ЗЕЛЬЕ.

-1-

      Гарри сидел на уроке Зельеварения и старался не смотреть на привычно недовольного Снейпа. Спроси его кто-нибудь, что за зелье он варит, он бы и под Круциатусом не вспомнил, как и какие ингридиенты кидает в котел. Да и какая разница — взорвет он котел или нет? Даже если он сварит идеальное зелье, которое не стыдно отправить в общество зельеваров, Снейп все равно назовет его копией его отца, тупицей и назначит очередную унизительную отработку. Герой никому и ни за что не признается, что жаждет этих отработок, чтобы хоть так побыть наедине с этим невероятным мужчиной.       Юноша старался или получить отработку, или хотя бы самоубиться? Не то чтобы Поттер искал смерти. Но за прошедшие полгода с момента убийства Тома Редла, как он вернулся в школу — он умудрился снова вляпаться, по своему обыкновению. На этот раз в Снейпа. В этого чёртова невозмутимого, слегка педантичного, сексуального ублюдка. Если бы Рон или Малфой только знали, в каких позах зельевар его имеет в каждом его жарком сне, что он тащится от его носа и неизменной черной мантии, то наверняка умерли от смеха или жалости.       Все, кто знают его и преподавателя Зелий, уверены, что они друг друга ненавидят. И Снейп доказывает свое безразличие и презрение при каждом удобном случае. Гарри надеялся, что после того, как он избавит его от власти безумного лорда, то зельевар хоть немного улучшит свое отношение к нему. Но этого не случилось. Профессор Зельеварения стал еще больше на нем срываться. И это было невыносимо.        Глубокое чувство уважения, что он стал испытывать после того, как стало известно, что зельевар был на их стороне, рискуя жизнью, добывал сведения о планах Воландеморта для Ордена Феникса, переросло в любовь. В одержимость. Он безумно его хотел. Зарыться пальцами в его волосы, уткнуться в шею, вздохнуть его запах, отсосать, отдаться, взять…       Гарри хотел не только сексуального контакта, он хотел его всего. Душу, сердце, тело. Хотел романтики и тихих вечеров у камина с книжкой в руках. Нежных поцелуев и засыпать в объятьях. Вместе просыпаться и завтракать. После тяжёлого рабочего дня возвращаться домой и наслаждаться теплом его объятий…       Понимание, что этого никогда не будет, заставляло Гарри превращать каждый урок у любимого профессора в своеобразный вариант «русской рулетки» — отработка, Больничное Крыло или смерть. Его устраивал каждый из этих вариантов. Смерть — как избавление от неразделенной, несчастной любви. Больничное Крыло — как возможность пропустить его уроки, своеобразная передышка. Ну, а отработка — это вечер в компании молчаливого и вечно хмурого, но такого любимого профессора. Пусть он смотрит на него, как на флоббер-червей, которые Гарри чаще всего перебирал во время наказаний. В классе кроме них двоих никого больше не было, можно было отвлечься, перебирая скользких мерзких тварей, и подключив фантазию, представить, что это своеобразное свидание. Мечтать ему никто не мог запретить, даже он сам себе. Пробовал. Не получается.       Мечты, мокрые сны и подобные фантазии — это все, что у него было. У него даже призрачной надежды нет — быть с любимым.       Какая к Мордреду надежда, если зельевар открыто демонстрирует свою неприязнь?       У героя сотни поклонников и поклонниц. Десятки семей мечтают видеть его зятем или хотя бы другом семьи. Столько же его по разным причинам недолюбливают. Чаще всего — из-за непонятной ему зависти. Или потому, что все-таки смог прикончить чудовище, которое раньше было Томом Марволо Реддлом (находились и такие). И только один его ненавидит, потому что его мать выбрала не его, а отец обижал его в школьные годы.       Гарри, морщась от отвращения, вытащил из банки пару шевелящихся щупалец и быстро кинул их в котел. Он точно знал, что в зелье роста волос нет никаких живых конечностей. И справедливо ожидал, что они будут завершающей частью его эксперимента. Но ожидаемого взрыва не последовало. Наоборот, булькающее вонючее варево болотного цвета после добавления последнего ингридиента перестало угрожающе шипеть и сменило цвет на нежно-розовый, а в нос ударил нежный, едва уловимый запах фиалок.       Поттер обалдело скосил взгляд на котел Гермионы. В котле подруги плескалось зелье точно такого же цвета. Мысль о том, что он умудрился сварить правильное зелье, пихая в котел все подряд и в произвольном количестве, не успела оформиться в голове. К нему подошел преподаватель, и Гарри, стараясь унять предательский румянец и бешеное сердцебиение, уткнул взгляд в котел, ожидая привычный разнос.       — Хм. Мистер Поттер, неужели вы впервые за семь лет меня внимательно слушали и сварили правильное зелье?..       Гарри ошалело смотрел, как Мастер Зелий трансфигурирует из лопатки для помешивания черпак и, зачерпнув немного из котла, подносит зелье к знаменитому носу, после чего делает два глотка.       Где-то на подкорке мозга пронеслась мысль о том, что зелье может только выглядеть правильно сваренным, а на самом деле быть красиво выглядящим и приятно пахнущим ядом. Тревога не успела поселиться во влюбленном сердце. Волосы профессора начали стремительно удлиняться и уже через пару секунд оканчивались чуть пониже спины.       Гарри пришлось прикусить язык, чтобы предательски не застонать от такого невероятно возбуждающего зрелища. Гробовую тишину нарушил хлопок взорванного котла. Скосив глаза в ту сторону, герой отметил, что котел взорвался у Драко. Ещё несколько минут назад он бы с удовольствием смаковал эту новость и непременно наградил бы школьного врага злорадной улыбкой, но сейчас ему не было никакого дела до Малфоя. Ему вообще ни до чего не было дела, кроме собственного возбуждения, которое старалось порвать молнию джинсов из-за стоявшего рядом объекта желания.       — …Десять баллов Гриффиндору за первое правильно сваренное мистером Поттером зелье…       Гарри закрыл рот, который раззявил после получения баллов. Баллов по зельям. Баллов, начисленных Северусом Снейпом ему, Гарри Поттеру, гриффиндорцу, сыну Джеймса Поттера и Лили Эванс. Северус протестировал его зелье на себе. А вместо привычной отработки начислил баллы. После этого Гарри мог поклясться — его не могло больше ничего удивить.       — … Разлейте свое зелье по флаконам. Их можете взять на полке в кладовой….       Герой неловко вскочил с места и задел котел. Словно в замедленной съемке студент смотрел, как котел качается на подставке, а потом опрокидывается на пол, обдав зельем не только его ноги, но и ноги профессора. Гарри отстранено подумал, что хорошо, что зельевар успел охладить зелье перед своей неожиданной просьбой.       Ну, вот он все испортил. Гарри молил Мерлина и Мордреда с Морганой, чтобы у него хватило сил удержать подступающие слезы обиды. Ну почему у него всегда все так?       — Жаль…       Зельевар взмахом палочки уничтожил пролитое зелье, отлевитировал пустой котел на место и высушил свою одежду и одежду героя. После чего вернулся к своему столу, не наградив его больше ни единым взглядом.       Гарри потрясено сел. Как воспринимать такое необычное поведение профессора? Он называл героя тупицей и назначал отработки и за меньшее. Поттер, конечно, по злому шипению и презрительному взгляду скучать не будет. Но он остался без отработки, и это несказанно огорчало.       С тех пор, как Рон и Гермиона стали встречаться, Гарри рядом с ними чувствовал себя третьим лишним. Нет, он не винил их за то, что они, поглощенные друг другом, стали уделять ему мало внимания. Винил лишь себя за то, что не мог находиться рядом с ними. Они счастливые, взаимно влюбленные, и он рядом с ними чувствовал такую сильную зависть, что хоть прыгай с Астрономической башни.       Северус Снейп — его мечта, его наваждение — задавал очередную «тонну» домашнего задания своим чувственным голосом. Гарри слушал только голос. Он не беспокоился о том, что не слышал, что задают на дом. Гермиона, даже будучи влюбленной, всегда оставалась Гермионой. Она, конечно, поворчит на тему его рассеянности, но обязательно напомнит список домашней работы и даже, может быть, поможет с ее выполнением.       Колокол известил учеников об окончании урока. Гарри отвел взгляд от преподавателя и улыбнулся подошедшим к нему друзьям. По их лицам он видел, что им не терпится обсудить внезапный приступ доброжелательности профессора зельеварения. Как, впрочем, и всем остальным, судя по скорости, с которой они покидают класс. И он их понимал — обсуждать Снейпа в его присутствии могли только самоубийцы.       Самому Гарри очень не хотелось обсуждать необычные события сегодняшнего урока Зельеварения. Но кого и когда интересовало его мнение и желание? Вот и сейчас друзья буквально вытолкали его из класса, и он не смог бросить «прощальный» взгляд на объект мечтаний.