Глава 5
19 мая 2016 г. в 11:17
И опять летят месяцы. Один за другим. За эти месяцы Я видела Пьера еще три раза. Николай пишет очень редко. Петя растет на глазах. Жизнь беззаботна.
Наступила зима. Настоящая русская прекрасная зима. Дети играют в снежки, лепят снеговиков, катаются на санках. Повсюду слышен смех.
Честно признаться, я все никак не могу свыкнуться с этой жизнью. В повседневности она скучна. Редкие праздники хоть как-то украшают ее. Все-таки я скучаю по своему времени. Институт, музыка, компьютер. Хотя тут книги. Но многих нет из тех что мне нравятся в той жизни.
Я опять вспоминаю ту жизнь, ту проклятую аварию. Где я сейчас? Куда меня занесло?
Я сижу напротив окна и смотрю в никуда. Постоянно какие-то гости. Самый частый из них- Анна Михайловна. Постоянное нытье, о том как она скучает по Борису, а иногда сплетничает о высшем свете.
И опять она в гостях. Соня развлекает их игрой на пианино. Я наблюдаю в окно. Петруша где-то играет. Отец занят финансами.
К воротам подъезжает повозка с откидным верхом. Я вижу знакомый силуэт. Ну наконец-то!
В гостевую заходит Николай, с каким-то мужчиной, за ними проходит Борис.
- Знакомьтесь, это мой друг, отличный офицер, павлоградский гусар- Василий Денисов.
- Ну что ты? К чему такая официальность?- скромно улыбается он.
Невысокий мужчина сорока лет. Что самое приметное на нем, так это длинные рыжие усы.
Николай тоже отпустил усы. Он стает так выглядеть старше и более похож на офицера, как считает он сам.
Борис тоже возмужал.
Анна Михайловна опять поспешила уйти. Мама проводила ее, а мы сели в кругу слушать их рассказы про службу.
- После Шенграбенского сражения, я был ранен в руку. Меня тогда сильно помотало. От боли у меня начались какие-то видения. Я от слепоты перепутал наших с французами, но когда понял, я почти в беспамятстве полз к лесу, где наткнулся на наших. Потом лечился, потом, опять воевал.
Через месяц мы повстречались с Борисом. Он был отглажен, красив, чист. Они сидели с Бергом и играли в шахматы. Я им стал рассказывать про ужас Шенграбенского сражения, но меня перебил, этот нахал Болконский, весь такой из себя, важный, правильный. А людей под пушки, пока он спит на золотых подушках? Он хотел вызвать меня на дуэль, но сказал что время не подходящее. Он высмеял меня, когда я ему сказал правду в лицо. Наглец!
Николай сердился. Надо же, он видел Болконского.
- И каков он из себя? Хорош?- сказала я не подумав и тут же сделалась пунцовой.
- Мне откуда знать, обычный...взрослый...- Николай пожал плечами.
Безухов мне говорил пару раз о нем. Он отзывался о нем прекрасно, а Безухов человек светлый и любит добрых людей, я помню по книге, Болконский- задумчив, но добр. И про разговор Николая с ним я знаю и помню что они друг другу сказали. Но с Николаем спорить не хочу, а то посчитают меня психически нездоровой.
Мы говорили с утра до ночи, Денисов ушел спать, отец и мать тоже, Соня сидела и дремала. А я слушала, хотя тоже засыпала, но это было бы невежливо прерывать его, тем более он так увлечен.
Я думаю о своём и уже не слушаю Николая.
Он наконец заканчивает свой рассказ и прощается со мной. Я ухожу спать.
Идут года. Каждый занимается своими делами. Жизнь идет своим чередом. Я уже привыкла окончательно к этой жизни. Пьер гостит у нас. Он не счастлив и это очень видно по нему. Он растерян. Черная женщина! Как она смеет обижать такого светлого человека? Пьер часто рассказывает об Андрее. Он со слезами на глазах рассказывал о том, как умерла его жена Лиза, при родах, оставив ему прекрасного сыночка, которого он назвал в честь своего батюшки. Книга уходит из моей памяти, ведь я стараюсь не жить по ней и довериться новым ощущениям.
Отвыкала я и от того мира. Пьер уже вызывал Долохова на дуэль. Где ранил его. Он стал масоном, правда я не совсем поняла что это, что-то для блага всего народа во жертву себе. С Элен они разошлись. Он сейчас занимается облагораживанием своего хозяйства и старается помочь крестьянам. Светлый человек...
Мы сидим в гостевой. Соня играет на пианино и я запеваю.
- Оставляю, град любезный
Оставляю и того,
Кто на свете мне милее
И дороже мне всего
Примирить нельзя предела,
Нельзя страсти истребить
Знать судьба мне так велела,
Чтоб в пустыне одной жить.
Николай стоит в дверях и подпевает мне. У него очень приятный голос. На его глаза наворачиваются слезы. Он уходит в кабинет отца, а я тихонько подхожу к двери.
- Отец, мне нужны деньги.- тихо говорит он дрожащим голосом.
- Сынок, я вот только тебе давал.
- Я знаю, я проиграл в карты Долохову, но ведь так бывает же? Да?
- Бывает...И сколько?
- Сорок три тысячи, отец.- у меня отвисает челюсть. У отца видимо тоже.
- Ох, сынок!- восклицает он.
- Папенька, простите меня.
- Ну ничего, полно! У нас есть имение в Отрадном, на придется пожить там.
Я слышу всхлипы. Коленька плачет и просит прощения. Я медленно отхожу от двери, совершенно потерянная.
Батюшка выходит из кабинета, совершенно потухший. Он вытирает слезы с глаз и собирает нас.
- Я уезжаю на службу- говорит Николай.
- А мы, уезжаем в Отрадное.- спокойно говорит отец.
- Зачем? - мама обеспокоенно смотрит на него.
- Мы разорены.- голос отца становится хриплым.
- Разорены?- шепотом говорит мама. Она начинает часто дышать, глаза ее широко открыты. Она жадно хватает воздух ртом. Из Николая потоком вырываются слезы и он покидает нас.
Отец не рассказывает, что это карточный долг Николая, чтобы маменька совсем не ушла из жизни.
- Значит в Отрадное- выдохнула она. -Пойду собираться. -Она осторожно встала с дивана и на шатающихся ногах пошла в свою комнату.
Я посмотрела на Соню, она лишь пожала плечами.
- Идите, девочки, собираться.- разочарованно сказал отец и обратно вернулся в свой кабинет.
Соня села рядом со мной, глаза ее наполнялись слезами.
- Это пройдет, Соня- я крепко ее обняла. Она еще сильнее разрыдалась.
- Ох, Наташа, я надеюсь...