•••
Как и когда это произошло — они так и не поняли. Бокуто просто не вернулся домой, ну, как домой, вовремя. Куроо сразу поднял панику, а Акааши тихо грыз ногти в углу комнаты и пытался думать только о хорошем. Выходило хреново. Котаро вернулся только под утро. Потрепанный, весь грязный, бледный и с проломленной головой. Акааши тогда чуть не умер. То ли от счастья, то ли он негодования. Осознание того, что Бокуто умер, пришло спустя несколько часов, но то, что он сидел перед ним и спокойно рассказывал, как его убили, само по себе не то, что удивляло, а пугало. Бокуто Котаро стал зомби. Как он тогда выразился: «Круто че». Куроо ржал, Бокуто пыхтел как чайник, а Акааши следил за всем этим и сходил с ума. Его мама ни за что бы не поверила в то, что когда-нибудь у него будет парень, да еще и труп.•••
Сколько времени проходит с фальшивой смерти Бокуто, они уже не помнят. Бокуто с ними, вроде жив и здоров, а главное все также шутит и кричит свое «хей-хей-хей». Вот что сейчас самое важное. Пожалуй эти слова и разноцветные пластыри — единственное, что после него останется. Спустя еще пару недель кочеваний по городу они оказываются на окраине и решают, что останутся здесь. Теперь уже навсегда и до конца — Бокуто слишком слаб, он больше не может выносить сильных физических нагрузок. Со временем Котаро кардинально поменялся. Волосы стали белющими, наверное, белее самого снега, в принципе, как и кожа. А спина, руки и ноги медленно начали покрываться трупными пятнами. Бокуто умирал. Ему ужасно хотелось есть. Сколько бы он не пытался перекусить любой человеческой пищей, она все равно вставала ему поперек горла, а потом его весь вечер тошнило. В один вечер он и вовсе обезумел. Выбежал на улицу, схватил какого-то мелкого мальчишку и ударил его несколько раз головой об бетон. А потом его футболка, руки и подбородок окрасились в алый. Акааши испугался, заметив одичавший взгляд на себе. Только спустя несколько минут филин понял, что натворил. Он хотел привести мальчика в чувства, но было поздно — под его ногой лежал труп с раздробленным черепом. Бокуто начал бояться сам себя. По ночам, пока Куроо и Акааши спали, он сидел, заперевшись в другой комнате, и нервно грыз ногти. В голову лезли мысли о самоубийстве, но рука просто не поднималась. Он слишком боялся смерти. Приступы паники и бешенства стали усиливаться. Бокуто медленно сходил с ума. Последние крупицы здравого смысла угасали с каждым прожитым днем. Акааши боялся. И себя, и его. Поэтому каждый раз после очередного приступа зарывался в его волосах и шептал его имя. Бокуто становился собой. Но кто знал… Последний приступ накануне сентября стал фатальным. Он покусился на жизнь Куроо. И Куроо не выдержал: схватил пистолет, что покоился у него под футболкой, и прицелился ему в голову. Впервые он увидел Бокуто совсем не собой. Он был безумен, как и его взгляд. Золотые, когда-то искрящиеся глаза стали тусклыми, и в них больше не отражалось мерцание всех тех звезд, которые он когда-то повидал. Кривая улыбка больше походила на оскал, а темно-фиолетовые пятна так и кричали — он уже не жилец. Весь его вид вызывал только жалость, поэтому Тетсуро так и не смог свести с предохранителя. Тем более Акааши, что кричал у него под боком, потом бы точно его убил. — Куроо, — тогда позвал его Бокуто, и двое напряглись. Сумасшествие прошло, пришло смирение. Он, кажется, что-то понял для себя. — Стреляй, — капитан волейбольного клуба Фукуродани смиренно опустился на колени и улыбнулся. — Мне не долго осталось, вы оба это знаете. Бокуто взял руку Куроо в свою и направил дуло пистолета прямо себе в лоб. Акааши что-то истошно закричал ему, хотел подбежать и что-то сделать, но Тетсуро его остановил, пытаясь удержать одной рукой у себя за спиной. — Бокуто-сан, не глупи, у нас еще есть шанс тебя вылечить! Котаро отрицательно покачал головой и что-то тихо прошептал губами. Бокуто знал — ему осталось недолго. Бокуто смирился. Бокуто хотел умереть. Бокуто просто был слишком добрым, открытым и малодушным. Он просто не хотел причинять боль близким ему людям. — Ко, я же должен… — Куроо, кажется, захлебывался в собственных слезах. Его рука дрожала, а дуло все еще неприятно давило и терлось о лоб его бро. — В этом никто не виноват, только я, — показалось ли Акааши, или по щеке Бокуто действительно скатилась скупая прозрачная слеза. — Куроо, пообещай мне, что позаботишься о нем… Куроо закусил губу, свел оружие с предохранителя и нажал на курок. Перед тем как в комнате раздался глухой гул выстрела, Бокуто одними лишь губами тихо прошептал: «Люблю тебя, Акааши» Акааши думал, что после Бокуто останутся только немые слова и хриплые «хей-хей-хей», глухо отбивающиеся от стен, но кто знал, что терять его будет так больно. Со временем дешевые наклейки сов и фантики растрепались, стали темнеть, но Акааши все так же бережно хранил их и по сей день, пока они вовсе не пропали. И почему в мире нет вечных вещей.