Шаг вперед (и два назад)

Холодно. Холодно. Холодно. Иногда бывает больно. А еще — противно, от иголок и капельниц, и безвкусной еды (хотя не то, чтобы она знала, какая еда может быть на вкус), и одежды, что была сделана будто из бумаги. От холода она не спасала однозначно, а иллюзия тепла была всего лишь иллюзией. Людей вокруг такие мелочи не очень волновали, особенно с тех пор, как выяснилось, что "иммунная система функционирует нормально". — Иди сюда, — мужчина с седыми волосами, постоянно закрывающими ему глаза, машет ей рукой; по голосу ясно, что возражений быть не может. Неббио послушно спрыгивает с койки и тащит за собой капельницу пока холодные плитки на полу обжигают ее босые ноги. Вообще, у нее нет имени - ни у кого тут нет, судя по всему. Персонал называет друг-друга строго по фамилии, а все они — такие же, как она — носят название и номер, идентифицирующий их. Правда, число занятых кроватей в общей комнате никогда не превышает пять, так что нельзя сказать, что их много. Однако достаточно для ее наблюдений и выводов. Имени пока не было ни у кого. Неббио также не первая с таким названием — Sesto, подсказывает римское число, заботливо вышитое на груди её белой майки, словно королевский титул, а не то, какой по счету попыткой она является. И если Sesto ощущается как тяжелая ноша на ее слишком маленьких плечах, то как тогда себя чувствует Octavo? И чувствует ли она что-нибудь вообще, и Неббио единственная, кто вообще думает о своих предшественниках? Это будет уже просто жалко. Потому что Сиело жалкая, постоянно молчит или хнычет, словно это что-то изменит, а еще прячется когда ей страшно, или цепляется за Неббио или Темпесто. Опять-таки, словно это поможет. Темпесто ниже их обеих и с каждым днем видит и слышит все хуже и хуже, кому он может помочь? Сиело жалкая, но она Octavo и была рядом столько, сколько Неббио себя помнит, и это при том, что она держится дольше всех своих предшественников. Поэтому наверно все-таки можно сказать, что она Сиело, хоть чуточку, но уважает. — Эй, я к тебе обращаюсь. Ты меня видишь? Слышишь? — седой мужчина щелкает пальцами у нее перед носом и Неббиа дергается от неожиданности, слишком глубоко уйдя в свои мысли. — Пять, — тихо говорит она в ответ, потому что его волнения не безосновательны. Неббио Quinto ушел так глубоко в иллюзию, что не смог выйти, что было вскоре добавлено в список потенциальных рисков. Большой такой список, который ее заставили заучить, на случай, если симптомы дадут о себе знать. К сожалению, она была абсолютно здорова. — Не делай так больше. Когда тебя зовут, ты отзываешься, ясно? Давай упражнения, медленно и чтобы я все видел, — закатив глаза, Неббио просит сил чтобы пнуть мужчину в живот, но сдерживается. Никогда не знаешь последствий, и это наименее болезненное из всего, что от нее хотят. Лучше сосредоточиться на задании. Представить, что она вовсе не была заточена в подземной лаборатории, где не бывает солнечного света, и нет таймера, который уже второй день отмеряет, на сколько она переживет предыдущую версию себя. Нету капельницы и седого ученого, зато через плитку пробивается зеленая трава и цветы — совсем как в книжке — и потолок тает, растворяясь в голубом небе (почему тогда огонь Сиело оранжевый?). Иллюзия не держится и пяти секунд, прежде чем все здание содрогается. Это не похоже на землетрясение, и отдаленный шум слышен откуда-то со стороны восточного крыла. Неббио теряет равновесие и едва не выдергивает капельницу из вены, но в последний момент ловит себя, не сводя взгляда с ученого. Он бледен, почти как его халат, и бросив единственное "Оставайся здесь!" выбегает из коридора. Минута, две. Свет внезапно мигает и их коридора слышится надрывный крик — Соль кричал так же, прежде чем замолкнуть навсегда. Ему был год, и его пока еще не заменили. Пока. Сжимая капельницу пока костяшки пальцев не начинают болеть, Неббио не сводит глаз с распахнутой двери, пытаясь подавить подкатывающий к горлу ком. Свет мигает снова. Что происходит? Сиело была в восточном крыле, а теперь еще и крики... Взрослые никогда не кричат в этом месте, если и просто потому, что им не дают кричать. Почему же тогда?.. В дверном проеме показывается тень — две, но она не обращает на это внимания — и стук сердца в ушах почти оглушителен когда наконец высокий мужчина в черной одежде заходит в комнату, разговаривая с кем-то. — Не смотри на меня так, я имею полное право. Я был уверен, что его пепел уже давно был развеян по ветру, так что — Его сердитый голос обрывается, как только он замечает Неббио, стоящую посреди комнаты с этой дурацкой капельницей в руке. Вся ее храбрость уходит на то, чтобы не сделать шаг назад, и все ее инстинкты кричат УБИЙЦАОПАСНОСТЬБЕГИ, но ноги не слушаются. И несмотря на удушающую жажду убийства мужчина выглядит даже испуганно, если широко распахнутые глаза и побледневшее лицо говорят о чем-либо. Где-то на периферии Неббио отмечает, что у них одинаковый цвет волос. — Не стой на моем пути — твою мать, — обрывается на полуслове его спутник, и жажда убийства разливается по комнате, словно густой сироп, который однажды пролила Сиело. А Рокудо Мукуро сжимает в руках древко трезубца, в немом оцепенении смотря на свою миниатюрную копию, стоящую напротив.