Он - моя катастрофа

Чимин нервно сглатывал вязкую слюну возле парадной в ту самую квартиру. Атмосфера отчаянья давила, изменяя осанку омеги, опуская его плечи и заставляя оглядываться по сторонам. Сегодня нужно идти на работу, но он не уверен, что сможет. Мечты о спокойной жизнь разбиваются о бетонированные ступеньки, по которым шагает Чимин на негнущихся ногах. Лестничная клетка пропитана дешёвым куревом, от которого слезятся глаза. Квартира встретила Пака аналогичной обстановкой, только с улучшенным освещением. Ничего не изменилось в этом богом забытом месте, как казалось Чимину. Только обкуренный Джин со слишком завышенной самооценкой и манией вседозволенности. К хорошему привыкаешь быстро, и Чимин, как искренне не понимал, так и не поймёт, что Джин делает в подобной дыре. Конечно, это не его дело, но всё же… В широко раскрытых глазах омеги сверкали искры, но смелость, как и бывает при встрече со страхом, с каждой минутой улетучивалась. Чего не скажешь об альфе, который, создавалось ощущение, высасывал энергетику Пака. — Ты проходи, не стесняйся, — конечно, Пак же каждый день ходит по домам убийц! Но, не смея противиться, делает шаг вперёд.

***

Джин трахает жёстко, вдалбливаясь в хрупкое тело под ним, прижатое вплотную к кровати. Чимин чувствует высшую степень унижения вместе с омерзением. Чужой член вонзается в его тело, отдавая болью. Руки заломаны за спиной и удерживаются за запястья крепкой рукой альфы. Как бы Пак не сопротивлялся, все усилия оказывались тщетными: он делал себе только больнее. Альфа был до ужаса аккуратен, лишний раз не касался, синяков и ссадин не оставлял, и вообще, казалось, только удовлетворял примитивные потребности. Но в этом было что-то большее. В какой-то мере, Джин, нагибая сейчас Чимина, нагибал своего босса, Ким Намджуна. Конечно, омега не смог указать ему, насколько это жалко, положение не позволяло, но, при первой же возможности, плюнул бы этому ублюдку в лицо. Джин, всё так же следуя своей аккуратности, кончает в презерватив, выходит из омеги, роняя того на простыни, а затем и вовсе уходит из комнаты, добавляя: — Хорошего дня, Чимин. Ах да…он ведь уже не удался! Чимин смотрит на него со злостью и отчаяньем, глотая наворачивающиеся слёзы. Колени сами подтягиваются к груди, а дыхание срывается во всхлипы. Но самобичеванием сейчас себе не поможешь. Переведя дух, он встал с кровати, натянул на себя одежду и вышел из квартиры на дрожащих ногах. Уже на улице он купил бутылку воды, нашёл укромный уголок и сполз по стенке, расслабляясь. Кассирша в киоске явно приняла его за наркомана, ведь тремор в руках, держащих купюру, не может быть у обычного прохожего, которым, на самом деле и являлся Чимин. Он умылся пару раз в надежде на то, что дышать станет легче, а мысли придут в порядок. Но ничего подобного не произошло и в третий раз. На теле ни одного следа чужого присутствия, но душу словно наизнанку вывернули. Чимин вспоминает прошлую жизнь, родителей, друзей…все они ушли в забвение. Никто не говорил, что детство заканчивается в один миг, обрываясь вместе со всем придуманным миром, которого никогда не существовало. Когда детство живёт в тебе, ты веришь во всякую чушь, улыбаешься, идя навстречу новым приключениям. Но когда-нибудь с тебя снимут эту маску надежд и ожиданий. Пелена слетит, открывая новые грани, которые никто не хотел бы увидеть. И тебе несказанно повезёт, если только уголок пелены слетит с ящика Пандоры под названием «реальность». На этот раз приключения решат побежать за тобой, наступая на пятки, заставляя спотыкаться и падать. И единственный способ это остановить — повернуться к ним лицом. Чимин нервно улыбается одним уголком рта, вспоминая, как его первый раз изнасиловали. Ему было лет шестнадцать, не больше. Тогда он только недавно осознал свою омежью сущность, считая себя бетой. В то время он совершенно не умел выбирать друзей, пытаясь заслужить уважение на районе, забивая на учёбу и свою жизнь. Но… ему напомнили, что он должен делать по своей сути, нагибая в тёмном переулке. — Нехуй выёбываться, — наверное, эти слова въелись ему под кожу, став ещё более значимыми с того времени. Именно после них Чимин переосмыслил свои поступки. Взъерошив рыжие волосы, он поднялся с бетонного пола и начал приводить себя в порядок. Через полчаса он должен будет находиться на работе, а там проблемы ему не нужны. *** — Доброе утро, — щекочущий шёпот Намджуна будит рано утром. Он просто не хочет собираться в одиночестве и тишине, поэтому будит омегу. Чимин смешно морщится от запаха кофе и открывает глаза, весело смотря на Намджуна. Кажется, он не заметил. Пак принимает в руки чашку с горячим напитком и поцелуй в щёку. Ким отправляется за свежей одеждой и тут же возвращается. Он выглядит чудесно, с долей волшебства в малиновых лучах рассвета. С умиротворённой улыбкой отглаживает костюм, оставляя его на гладильной доске, и уходит на кухню. Чимин, словно кошка, следует за ним, занимая место напротив. — Как спалось? — Чимин попивает кофе, наблюдая, как Намджун расправляется с тостами. Со стороны создаётся впечатление, будто ничего не произошло. А может, действительно, ничего? Ким запихивает в портфель какие-то бумаги, поправляет галстук, застёгивает пиджак и расчёсывает и без того идеально лежащие волосы. Сама ситуация слишком идеальна, слишком похожа на кино, которого, что один, что второй насмотрелись вдоволь. Но ведь жизнь — это не кино, так не бывает. Намджун обувается, целует Чимина и только собирается открыть дверь, как сзади его обнимают такие тёплые руки. К спине прижимается щека, не давая сдвинуться с места. — Пожалуйста, не уходи!.. — хоть Чимин и понимает абсурдность всей ситуации, он всё равно это делает. А Намджун останется, потому что он чёртов Ким Намджун. Потому что он не бросит Чимина. Потому что он просто не может уйти.