Врач, не спасающий людей

— Здравствуй, — услышала я чей-то голос. Тот самый, что давал мне вчера указания. Я осмотрелась — кроваво-красная пустыня, с торчащими из потрескавшейся земли мёртвыми чёрными деревьями. Откуда исходил голос, я не нашла. Того, кто говорил, тоже не приметила. — Кто здесь? — Меня зовут Миназуки. Я — занпакто капитана Уноханы. — Занпакто? Я пыталась отыскать источник звука — всё без толку. Женщина, если то была женщина, была неуловима. Каждый раз как казалось, что я вот-вот настигну её, ускользало даже ощущение присутствия. — Духовный меч шинигами. Ангелов Смерти, если так тебе будет понятнее. — Ангел Смерти? — Я замерла. — Но… Что произошло?! Почему я стала Ангелом Смерти?! Я не чувствовала, как колотится моё сердце, но тяжкое ощущение сковало грудь, а дыхание перехватило, словно во время приступа. Опустившись на колени, попыталась отдышаться. «Сон. Вот это определённо сон», — стала мысленно себя успокаивать. Чем это могло быть, кроме как сном? В этот раз я даже не задумалась, куда попала. Мир хоть и внушал ужас, не казался чужим. Скорее его естественность пугала, так как её принимала душа, но не разум. — Где ты? — восстановив дыхание, спросила я замолчавшую Миназуки. — Неважно, тебе не нужно меня видеть. Я не стала спорить. Почему-то верила её словам безоговорочно. Кто ещё мог существовать в таком мире? Я словно застряла в чьём-то кошмаре. Если бы он при этом на самом деле пугал… — Так что же всё-таки произошло? — этот вопрос волновал меня больше всего. Ведь зная на него ответ, можно было бы найти способ вернуться домой. Женщина молчала. — Миназуки? — пришлось позвать её. — Я не знаю, — наконец ответила она. Почему-то мне показалось, что она солгала. — Но пока ты в теле капитана Уноханы, я не могу позволить тебе разрушить её репутацию. Пока мы здесь… — А «здесь» — это где? — осмелилась я перебить женщину, отчего быстро почувствовала себя неуютно: Миназуки злилась. — Во внутренним мире капитана Уноханы, в мире, где обитает её занпакто, то есть я, — всё же спокойно пояснила она. — И пока для всех ты спишь, тебе предстоит многому научиться. Ты можешь отдавать мне контроль над телом, но я не смогу поддерживать его долго, потому залечивать несерьёзные повреждения и использовать простое кидо ты должна уметь без моей поддержки. Я кивнула, пока пропустив мимо ушей очередное незнакомое слово: успеется. Вместо этого задала последний из вопросов «насущных»: — Почему я понимаю, что говорят другие? Там же одни японцы. — Ты очень невнимательна, девочка, — отчитала меня женщина. — Во-первых, Сообщество Душ состоит из разных земных национальностей, во-вторых, в Сообществе Душ все говорят на едином языке душ. Этой ночью мне предстояло многое узнать. Забавно, но мне совсем не хотелось спать. Когда только успела отдохнуть? Ещё столько оставалось неизвестным. О возвращении домой на время обучения я забыла, перестало хотеться возвращаться к серым будням. Хотя, наверное, это желание вернётся с первым «живым трупом». Быть может… Никогда не знаешь наверняка.

* * *

Я ходила между рядами раненых, тренируя лекарские навыки на не столь серьёзных ранах. Меня пытались отговорить, ведь капитану стоило поберечь свои силы для тех, кто будет стоять на краю гибели, но не похоже было, что кто-то моим действиям удивился. Как и говорила Миназуки, для капитана Уноханы помогать другим — обычное дело. Мои скромные — благодаря отцу — познания в анатомии дали свои плоды. Без них мне бы было тяжело справиться даже с простейшими ссадинами. А теперь — только представьте! — я использовала волшебство, чтобы залечивать повреждения. Какое же то было непередаваемое чувство! Как делятся клетки, как срастаются ткани, как стягивается кожа — представить всё это и вложить в заклинание, кидо, не составляло труда. Вот только лечить я могла только раненых, а не больных. Простуды и вирусы магии были не подвластны. Впрочем, меня это совсем не расстраивало. Но Миназуки моего восторга словно бы не замечала… Она продолжала обучать меня столь сложным на первый взгляд вещам так понятно и приятно, что я на какое-то мгновение почувствовала себя гением. Вовремя одумалась: зазнаваться нехорошо. Миназуки многому меня обучила в том мире сна — в обители занпакто. Помимо кидо и владению мечом, без которых капитан — не капитан, она рассказала мне о Сообществе Душ. Тогда я поняла, что домой я уже вряд ли вернусь, раз умерла… Сожаление тонкой нитью сдавило горло, но вскоре растаяло без следа. Миназуки не смогла только ответить, как я оказалась в чужом духовном теле. — Капитан Унохана! — взволнованно окликнул меня один из шинигами. За ним на носилках несли… «груду мяса» — иначе это было не назвать, — поддерживая остатки жизни магией. Мне опять поплохело. «Миназуки», — мысленно попросила я. — Вы в порядке? — бросился ко мне тот, что первым обратился, когда моя голова пошла кругом. — Да, всё хорошо, не нужно волноваться, — ответила уже занпакто. Указывая кивком головы на носилки, добавила: — Я позабочусь о нём. А что до меня? Так я переместилась в тот самый кроваво-чёрный мир духовного меча. И к своему сожалению, продолжала видеть перед глазами сломанное тело. Не могла ни отвернуться, ни закрыть глаза — только чётче становился образ. Но в этот раз я продержалась лучше, зная о Миназуки, ощущая её поддержку. Не сразу, правда, осознала, что вижу сразу два изображения: пустыню своими глазами и «внешний мир» — глазами Миназуки. Интересно, она тоже видит, как и я сейчас? Пусть это не было самым необычным в моём путешествии к миру мёртвых, всё же я не могла не заинтересоваться этим весьма увлекательным фактом. Чёрные как уголь деревья представали плотными и ясными, в то время как раненый человек больше похож был на призрака, неосязаемую плотноватую дымку. — Дальше ты сама, — прервала мои размышления Миназуки. Меня резко вырвало во внешний мир, аж закружилась голова. Я медленно, тихо выдохнула, пытаясь прийти в себя: нужно было вернуться к раненому. Долгая заминка во время лечения не осталась незамеченной. — Вы в порядке, капитан Унохана? — Да. Нужно иногда делать передышку, чтобы не падала продуктивность, — пока занпакто молчала, придумала я. А что? Вполне правдоподобно. Миназуки меня не отчитала, и недовольства я с её стороны не почувствовали, потому убедилась в верности своего решения. Так прошёл весь день. Я периодически отдавала тело духу меча, тренируя нашу связь. К вечеру она могла контролировать капитана уже не пару минут, а целых десять. Миназуки сказала, что это очень хороший результат. Разок она нарочно уколола палец, чтобы дать мне понять, что даже в мире занпакто я не лишена восприятия, что всё ещё связана с телом, пусть чувства определялись выборочно: осязание блокировалось, но боль и удовольствие оставались, холод и тепло не воспринимались, если не оказывали влияние на всё тело. Вот такие вот странности. Порой Миназуки доверяла мне залечивать серьёзные повреждения. Чтобы справиться с волнением, я либо закрывала глаза, опуская голову, чтобы никто не видел, либо расфокусировала зрение. Забавно, что просто представлять, как заживают повреждения, когда не было видно воочию открытые ткани, раздербаненные мышцы и разорванные сухожилия, было уже не так тошно. Воображение меня не пугало. Так вскоре и к реальности привыкну. Ближе к ночи Исане опять принесла мне свой волшебный чай. Это было похоже на какую-то традицию. Я улыбалась девушке искренне и добро. Она же тоже был рада виду спокойного капитана. Не то что в тот день… Распрощавшись с Исане, расстелила футон, разлеглась, раскинув руки, и с улыбкой уставилась в потолок, безумно довольная собой. Обрести счастье после смерти и в другом теле — вот уж нелепость! Самой стало смешно. И ведь я правда была счастлива. Война, сами боевые действия, не касались меня, к «излишне» раненым я уже кое-как привыкла, прогресс в обучении с Миназуки удовлетворял нас обеих — всё шло хорошо. Но, если честно, мне бы хотелось быть самой собой. Стать помощницей капитана вместе с Исане. И мне бы определённо это удалось! — Как же хорошо, — прикрыв глаза в блаженстве, отдыхая после тяжёлого и насыщенного дня, тихо прошептала я. — А ты всё та же, — оскалился передо мной мой самый страшный кошмар. Я приподнялась на локтях, но так и не отползла: страх не позволил. «Господи, он настоящий!» Я успела о нём позабыть, напрочь выкинув из памяти момент нашей первой встречи, но за мгновение вспомнила всё. Всё, кроме бубенчиков. Куда делись бубенчики? — Играешь роль ангела во плоти, а сама упиваешься войной! — Зараки… — на автомате повторила я за Миназуки. Сказать что-то более я не успела: этот монстр бесцеремонно схватил меня за косу, подтянул к себе и поцеловал. С языком! Это было ужасно! И страшно… Тело оцепенело, голос пропал, мысли все магическим образом испарились. Затаив дыхание, я смотрела в его хмурые глаза. — Даже не ответишь? Я отмерла, среагировав на вопрос. Вот только всё равно не знала, что сказать. «Миназуки, спасай, умоляю!» — Ты в последнее время сама не своя. Беременная, что ли? — Нет, об этом не переживай, — ответила уже Миназуки, рукой проводя по щеке чудовищного мужчины, большим пальцем касаясь шрама. Я выдохнула с облегчением. Десять минут относительного покоя мне было обеспечено. Лишь бы Миназуки поскорее его спровадила. Но у неё были другие планы. Она соблазнительно оголила плечико, зазывая этого Зараки «помочь» ей раздеться за весьма очевидную награду. «Что?! Они любовники?! Образец для подражания и это чудовище?!» Я запаниковала. И дело было даже не в девственности, которой, к слову, это тело было давно лишено. Секс — естественный и полезный процесс. Но я была уверена, что после такого первого раза буду бояться подпустить к себе любого мужчину. Это же травма на всю жизнь! И я всё видела. Его похотливый взгляд, омерзительный язык, облизывающий сухие губы. Как она могла такого любить? И да, судя по Миназуки, капитан испытывала к нему именно тёплые чувства. Он её не принуждал. Меня же Миназуки игнорировала, не обращая внимания на все мои протесты и доводы. И самое обидное, что отдав тело во временное пользование, я не могла вернуть контроль назад, пока мне его добровольно не отдавали. — Совет сорока шести дал добро, — уже совсем раздетая произнесла Миназуки, поглаживая его плечо. Косу почему-то никто не трогал. Фетиш? Зараки посерьёзнел. На секунду показалось, что я увидела в его взгляде нежелание, но в тот же миг он улыбнулся вновь, всё так же безумно, пугающе рассмеялся и воскликнул: — Давно пора, трусы несчастные! — и, ухватив под косой Миназуки за горло, продолжил: — Теперь ты точно моя. Миназуки лишь сильнее подставила шею, запрокинув голову назад. Еле слышно, только для него она прошептала: — Ты слишком торопишься. Потерпи немного. — Нет, — наклонился он к самому уху, — терпеть придётся тебе. И много! Это животное кусалось! Намеренно больно. Миназуки в долгу не оставалась, царапая аккуратными коготками, стараясь разодрать крепкую кожу до крови. Из чего он вообще сделан был?! Но самое ужасное, что я чувствовала возбуждение Миназуки. Чувствовала, словно своё. И будь вместо Зараки кто симпатичный, я бы точно уже не разобрала, где заканчивается моё желание, и начинается её. Сейчас всё было проще: он никак не мог вызвать у меня никакого желания. Хотелось получить разрядку. Я изнемогала от жажды удовольствия. Я лежала на сухой земле, обнимая себя и ворочаясь, не находя покоя. Я не сдержала стона вместе с Миназуки, когда Зараки, наконец, закончил с жаркой прелюдией. Какое же это было блаженство! Я забылась, окунулась в него с головой и упустила момент, когда ко мне вернулся контроль над телом, когда уже я обнимала мужчину, силясь прижаться к нему как можно ближе, буквально слиться воедино. А когда он меня душил, я не боялась умереть. Я была не совсем здесь, едва удерживая сознание, не выдержавшее накатившей волны наслаждения. А после… после всей грубости и истязаний он так нежно целовал наши плечи, шею. Легонько касаясь, наслаждаясь сам и словно успокаивая нас. Я совсем его не понимала. Но мнение о нём изменила. Капитан вполне могла в него влюбиться. Пока не хотелось размышлять, как же дело изначально дошло до постели. Молодость? Хотя, здесь? Неважно. И к внешности можно свыкнутся, если постараться. Только я не буду. Теперь я точно определилась, что хочу стать собой. Меня не сожгут на костре и не подвергнут пыткам, если я раскрою карты здравому, умному человеку. Жить счастливо чужой жизнью — иллюзия. «Ты не собираешься уходить?» — прозвучал голос в голове, неявно требуя, чтобы я вопрос повторила вслух. Я лежала у чудо… у Зараки под боком, положив голову на грудь. Мне казалось, что всё так и должно было быть. Казалось естественным. «Ты не собираешься уходить?» — настойчиво повторила Миназуки. Нехотя, устало, я послушалась: — Ты не собираешься уходить? — Собираюсь, — было нам ответом. — Немного позже. Десять минут размазывания соплей никого не убьют. Я невольно улыбнулась. С какой-то стороны это было даже мило. Но голос у Зараки был таким серьёзным, что я была уверена, подними я взор, увижу на его лице сомнения и задумчивость. Вымотанная за рабочий день и пугающе восхитительный вечер, я заснула быстро, ещё пока Зараки был со мной, потому не знаю, сколько он ещё пробыл в комнате капитана. О планах на завтрашний день с Миназуки не говорила, понимая, насколько сильно мне нужен был здоровый сон. В другой раз. Успеется.