Недетские игры

— Я не догадался, что это так сильно тебя обидит, — сказал Ранмару каким-то жалким голосом, не таким властным и вкрадчивым, каким пользовался обычно. Если бы Юки не видел перед собой Ранмару во плоти, он узнал бы его с трудом. — Юки, пожалуйста… я правда не хотел. Слышать о том, что Ранмару не хотел сделать то, что сделал, было странно. И дело было вовсе не в чёртовом платье, а в том, что следовало за ним, в прикосновениях и двусмысленных фразах, которые не могли быть случайными. Юки хотел правды, но слишком устал, чтобы сталкиваться с ней. Впрочем, у него опять не было выбора. В последнее время из-за собственной мягкотелости он был лишён этой привилегии. Кёхэя уже не было рядом —  он деликатно исчез, решив, очевидно, что уже выполнил полагавшуюся ему роль. Пальцы Юки с утроенной нервозностью затеребили пластмассовые пуговицы его глупого наряда. — На самом деле, я был вовсе не против того, что ты отмёл прочь этих двух дамочек, — хмыкнул Ранмару. Юки не понравилось скрытое пренебрежение этой фразы. Но в то же время он отметил, как растерянно и бледно улыбался Ранмару в тщетной попытке не то сохранить лицо, не то заполнить хоть чем-то заполнить неприятные паузы. Это роднило. — Я знаю, — в усталости были и свои плюсы: голос Юки почти не дрожал. — Ты давно собирался провернуть… эту шутку, — последнее слово само соскочило с языка, пропитанное обидой. В ближайшее время Юки заново придётся учиться шутить. — Я только не понимаю, почему… — Я ведь тебе нравлюсь? — перебил его Ранмару. Он что, хотел услышать ответ прямо сейчас? — Как сказать, — сгустившийся воздух медленно разрежался, накал остывал, и Юки начало казаться, что исход их разговора не обязательно окажется катастрофичен. — Обычно мне не нравятся расчётливые нарциссы, которые плюют на чужие чувства. Так что нет… ты мне не нравишься. Это что-то совсем другое. Юки чуть было не добавил «к сожалению». Но его удержала та часть, которая готова была заспорить. — Я понимаю. — Неужели? — Я говорил себе то же самое. — Неужели?! — Послушай… Расстояние между ними опять сократилось, но Юки так и не понял, кто из них сделал шаг вперёд — Ранмару или он сам. — Мне обычно не нравятся парни с кукольным лицом, не умеющие постоять за себя, — Ранмару всё-таки решил передразнить Юки, но по сравнению с его предыдущей выходкой эта шпилька была совсем безобидной. — Я решил, что имею право придать тебе смелости. — Нарядив меня в женское платье?! — Последнее, что могло придать Юки смелости, — сомнительная пляска на его скрытых кошмарах. — Я не понимаю. Я не… — Видишь ли, на самом деле это очень глупо. — Юки не сомневался. — Я просто надеялся, что так будет легче мне. Я имею в виду… весь этот маскарад с переодеванием… я хотел, чтобы он сгладил углы на первых порах. Что так будет легче привыкнуть. Естественнее попробовать. Несмотря на заверения Ранмару в том, что его намерения станут кристально ясны, Юки ничего не понимал. Кажется, ему давно пора было привыкнуть к этому состоянию мыслей. — Я всё ещё не... — Мне было трудно свыкнуться с мыслью, что я собираюсь променять всех своих девчонок на соседа! — перебив, выкрикнул Ранмару. — Это тяжело осознать, согласен? — Согласен ли я?! — немедленно взорвался Юки. Лучше бы он продолжил плутать в тумане. Осознавать, что Ранмару был настолько наивен в своём эгоизме, было больше, чем просто грустно. — Разумеется, я согласен! Это действительно тяжело! Мне было трудно смотреть на Мачико и представлять на её месте другого! И пусть я пытался это скрыть, пусть я ничего не предпринимал, но мне, по крайней мере, в голову не пришло нарядить тебя женщиной, чтобы сохранить привычный порядок вещей!.. Напяленное платье окончательно превратилось в шутовской наряд, стало скользким, мерзким на ощупь, и Юки с неожиданной лёгкостью содрал его с себя. Может быть, злость придала ему сил, но ткань мгновенно треснула под его напором, брызнув в разные стороны бусинами и блёстками. Он с трудом подавил в себе желание растоптать его ногами. Это было бы слишком глупо, но не глупее, чем все предшествующие события дня. Как много всего может произойти за один день. Например, ты можешь узнать, что твой друг, ставший не просто другом, решил, что можно сесть на два стула разом. Что можно встречаться с парнем, но при этом воображать на его месте девушку, потому что иначе слишком страшно признаться себе в настоящем положении дел. Ранмару и впрямь дурак, если надеялся так легко обмануть самого себя. — Просто объясни мне… на что ты надеялся? Чего именно ты пытался добиться? Слишком отвратительно и безумно, чтобы претендовать на серьёзность. — Я не знаю, — Ранмару растерянно запустил пальцы в волосы. — Я долго готовился, но при этом совсем не шевелил мозгами, — довольно весомое признание из уст Ранмару, болезненно относящегося к любой критике. — Это было… какое-то помутнение. Тем временем, помутнение в мыслях Юки прошло, части сложились обратно в целое, в не слишком обнадёживающую картину. — Ты просто не думал о будущем, — устало сказал он. — Не прибедняйся. Твой план с самого начала был рассчитан на короткое веселье — и не больше. — Границы собственной глупости не переставали удивлять Юки своей обширностью. — Ты заказал три дня. Тебе именно столько обычно хватает, чтобы поразвлечься? — Нет!.. — завопил Ранмару — и куда только подевались все его заученные интонации? — То есть да! Но всё не так! Просто я… я не знал… как подступиться по-другому. Мне было стыдно признавать, что я запал на парня, — это он сказал очень тихо — настолько, что Юки почти прочитал по губам. Гораздо легче представить перед собой девчонку, одну из десятка, одну из сотни, обезличенную копну кудряшек, затянутую в корсет. Мог ли Юки упрекать Ранмару, когда сам не предпринял совершенно ничего? Или даже его бездействие было во много раз лучше того, что отчудил Ранмару? Как знать, ведь сейчас они хотя бы разговаривали друг с другом — пусть на повышенных тонах и теряясь в словах. — Я должен был знать, что это плохо кончится, — Ранмару тряхнул головой. — Юки… Пусть это будет не конец? Не совсем-совсем-окончательный-бесповоротный конец? — Это неправильный пароль, — Юки и сам удивился — как это у него повернулся язык? — Хорошо. — Ранмару сделал такой глубокий вдох, будто собирался нырнуть на дно океана за жемчугом. Многообещающий вдох. — Мне нравишься именно ты. Именно Юки целиком, а не кукла с лицом и голосом Юки. И чтобы это понять, мне не нужно было устраивать дурацкий эксперимент. По всей видимости, это был верный пароль. — Можно, я тебя обниму? — Это было неожиданно. Ранмару не из тех, кто любит обниматься — обычно он предпочитает другие способы выражения привязанности. Впрочем, Ранмару до сих пор ни к кому не привязывался по-настоящему. Может быть, невинные объятия имели шанс стать символом чего-то отличного — во всех смыслах, включая самый щекотливый. Так что Юки позволил ему это сделать. А может быть, слово «позволил» не подходило вовсе, потому что он сам не был против, никогда не был против. Юки показалось, что, обнимая его, Ранмару не мог перестать искать изгибы женского тела, находя вместо них разочаровывающие прямые линии, но он постарался усмирить своё услужливое воображение. Они стояли в тишине, слишком непроницаемой, чтобы не быть подозрительной. Все остальные жители дома наверняка спрятались неподалёку, чтобы не пропустить ни секунды этой престранной сцены. Но они не могли знать, как именно расценивать этот финал. Что касается Юки, он знал об этом меньше всех остальных.