Misuse

— Саурон… Ты слушаешь? — Да, да, я весь внимание. В понедельник Сау на самом деле напоминал прежнего, сентябрьского студента, только, пожалуй, поспокойнее. И пока майа не захватил опять какой-нибудь вираж его новой судьбы, Фингон решил напомнить ему о главном. — Тыыы… правоведение собираешься сдавать? Или покупать будешь? — Стоп. Автомат же можно! — Автомат — он за посещаемость. А у тебя с ней в этом семестре конкретно не срослось. — Так, мне теперь ещё и экономику сдавать? И архитектуру?! — А их уже по-любому сдавать. Сау встал, как вкопанный, посреди лестницы, вперив взор в площадку следующего этажа. — Не, ну, может, можно было как-то договориться, но это раньше надо было делать. Ты контрольные вообще сдал, хоть одну? Тебе стипендия нужна? И общежитие… С библиотекой ты вопросы порешал? Потом, этот… как его… — У меня только один вопрос, — молвил застывший майа. — Какой? — Где Ленин? — Чей?! — не догнал Фингон. — Вот тут вот стоял гипсовый, ну, или гранитный, бюст Ленина! Саурон преодолел оставшиеся ступеньки и указал на то самое место. Заметившие его смятение проходившие мимо студентки захихикали: — Что, у тебя на вождя были далеко идущие планы? — Молчите, сучки! Вы ничего не понимаете в умных мужиках! — Наигранно возмутился Сау. — Так где он? — Саурон, его нет здесь уже с месяц, двадцать первый век — вообще уму не постижимо, как он продержался так долго. — Майа буквально схватился за голову. — Сюда уже скоро ёлку поставят. — Значит, скоро Новый год? — растерянно уточнил Сау. — Новый год, сессия. И экватор. Саурон вновь кинул взгляд на пустое место. О его прежнем обитателе напоминал только светлый квадратик на линолеуме. «Светлая память…», — майа вздохнул по безмятежному времени, когда можно было забивать себе голову всякой ерундой, вроде прекрасных валар, страдающих эльфов, любопытных кинематографистов, любви-терзаний, расхождений-схождений, скандалов, интриг, расследований и мелкого бытового ремонта. Наступающая сессия постучалась прямо в сердце, угрожая оккупировать и все остальные органы на ближайшие два месяца, с перерывом на каникулы. В декабре предстояло столько всего догнать, что охватывала жуть. Начать, что ли, с библиотеки… — Мы же так и не сфоткались… — Саурон почтил последним сожалением память вождя перед тем, как окунуться в заботы настоящего времени. Все предыдущие выходные вала и майа провели в постели. Они отсыпались. Точнее, Мелькор уснул сразу после жаркого примирения в машине: пока Саурон, как мог, натягивал на себя одежду всё ещё дрожащими руками, хозяин железного коня перебрался на пассажирское, положил ключи на водительское сидение и сквозь поволоку сна, подступившего в тепле от распалённых тел, посмотрел на майа. — Мне повести? Конечно, для Сау это тоже был не лучший момент, чтобы сесть за руль. Да и вообще ни к чему было устраивать такое в автомобиле с нетонированным лобовым — вот уж сейчас интересный фильмец про них мог снять любой проходивший мимо, учитывая, что майа не сильно сдерживал рвущуюся наружу ругань и стоны, а вала даже не пытался зажать ему рот. Но так надо было — как немедленное доказательство того, что их снова разделяет только собственная кожа. Пожалуй, Саурон ждал и хотел боли, насаживаясь резко и как можно глубже. — Остановись, я тебя порву так, — хрипел Мелькор, изо всех сил прижимая к себе со спины, удерживая бёдра майа от попытки сразу взять темп и амплитуду, о которых с утра Сау горько пожалел бы. Пропустив пальцы в его волосы на затылке, вала заставил обернуться, дотянулся до приоткрытого рта. Собрал скатившиеся с глаз из-за резкой боли горькие дорожки. Только после того, как Саурон увидел их отражение в панорамном зеркале, он поверил. Что утро и свет не разлучит их. Переместившись на водительское, майа был готов рассекать покрытые инеем декабрьские лужи в сторону дома Мелькора, уже вырубившегося на соседнем сидении и пристегнувшегося, видимо, из последних сил. Сау плавно опустил спинку пассажирского сидения, нарочно окунувшись в преследовавший всю неделю, как призрак, знакомый запах Его волос… Что-то мешало. Не давало ровно дышать волшебной предрешённостью. Майа нашарил телефон в куртке, но с минуту просто смотрел на экран. — Алло, Куруфинвэ, можешь говорить сейчас? Слуш… заклинаю тебя — сделай вещь одну — ты сделаешь? … Сходи завтра — только прямо завтра! — в общагу ко мне… проводку там посмотри… да сам знаю, что жопа…, но иначе Инголдо в неё сам полезет… да, можно прямо сегодня. Вечером в понедельник Саурон и Мелькор попали домой поздно и с трудом. — Как твои дела? — Мелькор явно куда-то клонил и даже не собирался это скрывать. — Хорошо, — безнадёжно вздохнул майа, растёкшись по кухоному столу. — Может, выпьем по чуть-чуть? — Нам надо поговорить. Майа резко выпрямился. — О чём? — О твоей учёбе. Тревога откатила с души Саурона, однако, не надолго. — А что с моей учёбой? — Об этом мы и поговорим. И ты мне всё подробно объяснишь — а то вдруг я что-то не понял. Только сейчас, измерив степень решимости тёмного вала по ставшему каменным лицу, Сау осознал, насколько плохи его дела. — Мелькор, я разберусь со всем сам… «Не вариант» — отвечал вала всем своим видом. — Ладно, давай поговорим… — Не здесь. Наверху. Сау глядел на Мелькора во все глаза, пытаясь припомнить, чего можно пожелать, пока они ещё не поднялись в спальню. — Ты почему не ешь? — проворковал вала, как ни в чём не бывало. — Сегодня снова в наручниках, да? — Тебе чай или кофе? — Иди сюда. Майа нервно сглотнул. Сегодня он мылся особенно долго, даже побрился на ночь: вдруг Мелькор заснёт, не дождавшись окончания всех этих процедур… Но теперь Саурону казалось, что всё время, проведённое в ожидании, его тано изобретал идеальное наказание. — Халат снимай. — Мы же поговорить собирались… — А мы и поговорим. Ложись. В голове у майа мелькнула ассоциация с операционым столом… тем не менее, когда халат соскользнул с его плеч, был тщательно сложен, прибран и приглажен, Сау, заливаясь краской, собирался было пробраться на середину кровати, но восседавший на краю Мелькор остановил сей порыв. — Куда? — А что не так? Мелькор провёл ладонью по бедру майа, проследив большим пальцем вдоль сопряжения мышц. — Мне оттуда будет тебя не слышно. Вала легонько похлопал по своему колену, скрытому тканью халата. — А так тебе меня будет слышно?! — Отлично слышно. Сау перегнулся-таки через колени Мелькора. В такие моменты, подставив Ему спину и не глядя в лицо, Саурону почему-то казалось, что тот обладает колоссальной мощью, спокойной властью, как скала над обрывом, и в любой момент может обрушиться лавиной… Но Он только потрепал майа по волосам на затылке, чуть оттягивая, чувствительно и чувственно… Саурон глубже упёрся лбом в кровать, засопел в одеяло, а бёдра его чуть разошлись — держать ноги вместе становилось неудобно. — Рассказывай. — Мммм? — проурчал Сау в ответ. — Что ты делал сегодня? — Ну… я таскал стеллажи… Майа намеренно начал с чего-то приятного, точнее, с наименее неприятной новости дня текущего. Тёплая ладонь вспорхнула и деликатно упала на поясницу, стала поощрительно трепать отставленную ягодицу майа. — Хороший мальчик. — Мелькор, пожалуйста, ты меня очень смущаешь, когда… Сау почувствовал холодок от обильно наносимой смазки. Количество лубриканта означало, что, каков бы ни был Его замысел, готовить майа будут основательно. — Когда что? — Не важно, — выдохнул майа. А потом набрал полные легкие воздуха и задержал. -Мелькор начал раздразнивать отзывчивый участок, часто теребя большим пальцем вход… того, что Мелькор называет «дырка»… Саурон вздрогнул, вспомнив это слово, произносимое Его низким голосом, самым похабным тоном. Сейчас эта грубость заходила, как ещё одна неотёсанная, нецивилизованная ласка. — А что по контрольным? Ты всё сдал? — Ммм? Я? Надо сдать до двадцатого… Настойчивый большой палец начал чуть-чуть растягивать внутри, зайдя лишь на одну фалангу, пока вторая ладонь властно мяла шею и плечо Саурона. Майа уже сам был убеждён, что дела его действительно не так уж и плохи и он всё ещё успевает. — Сегодня шестое. Сколько работ тебе надо сдать? — Четыре… Вала затаился на миг. — А сдал уже сколько? — Пока не сдал, но я завтра… ай!!! Звук от тяжело упавшей на упругую майарскую задницу руки звонко отразился от стен. — Мелькор, что за… Наказание повторилось. — Пока я тебя ни о чём не спрашиваю — молчи. Какие темы работ? — Я не помню… — Так ты даже не узнавал? И вместо этого развлекался со стеллажами?! — Это были очень важные стелла… жииииии… Вала сменил тактику. Прямо в этот момент, когда дважды пострадавшая задница ещё горела, два умелых пальца уже проскользнули внутрь и часто извивались, надавливая на заветную «кнопку», от стимуляции которой у Саурона обычно включалось послушание. — А сколько ты пропустил семинаров? — Мелько… У меня было тяжелое полугодие… — А у меня — лёгкое? — движения недовольного вала стали размашистыми, так что Сау изнывал от острой потребности заменить Его пальцы на что-то более существенное. — Но даже когда я спал в машине у тебя под окнами… я выполнял свой профессиональный долг и не пропустил ни одной лекции. Бедный студент уже мечтал о том, чтобы ладонь вала опять наказала, чтобы дрожь пробежала между ног… Сау пытался незаметно подсунуть руку так, чтобы можно было позаботиться о своём удовольствии, но Мелькор попытку пресёк. — Хуже всего с экологией… — начал исповедь майарский интриган. — Что с экологией? — Много пропусков… скорее всего… будет недопуск. — Что?!! Саурон и не заметил, как оказался перекинут на середину кровати, ничком. В считанные мгновения Мелькор уже пристроился сзади, войдя резко и на всю длину, без объявления войны. Майа сладко охнул от неожиданности, отчего член внутри него отчётливо вздрогнул. — Чтобы так непотребно учиться… в этом университете… это постараться надо… — с каждым словом вала ускорял темп глубоких резких толчков. — Ннну ты же сам говорил — я талантливый… — выстонал Сау на выдохе. Мелькор долбил на славу, будто на самом деле пытаясь вытрахать дурь из непутёвого существа под собой. А майа так завёлся от долгой прелюдии и такого ревностного отношения к его образованию, что довольно скоро дошёл до «кипения», и, желая кончить одновременно со своим вала, намеренно провоцировал: — Может… может мне в академ на годик уйти… — Академ? Да ты весь академ вот так проведёшь!!! — раздельно прорычал вала, плотнее наваливаясь сверху. — Дааа… Майа стало совсем жарко, плотно внутри, к собственной головке подступило семя, готовое вырваться наружу… в последний момент ладонь вала пробралась под живот Саурона, чтобы помочь, и оба любовника бурно и почти одновременно содрогнулись в оргазме. Когда Саурон почувствовал, что сверху больше не тяжело, он перевернулся, не открывая глаз. Под кожей до сих пор приятно пульсировало, как во время ласк, только, может быть, ещё лучше, напоминая о том, как майа желанен для своего тано, как повезло ему и как он счастлив сейчас… По раскрытым бёдрам прошлась Его ладонь — Сау прогнулся в пояснице, застонал и блаженно заулыбался, ощутив тёплый поцелуй рядом с коленом. — Так и будешь спать, с раздвинутыми ногами? — Пока не сдвигаются, — выдохнул майа. Мелькор явно оценил ответ, устроился между колен Саурона, принявшись широко оглаживать бока своего любовника, отчего тот вмиг превратился в натянутую струну, колышащуюся от пробегающей истомы, и вздрагивающую, когда большие пальцы вала невзначай задевали ареалы на груди. — Хорошо тебе? — Да. Очень, — Сау не видел смысла скрывать очевидное. — Это хорошо. Потому что в следующий раз я дотронусь до тебя только тогда, когда ты рассчитаешься с долгами по учёбе. Спокойной ночи. На этом Мелькор исчез из зоны досягаемости Саурона. У майа будто свет погас перед закрытыми веками, погружая в темноту. Сау открыл глаза и смерил взглядом вала, улёгшегося на соседней подушке. Поморгав ещё немного и привыкнув к темноте, подобрался поближе и уже ощущал своего мучителя под перекинутой через Его грудь рукой, но Бауглир, хоть и казался уже спящим, отреагировал мгновенно. — Или ты сейчас откатываешь, или я иду спать на диван в зал. Майа отодвинулся и сел, не в силах отвести взгляд от соседней подушки. Почему-то именно сейчас хотелось Его всего — склониться над широкими плечами, над легко вздымающейся грудью, провести языком по линии подбородка — и почему Сау не делал так раньше… когда можно было… Раздосадованный, майа прождал с полчаса. В злобе на валарскую жестокость, он уже желал ему самых жутких кошмаров, чтобы получить благовидный повод хотя бы обнять…, но коварный искуситель, как нарочно, спал сном младенца, и даже тоскливый взгляд майа не смущал Его покоя. Поняв, что расстановка сил не изменится, а уснуть не удастся ещё долго, Саурон аккуратно соскользнул с кровати. — Можешь ноутбук нести сюда, твои мучения над учебным планом мне спать не мешают, — послышался голос Мелькора. «Издевается ещё…» — Что. Это. За. Хуйня? По какому праву ты позоришь меня? — Ну почему сразу хуйня, так теплее! Мелькор не знал, что и ответить, к немалой и нескрываемой радости Саурона. Ибо нечего строить из себя недотрогу, когда уже пустил майа на свой порог. Всю прошедшую неделю Саурон неистово нагонял запущенную учёбу, появлялся наверху только во втором часу ночи. Что-то усваивать, лёжа рядом с Мелькором, который ревностно хранил целебат, было абсолютно нереально. Так что с кровати майа подскакивал почти перед самым выходом, успевая только забежать в ванную. Мелькор, не говоря ни слова, завёл дома стакан-непроливайку, чтобы измученный студент выпил кофе по дороге, в бардачке теперь постоянно водились какие-нибудь шоколадки. Но, несмотря на всю эту поддержку и участие, Саурону не удавалось выпросить даже поцелуй с утра. Майа реально опасался, что скоро сам начнёт зажимать своего вала по углам. В пятницу вечером Сау предстал перед тано с грязными намёками. — Мелькор. Я тут с экологией дела уладил… Глаза майа развратно блеснули. — А нечего было так запускать, — отреагировал вала, не отрывая глаз от ноутбука, пристроенного на кухонном столе. — И две контрольные я сдал. Я остальное за выходные сделаю, — ставший низким и глубоким, голос Сау дрогнул, когда Мелькор протянул к нему руку. Однако, тут же оказавшись рядом, Саурон получил только лёгкий поцелуй между бровей и валарское благословение: — А теперь — иди и доделывай. Условия не изменились. Саурон просто развернулся и ушёл с кухни. И все выходные провёл в обнимку с темами контрольных и семинаров, даже не поднимаясь в спальню. А дабы подчеркнуть, насколько категорично он не намерен общаться с бессердечным, замотался в шарф по самый нос. — А я-то думал — почему у меня на столе лежит «бардовский вестник»! А когда я выходил из деканата, мне в спину запели «изгиб гитары жёлтой»… — Ну, а что ты хотел, — развёл руками Саурон. — Я сейчас учусь всё время, как каторжный. Ты до меня даже не дотрагиваешься. Следовательно, никаких причин бриться у меня нет, как и времени. Сау невинно погладил щетину, грозящую в скором времени перерасти в настоящую катастрофу, то есть в бороду. Выглядел с ней он, на самом деле, как покоритель Северного полюса: может, и мужественно, но уж очень из прошлого века. — Ты-то что разволновался? — продолжал Саурон. — Я к тебе когда в последний раз подкатил, ты меня куда поцеловал? В лоб, как жмурика. А на лбу борода не растёт. Тебе неудобно за меня перед коллегами? Да ладно, я думал, мы выше этого… — Выше, говоришь? Ну, хорошо. Вала уже смирил свой гнев и оставил разборки до дома. — Саурон. Я хочу показать тебе кое-что. Саурон оставил свой пост на диванчике в зале, чтобы посмотреть, что приготовил для него вала наверху. — Смотри, там на кровати. Тебе нравится? Саурон приблизился к яркому пятну, кричаще выделяющемуся на кровати. — Это. Ты. Сам вязал? — Нет, кто-то из однокурсниц. Думаешь, у тебя одного была бурная молодость? Нечто оказалось допотопным, неровной ручной вязки свитером. В нём ужасно было всё, но, приметив по центру оленей, Саурон просто закрыл глаза рукой. Майа никогда не был шмоточником, и считал любую чистую одежду пригодной к носке. До этого вечера. — Мне померить? — прочувствовано спросил вала. Не открывая глаз, майа отгородил Мелькора от этого поступка своим телом. — Нет? Почему? Мы же выше этого! И завтра мы будем безупречно гармонировать! Правда, он мне ещё и мал… Майа приложил все усилия к тому, чтобы не представлять… — Ты не сможешь. Ты просто блефуешь. — Я не смогу? Саурон понимал, что сможет. Как минимум, из чувства противоречия. — Ок, хорошо. Приходи… О Эру… Пусть все ощутят новогоднюю атмосферу!!! — Ну тогда почему ты не хочешь посмотреть на меня сейчас, перед тем, как завтра меня будет лицезреть в «праздничном» весь университет? — Мелькор, — устало выдохнул майа, взглянув-таки Ему в лицо. — Зачем ты доводишь до этого абсурда… я просто хотел побыть с тобой — уж в пятницу-то можно было на один день прекратить играть надсмотрщика? — Думаешь, мне это нравится? — по-прежнему спокойно заговорил Мелькор. — Если бы я не интересовался твоей жизнью, тебе было бы легче? Майа отвернулся. — И я согласен. Не надо доводить до абсурда. Просто побрейся и подготовься к этой грёбаной сессии. И вернись ко мне в постель. Майа, пожалуй, захотел бы Его сейчас в любом, самом нелепом свитере самого неподходящего размера, цвета и со стадом оленей. — Я бы даже, может, обнял тебя сейчас, но из-за этой растительности на лице не знаю, как подступиться. — Хорошо, через полчаса обнимашки будут в силе? — Посмотрим. — Стой здесь. Саурон поспешно удалился. Бритьё неизбежно, и вся идея шантажа была обречена с самого начала, но пока есть возможность поймать Мелькора на слове… надо рискнуть. От греха подальше, майа прихватил с собой вязаную красную тряпку. Когда же Саурон вернулся наверх, в одном полотенце, в комнате бодрствовала только темнота. Этого следовало ожидать от короля лжи, но майа решил извлечь все возможные выгоды из ситуации — скинув полотенце, забрался к Нему под одеяло и, не встретив сопротивления, уже лелеял коварные планы — распалить и совратить… — Не увлекайся, — отреагировал Мелькор на слишком страстные поцелуи и интимные поглаживания. Майа, утомлённый этой междоусобной борьбой, даже спорить не стал. Пристроил голову Ему на плечо, смотрел в полоски темноты снаружи, видневшиеся между пластин жалюзи. На одну ночь заботы отступили за порог, оставив их одних, и в образовавшемся вакууме в лёгкую майарскую голову лезли сплошные глупости. Вспомнилось, как не мог уснуть в детстве в ночь перед Новым годом и Днём рождения. Не то, чтобы верил в чудеса и Деда Мороза — волшебство в такие дни витало в воздухе, и ему не требовалось видимых доказательств. А радостная, хоть и хлопотная, предпраздничная суета, каникулы, запах только оттаявшей хвои — казались следствием, а не причиной разлитого в атмосфере ожидания… не чуда. Новой, ещё более прекрасной жизни. Саурон вдохнул полной грудью и вжался носом в изгиб плеча вала, который, всё ещё притворяясь спящим, трепал майа по затылку.