получались неплохие картины городской жизни, которые он продавал почти за бесценок жителям улицы, с которыми был знаком. Сбоку от входа стояла тумба, в которой покоилась вся кухонная утварь, а сверху была поставлена плитка на одну конфорку, что вполне отвечала потребностям парня. Справа от тумбы стоял жестяной рукомойник, над которым висела полка с продуктами, на стенах светло-серого цвета висели различные мешочки склянки и железный конусы, в которых умостились разные специи и приправы.       Белая рубашка неприятно липла к телу, причиняя дискомфорт, Сай поспешно снял её и отбросил. Бутылка и бокал позвякивали в холодных и бледных руках, художник сел на табуретку, та пугающе зашаталась под немалым весом. Из ящика стола парень вынул плитку горького шоколада, аккуратно завернутую в шуршащую фольгу и откупорив бутылку, налил половину снифтера. Парень поправил смолянистые пряди, которые назойливо липли к шее и посмотрел на коньяк, который сейчас казался почти коричневым и не переливался янтарными бликами, как обычно. Запах алкоголя приятно воспринимался обонятельными рецепторами, а мозг уже предвкушал иллюзорное наслаждение. Сай взял бокал, покачивая его в руке, отпил большой глоток. Жидкость неприятно обожгла кишечник парня, проваливаясь куда-то в бездну желудка. Сай отломал довольно большой кусок от плитки и откусил его, сладкая горечь шоколада приятно контрастировала с жгучей горечью коньяка. Мысли медленным ручейком текли в голове художника, чёрные глаза как-то отстранённо смотрели на пейзаж за окном, дождь почти закончился. Решив сегодня не напиваться, брюнет остановился на одном бокале. Коньяк был дешёвым и паршивым, сильно опалял горло, скорее причиняя неприятное ощущение подступающего отравления, чем облегчение и лёгкость. Он отложил початую бутылку в сторону и, откопав в ящике мятую пачку сигарет со спичками, направился на балкон. Серые тучи уже расплывались, сквозь них проглядывало солнце, он присел на массивные перила балкона, скрестив ноги. В руках быстро чиркнула спичка, приятно согревая своим маленьким огоньком руки парня.       Сай вдыхал сизый дым, лениво смотря, как жизнь на улице медленно начинает кипеть, вот, проезжая по лужам и расплёскивая тем самым капли воды, проехали доставщики на велосипедах. Курьеры — первые вестники того, что город оживает, работая за гроши они не могут просидеть долгое время без работы. Художник часто сравнивал город с муравейником, где все люди-муравьи работали друг на друга и в то же время только на себя. Они вечно куда-то спешили и таскали какие-то непонятные и ненужные предметы, готовясь к зиме. Сай хмыкнул на свои мысли, осознавая, что он сам немногим отличается, такой же муравей, маленький чёрный муравей. Парень неприятно поёжился, понимая, что начинает курить фильтр. Он бросил сигарету куда-то вниз, судя по отдаленному шлепку об воду, она плюхнулась в лужу. Брюнет хмуро посмотрел на балкон напротив, тот был точно таким же, как и тот, на котором сейчас сидел юноша: бежевый с узорами вырезанными на камне, слегка округлый, но это был балкон Хидана, что очень уж не радовало парня. Окна в чёрных рамах были занавешены бордовыми занавесками, а на балконе располагались разномастные ружья, топоры, секиры и другой металлический хлам. В этом, правда, не было ничего необычного: седоволосый мужчина торговал оружием, хотя, в последнее время его товар терял спрос. Давно отгремели последние пушки, и даже ветер уже не поднимет пыль на дорогах. Сай вздрогнул при воспоминание о войне. Он сам не воевал, потому что ему тогда было всего девять лет, но его родители ушли на фронт и так и не вернулись. Вторая сигарета полетела с балкона, чёрная кошка с шипением отскочила в сторону. война так и не дошла до этого тихого места, но грозилась ворваться на тихие улицы города. Даже спустя двадцать лет, её чёрная, злостная тень как будто притаилась на северных окраинах города, где сохранились ещё развалины от бомбежек, трупы тех солдат, что костьми легли, но не пустили врагов дальше пригорода.       Дверь, покрытая чёрным лаком, открылась, и на свет появилась до раздражения знакомая фигура. Сейчас, в отличие от утра, он выглядел спокойно даже надменно, в то время как утром был готов истечь ядом на всех и каждого. Вишневые глаза на секунду замерли на полуголом юноше, который был бел, как мел. На губах Хидана появилась усмешка. — Куколка ты моя фарфоровая, если ты будешь брать пример с меня и ходить полуголым, то лучше ты это брось, ты настолько хиляк, да и выглядишь, как труп, дай бог, если тебя бабки, да деды православные на кол не посадят, в порывах угодить своему богу или утихомирить страх, — пропел слегка хрипловатым от постоянного курения голосом Хидан. Сай решил проигнорировать это высказывание, злость клокотала в его душе, но он понимал, что уступает собеседнику в умении оскорблять словами, да и не его это стиль. В хитрой голове появился план действий, как отомстить скверному соседу, и в этом ему поможет очаровательная блондинка. Но для начала Саю нужно было найти ее.       Было около семи часов вечера, ещё довольно светло, ведь летом всегда светло, но уже было заметно, как солнце начало медленно покидать город, плавно направляясь за линию горизонта, тени становились длиннее по направлению к востоку. Сай подумал, что не стоит все-таки упускать вечер, особенно если можно было продать парочку картин. Обычно после дождя у людей именно такое настроение: напевая себе под нос песенки про счастье, скакать по лужам, выпить чашечку паршивого кофе и купить пару ненужных безделушек. Ну, а кто посолидней будет, тот не скачет, потому что казалось бы абсурд, если какой-нибудь представительный седоволосый мужчина во фраке скакал бы по лужам и горланил про счастье, аки павлин. Им больше присущ образ жизни, где все дороги ведут к жаркое из свинины и к хорошему английскому рому, но все же, сидя однажды в дорогом до одури ресторане, нет, да промелькнет мысль о том, чем людям «представительным» заниматься не следует. Парень быстро сполоснул бокал и, взяв с собой полупустую бутылку, спустился вниз. Воздух был влажен, а в лужах зеркально отражалось небо. Сай выскочил из дома резко, случайно сбив кого-то дверью, он уже собирался начать извиняться, ловко орудуя тысячей и одной вариаций слова «извините», но увидев ту, что он сбил, Сай застыл, как вкопанный. На земле располагалась его утренняя гостья, она видимо ещё не обратила внимания на человека, сбившего ее. Наруто потирала ушибленную голову, злостно шипя, а в голубых глазах, аккуратно подведенных чёрной тушью, плескались искорки недовольства. Наконец, она слегка вскинула голову в поисках субъекта, причинившего ей немалое неудобство, искомый найден был тут же, и вся обида и злость тут же отстранились на второй план. Судя по слегка приподнятым бровями неестественной позе, в которой замер Сай, он явно не ждал такой встречи. Девушка также обратила внимание на полупустую бутылку в руках, ухмыльнувшись своим мыслям, она промолвила: — Что же Вы пьянствуете? Так недалеко и алкоголиком стать, мы же договорились сегодня встретиться? Или для Вас обещание — пустой звук? — слащаво пропела она. — Ну что Вы стоите, словно мертвого среди живых увидели? Руку даме подайте-то.       Сай наконец-то опомнился, он протянул руку, чтобы помочь девушке встать, но у той на все видимо были свои планы, её хрупкая на вид ручка больно вцепилась в бледное запястье, она сильно потянула на себя и вот уже парень грохнулся на землю, подняв при этом облако пыли. В воздухе начал разносится терпкий запах алкоголя, парень с отчаяньем посмотрел на разбитые бокал и бутылку, из которая вытекала почти вся янтарная жидкость. Секунда и весь алкоголь впитался в землю. Сай со злобой перевёл взгляд на блондинку, судя по спазмами и едва сдерживаемому смеху, вся эта ситуация её крайне забавляла. Художник уже было собрался высказать ей все, что о ней думает, но неожиданно его губы были вовлечены в лёгкий, почти невинный, поцелуй. — Ну опять Вы замерли, словно сделаны из камня, поверьте, со стороны выглядит страшно, — она быстро вскочила, отряхивая платье. Сай оценивающе посмотрел на нежно-голубое платье, художник и раньше видел такие наряды, но только в антикварных лавочках. Платья такого фасона шили только в девятнадцатом веке: лёгкие и воздушные с пышными юбками в нежно-пастельных тонах. Волосы, показавшиеся в тусклом свете мастерской льняными, оказались золотистыми. — А что это Вы… полуголый ходите? — на её щеках появился предательский румянец. — Пардон, мадам, буду вынужден оставить вас одну на некоторое время, мне нужно привести себя в порядок. Я не ждал, что Вы вернётесь, Вы так резко выбежали, даже картину забыли прихватить, — мужчина наконец очнулся, встал и внимательно посмотрел в глаза блондинки, та смущённо отвела взгляд       Воздух был тёплым, но эта не была та изнуряющая жара, присущая июлю, когда легкое дуновение ветерка не может развеять стоячую жару, а тепло, которое было присуще последнему месяцу лета, то, которое было так мило сердцу, когда ветер колышет зелёные кроны и разгоняет кровь. На севере города расположилась маленькая тенистая аллея, сплошь усеянная фруктовыми деревьями. Тонкие длинные ветки гнулись под тяжестью налившихся плодов. Красные крупные яблоки с желтыми вкраплениями валялись на земле, никем не собираемые, источая лёгкий запах приближающейся осени. По краям тропинки, скрытые в тени ветвистых груш и яблонь, стояли лавочки. Укрытые от чужих глаз, они являлись излюбленным местом влюблённых парочек.       Сквозь листья едва пробивались солнечные лучи, бликами играя на лицах парня и девушки, сидевших на лавочке. Они говорили, кажется, ни о чем. В таких вот встречах считается, верно, табу — говорить о чем-то серьезном, да и кому это нужно? Но и в таких пустяках, как погода позавчера и убежавший кофе не это было важно, а лишь мелодичный голос и слова, укрывавшие тебя коконом, который не на долгий миг отгонял иллюзию одиночества. В основном говорила блондинка, Сая совершенно не волновали те пустяковые вещи, те маленькие стеклышки, из которых состояло витражное стекло жизни Наруто. Для неё любой пустяк, любой звук и запах, даже дуновение ветра — что-то грандиозное. «Она воспитана на сказках.»: подумал он. парень же разительно отличался от неё, жизнь для него была всего лишь игрой, скучной затянувшейся партией в шахматы, в которой два старика-игрока осторожничая боятся атаковать, медленно разменивая фигуры, заканчивая голыми королями и ничьей, которой оба довольны. Сай смотрел на эмоции, которые, сменяясь одна другой с завидной быстротой, скользили по личику напротив. Её глаза то расширялись, то сужались, иногда на щеках вспыхивали лёгкий розовый румянец, прядка золотистых волос все время лезла в глаза, мешая. Наконец, устав от птичьего трепа, он решил заткнуть её весьма рискованным способом, ибо за такое можно было получить оплату в виде хлесткой пощечины, в которых девушкам нет равных. Сай грубо укусил нижнюю губу блондинки, слегка оттягивая ее, провел юрким язычком по ряду белоснежных зубов, словно исследователь проникая глубже, пускай и неловко, но девушка отвечала. Мужчина отстранился, радуясь тишине и ответной реакции спутницы, на щеках которой горел пунцовый румянец. «И все же, она так красива в своей невинности, даже жаль будет её использовать лишь для мести соседу, но игра есть игра, а проучить заносчивого ублюдка хотелось давно.»: размышлял Сай, пока они медленно шли из парка в сторону маленькой кафешки, в которой, по словам Наруто, были лучшие французские булочки в мире. Алые лучи заката как будто поджигали золотистые волосы, художник желал запечатлить их на холсте, чтобы никогда не забыть этого дикого костра для пылающих сердец. Его резко окатило волной сентиментальностью, аккуратно повернув её подбородок так, чтобы они смотрели друг другу в глаза, Сай тихо промолвил: — Не против встречаться? — А ничего, что я парень? — выдохнули в губы в ответ.