***
Дуб всегда сбрасывает листья самым последним. Бэм и сам не знает, почему ему ни с того ни с сего пришла эта мысль в голову. Он идёт по небольшому парку, оглядываясь на изящные силуэты деревьев. И вдруг, среди спящей нагой красоты парень примечает дуб, багряная крона которого всё ещё прочно держится на своём законном месте. Что если листья тоже могут чувствовать и помнить? Что если они тоже не хотят умирать, не хотят быть растоптанными? Наверное, воля к жизни сильнее всего именно у дубовых листьев. Бэм быстро отогнал эти мысли от себя, они показались ему слишком фантастическими. Мама говорила, что мечтать нельзя, мечтателей не берут работать в офис. Мысли путались, смешиваясь с непрекращающейся болью в плече. Так тяжело дышать, так тяжело жить. БэмБэм был словно прикован взглядом к этому дубу. Среди всех листьев он заприметил один, и он... Он не был красным. Он был золотым, а тёмно-алое пятно красовалось где-то сбоку. Парень подумал, что сходит с ума, когда начал смотреть на себя. На своё алое пятно. Он кинулся к дубу, словно тот был светом в конце тоннеля. Конпимук никогда не был заинтересован в ботанике, но его что-то тревожило. Захватывало дух. Поднялся ветер такой силы, что даже тот прекрасный в своём одиноком величии дуб пошатнулся. Листочки дрожали, не хотели отпускать друг друга. БэмБэм, остановившийся около, стоял заворожённый, не в силах осознать происходящее. Что он тут вообще делает? В такую погоду впору сидеть дома, смотря дорамы или, в случае Бэма, уча уроки. Понимание снизошло в его светлую в плане интеллекта голову не сразу. Он сравнивал. Сравнивал крону с обществом. И в этом обществе он - одиноко дрожащий на голой ветке золотой листок с пятном, когда все остальные - красные, будто бы запятнанные с ног до головы в его крови, такие дружные в ненависти к нему. За раздумьями парень и не заметил, откровенно говоря, самого большого чуда природы. Один общий черешок делили два листа - его, золотой, лист и... Сиреневый. Второй был сиреневым. Бэм решил проверить, не показалось ли ему, не падает ли так свет, но этот цвет был вполне реальным. Чудовищный ветер не сдавался, чуть ли не сбивая худенького паренька с ног. Или лучше сказать сдувая? Многие из красных поддавались порыву, оставляли свои ветки. Те двое особенных колыхались совсем в разные стороны, хотя ветер определённо дул в одну. Золотой дёргался так сильно, что чуть было не оторвался от черешка, но сиреневый будто не хотел давать ему эту смертельную свободу, держал мёртвой хваткой. Что в итоге привело к гибели обоих. Бэм так далеко зашёл в лабиринт собственных мыслей, что не раздумывая подхватил причудливую парочку, хотя совершенно не понимал мотивов своих действий. Он положил их в зиплок* не разделяя. Оказавшись дома, Конпимук тут же побежал промывать рану. Вода. Шипящая перекись. Бинт. Чёрт, мать будет ругать за порванную кофту. Он никогда не посвящал её в свои проблемы, да и ей никогда не было дела. Она слишком много работает и вообще дома бывает редко. Бэм кинул окровавленные лохмотья в стиральную машину, сам бы с подобным он не справился. Парень размышлял, лёжа на кровати прямо так, в джинсах, без верха, смотря на звёздное небо. Хотя думать о чём-то не по шаблону не было ему свойственно, сейчас в мыслях происходил самый настоящий атомный взрыв. Листья, падение, плечо, отношения в обществе, сиреневый, золотой... Больнее всего там, в груди. Парень пообещал себе не влюбляться, потому что отлично понимал - не светит ему. Никто, ничто и никогда. Он нарушил обещание. Первый раз в своей сраной жизни. Первый. Раз. Этот человек ни разу не посмотрел на Бэма с праведной ненавистью, ни разу не осуждал. Вы будете правы, если заметите, что они и не общались, но обычно инициатива не самых приятных знакомств исходит от людей, окружающих нашего непутёвого парнишу. Ким Югём. Общительный чувак, на шею которого вешалась не одна девчонка. Он не самый крутой в школе, не самый умный, не самый красивый. Но, боги, как он танцует. Всегда, словно в последний раз, в каждый взмах вкладывая душу. Словно у него нет ног, словно это всё мираж, словно он просто парит в воздухе. Бэм чувствовал, как это неправильно. Как неправильно любить парня. Мать бы точно убила на месте, узнай она об этом. Почему? Почему Югём такой? Такой... Популярный. Ответ был на поверхности. Парень чувствовал, что любит его за что-то более высокое, не популярность, не мнимая "идеальность". Это что-то находится за гранью понимания, то, что можно лишь почувствовать. Бэм никогда не думал сердцем, он просто не умеет.***
Проснулся Бэм уже в больнице. Рассерженная мать стояла рядом. - Ты чего творишь, идиот? Ты это где получил?! - тыкала она своим худеньким налаченным пальчиком в плечо сына. Конпимук чувствовал себя нормально, но молчал, отвернув голову. - Женщина, покиньте палату немедленно, иначе я буду вынужден позвать охрану, - врач был совершенно спокоен, чего не скажешь о матери. - Вы с ума сошли? Это мой сын! - Вы нарушаете спокойствие пациента, выйдите из палаты. Женщину выпроводили. БэмБэм нашёл в себе силы, чуть приподнялся на кровати и посмотрел на швы на своём плече. - Конпимук, верно? Я ваш лечащий врач, Пак Джинён. Вас доставили в бессознательном состоянии, но сейчас вашему здоровью ничего не угрожает. Почему вы сразу не обратились за помощью? - Я... Я и не обращался. Наверное мать позвонила, - парень разглядывал свою побледневшую кожу. Не было похоже, что он очень заинтересован в подобном допросе. - Не хотите рассказать, что с вами произошло? - Нет, я в порядке, правда, не стоит. - Я не думаю, что вам стоит уходить прямо сейчас, - врач забеспокоился, увидев собирающегося Бэма. Тот только продолжал бубнить, что он в порядке. Что-то щёлкнуло внутри и Конпимук медленно развернулся. - Может, свежий воздух пойдёт вам на пользу, поэтому не буду вас задерживать, рана не такая глубокая, - доктор видел, что сдержать мальчонку он точно не сможет, да и намерений не было, у него же не сотряс, в конце-то концов. Парень не слушал. Он лишь смотрел на красный шлейф, который уходящий доктор оставлял за собой. Что это? Он вышел из палаты, накинув рюкзак на здоровое плечо. - Ты знаешь, что ты пропустил три урока? - мать не хотела униматься. Она говорила спокойно, но раздражение в её голосе прослеживалось отчётливо. Парень молчал. Он никогда не мог сказать матери ничего против. Соглашался и делал всё по-своему. Это проще, чем постоянная ругань.***
Бэм успел в школу только к большой перемене. Мать позвонила и предупредила классного руководителя о том, что парень приболел, так что никто из преподавателей ничего не сказал, всё было как обычно. Парни из параллели тыкали пальцами и ржали в углу. Те самые. Это было не так важно, как то, что кое-что поменялось. Что это?..