Misuse

В общаге дым стоял столбом. Даже не пеленой, нет, хоть его и можно было наблюдать даже с улицы, через стекло освещённого незанавешенного окна, как ползущий вверх тюлевый узор… Но он именно стоял, что хоть топор вешай, так что Мелькор, как один из последних, не занятых ничем более горизонтальным на этой предновогодней попойке, открыл окно настежь. — Урод блять, закрыл мигом!!! Вала только скалился морозной ночи, ввалившейся внутрь. Бессильной остудить его пыл. Это было одно из тех великосветских собраний, от упоминания которых первокурсники гордо фыркали: «Я? Да никогда! Да меня туда не затащишь!» А всё потому, что даже не надеялись, что однажды и их затащат туда. Но, на самом деле, мечтали об этом в самых мокрых снах — как однажды в университетском коридоре Он Сам задержит на них скучающий взгляд…, а затем — заломит руки и увлечёт с собой, чтобы возвести в предводители знати, что могут одним взглядом растлить и поработить… И поэтому подобные сборища не пустовали никогда. Лишь пальцем помани — собирался легион скучающих агнцев, готовых прыгать из своих одежд ради внимания элиты. Мелькор уже обозрел молодняк: более разбитные подружки, что уже отбросили верхнюю часть одежды до самых бюстгалтеров, привели с собой настоящую драгоценность — малышку курса второго-третьего, что не решалась лишний раз поднять глаза на царящий вокруг содом… и явно не собиралась сдать ни одной пуговки своей наглухо застёгнутой рубашки… Вала уже предчувствовал её узкие изящные ладони на своих плечах. Ну, а если станет скучно и слишком легко — есть и другой угол в этой комнате, где громко вещает о своём супернатурализме Его недавний помощник — тоже слишком просто, а после будет слишком много нытья… А, в общем-то, можно и то, и другое. Можно по очереди, можно даже чередовать — только не уходить далеко, потому что единственное, что заводило на самом деле, от чего к паху приливала кровь — это неотрывный взгляд заклятого любовника от другого окна. Феанаро мало пил, не участвовал во всеобщем угаре и с немногими разговаривал — он сегодня играл в другую игру, не такую, что была заведена между ними уже давно: едва оказавшись в одной компании, вала и эльф каждый раз цеплялись языками, и не всегда словесные баталии обходились без драки. Поэтому их старались держать по разным углам — но они всё равно сходились, скалились в улыбке, цедя оскорбления сквозь зубы, их глаза сверкали открытым пламенем. Эти маленькие представления были нужны им. Чтобы потом, оставшись вдвоём, сразу, в первом же поцелуе-укусе пытаться взять верх. Чтобы припоминать друг другу многочисленные стычки, кувыркаясь на скрипучей общажной койке. Чтобы засыпать в объятьях, крепких, как самопальный первак на сорокоградусном морозе, выдыхая проклятья в истерзанные губы, приоткрытые в блаженной улыбке. В этот вечер настроение собравшихся плавно и гладко катилось в сторону всеобщих потрахушек — для тех, конечно, кто не вырубился в пути. Девушки уже без стеснения обнажались до белья, натащили множество тряпок, чтобы обрядить парней в женское, попутно вдоволь полапав и поприжимавшись. Мелькор тоже не избежал участи быть раздетым, а потом слегка приодетым: кто-то из местных прошмандовок не пожалел для вала своих чулок, с которыми тот дозволил подступиться к себе только той самой скромной мышке: встав на колени у Его ног, девушка бережно обращалась с чёрной лайкрой, которая в итоге забегала только немногим выше колена вала. Затем — шнуровала чёрные кожаные ботинки по щиколотку, вздрагивая, когда вала нагибался к ней, хриплым шёпотом возле самого уха давая указания, когда пряди Его волос одна за другой падали ей на плечо, щекотно задевая предплечье. Бабскую обувь Мелькор надевать категорически отказался, хотя многие и решились — вала только диву давался, как же все быстро согласились на этот маскарад — будто всю жизнь только и ждали такой возможности. — Помоги, а? У меня все руки в этом пепле бляцком, — обратился Он к подвыпившему второкурснику после того, как с ботинками было покончено. — А чё надо-то? — смутился парень, быковатость которого с лихвой перекрывал вид его выдающейся классной задницы. Мелькор кивнул в сторону валявшегося на диване предмета одежды, с которым предполагалось помочь. Рассекать по помещению в одном белье и обуви вала более не улыбалось. С вызовом, явно брошенным репутации Мелькора, второкур взялся за ткань. Долго крутил в руках, соображая, что к чему и как к этому подступиться… — Ты из какой деревни? Ты юбку никогда не видел? — откровенно издевался вала, изогнув левую бровь. — Сверху или снизу… — Нагибайся!!! — рявкнул вала. Даже в таком сомнительном облике, тон его не располагал к неповиновению. Но когда пальцы жертвы завозились с застёжкой… казалось, это задание абсолютно невыполнимо. Потому, что смоляные волосы, перекинутые за плечи, пересекали белую спину — неправильно, извращёно и искажёно, нельзя… нельзя, чтобы существо из этого мира выглядело мгновение назад — скалой с несгибаемой волей, а вот прямо сейчас — так… даже не женственно, нет. Податливо. Взгляд горе-помощника шнырял вверх и вниз по короткому участку поясницы, виднеющемуся из-под густых чёрных прядей, дальше начиналась тоже чёрная ткань — мозг безуспешно пытался убедить сам себя, что это — мужчина, и к нему не должно тянуть!!! Когда Мелькор, уже утомившийся ждать, вдруг перенёс вес с одного бедра на другое, ладони второкура инстинктивно сжались на Его талии, будто ловили на лету, юноша невольно вдохнул полной грудью запах Его тела… — Охренел? — Мелькор уничтожал парня взглядом. — Страх потерял, гомосек контуженый? — Я… Это ты мне? Ты о чём вообще? — стремительно трезвел помощник, забывший отпустить разъяренное божество. — Руки. Парень отдёрнул ладони, как от горячей плиты, и оперативно затерялся в другом конце комнаты. Вала, не снимая маску ярости с бледного лица, подмигнул нолдо, давящемуся едва сдерживаемым хохотом. В таком одеянии вала походил, пожалуй, на шотландского горца, носящего глубокий траур, и не более того. Но нолдо понимал, что Мелькор способен казаться любым, если захочет, тому, кого сам изберёт. Тело само собой прогибалось под таким пристальным наблюдением, движения стали тягучими — кисть крепко сжала запястье другой руки за спиной, для того, чтобы нолдо видел, чтобы ему захотелось в очередной раз обвиться вокруг Его обманчиво изящных пальцев… Вала не знал правил игры нолдо, но под прямым говорящим взглядом вставало всё, что только можно. Мелькор откинулся в кресле, решив бить его же оружием — вопросительно уставился на эльфа, покачивая правым коленом. Феанор пересёк комнату, наклонился к самому уху: — Чешется? — Хочешь почесать? Вместо ответа Феанор подхватил вала под бёдра — поднял и понёс прочь. По пути Мелькор изловчился схватить со стола початую бутылку какого-то адского портвейна. Все свидетели, казалось, именно сейчас догадались об истинной природе их отношений, сложив в уме два и два — и провожали громогласным улюлюканьем в долгий путь до соседнего здания. До Его личных покоев. Никто не включил свет. Не до этого как-то было: Феанор, только отпустив вала посреди его комнаты, поспешил сдёрнуть с себя всё, что мешало прижаться к Нему грудью — тело вала было поистине мраморным — прохладная белая кожа, только с мороза, ледяные руки с тёмными прожилками вен… Каждая мышца, по которой пробегала ладонь нолдо — твёрдая, будто застывшая, но Феанор уже знал, что сегодня, в его руках, Он расплавится, точно воск. — Ты — дьявол, — задыхаясь от восторга, шептал нолдо, глядя, как волосы и ресницы Мелькора сливаются цветом с мраком комнаты. Мелькор отогрелся, и от этого ещё сильнее захмелел в объятьях эльфа, отчего пьяно сверкнули зрачки, и всё, что разделяло их, стало бесить и мешать. К Нему под юбку забрались наглые лапы, по-хозяйски нырнули под бельё, а потом прижимали к себе сильно, до дрожи, почувствовав которую в руках нолдо Мелькор удовлетворённо хмыкнул и поёрзал, притираясь как раз в нужном месте. — Давно по рукам не получал? — выдохнул вала. — Давно… не получал…, но я могу и не руками, — Феанаро припал на колено, задрал край одеяния вала, жадно заглядывая в Его глаза. Аккуратно прихватил зубами резинку хлопковых плавок — и замер, взглядом спрашивая разрешения — и вала позволил, прогнулся чуть-чуть, помогая… Нолдо не удержался и оставил влажный поцелуй на Его бедре — как обещание, что таких здесь сегодня будет ещё много. Нолдо поднялся, под его напором вала упруго прогнулся в пояснице… отпихнул от себя — одной рукой, так, что Феанор рухнул на скрипучую койку позади… Это просто не может не быть сном — Мелькор двигался абсолютно бесшумно — потянулся к бутылке на тумбочке у двери. В потьмах Его обнаженная спина выделялась настолько отчётливо, что кожа казалась светящейся. Отражение вала из зеркала на дверце шкафа взглянуло на Феанора чёрными зрачками. Исчадие повело бедром, перекинуло волосы вперёд… — Идём сюда, феечка, я соскучился, — выдохнул эльф, торопливо стягивая с себя последнюю одежду. Мелькор повернулся к нему. И, вроде бы, должно было быть жутко от этой улыбки, от глаз, непроницаемых для света, от искаженности и непредсказуемости этой твари, что нарочито неторопливо и беззвучно приближалась сейчас к эльфу… Но у Феанора перед глазами всё плыло от восхищения, от возможности быть Его игрушкой… пленником фантазий потустороннего, всемогущего существа, волею случая обретшего плоть и желающего испытать её… — Покажи мне… что у тебя там? — эльф, не отрываясь, смотрел на бугор в складках ткани, начиная надрачивать себе. Неестественно белая рука медленно подняла подол, доводя до маниакальной жажды касания. Нолдо нетерпеливо качнулся вперёд, чтобы ощутить Его член на своём языке. Опять погоня. Надо гнать — любой ценой, враг сокращает расстояние и вот-вот обрушится сверху, накроет — а ноги приросли к земле. Путаются в чём-то вязком. — Спи, не крутись, — слышится голос с неба, и не надо больше убегать. Это был только сон. Но вала открыл глаза. Темно было снаружи — зимняя ночь ещё долго не сдастся. На окне тикали допотопные часы. Вала потянулся к возмутителям его покоя, забрал с подоконника — от сквозняка прозрачный пластик корпуса совсем промёрз. Мелькор загнул и скрутил стрелки, сделанные из эластичной жести, и поставил мучеников обратно. Что будет, если эта ночь не закончится вообще… Так тому и быть. Не надо будет никуда, ни за чем — просто дремлющий эльф будет вечно сопеть в Его пузо. «Не худший вариант», — подумалось вала сквозь равномерное тиканье. — Выспись нормально, — промямлил Феанаро сквозь сон, — это наша последняя ночь вместе. Мелькор зарылся пальцами в гриву финвиона. — Ты с чего это взял? — Я женюсь. Мелькора наконец-таки стал занимать этот разговор. — Скоро? — Через две недели. Вала было застыл, но потом снова принялся легонько массировать затылок нолдо. — И почему тогда ты здесь? — Сплю с тобой. -Отчего же не со своей женой? Феанор приподнял голову. — Мельк. Не тупи. У меня свадьба через две недели, я пока не женат. — А ты не боишься, что ей донесут, с кем и как ты вчера спутался? — Она в курсе. Мелькор помолчал. — Высокие отношения. — Да, если сможешь — на свадьбу приходи. Ты через одну субботу свободен? — А если не свободен — вы перенесёте? — Вала начало откровенно бесить отсутствие контроля над ситуацией. — Ты чё разорался, — пробасил эльф. — Не хочешь — как хочешь. Но её девушка будет. Сама собой в голове промелькнула мысль «извращенцы грёбаные», повисшая в воздухе. Но главный искаженец не мог произнести это обвинение вслух. — Свадьба для прикрытия? — Вообще нет. Это обдуманное взвешенное решение. — И долго вы взвешивали? Или на глазок? — Мы знакомы с детства. — Значит, родители к стенке припёрли. Нолдо облокотился о матрас. — Я люблю её и уважаю. Это не династический брак. Наше решение было сюрпризом для родителей. Хоть и приятным. Что-то клинически не сходилось, и Мелькор не мог понять, что именно. — И… хорошо. Только зачем? Зачем тебе — жена, а ей — муж? — Мы хотим семью. Дом, детей — и не притворяйся, что не знаешь, что это такое. — Я? Не знаю. — Мелькор, — нолдо подполз ближе к лицу вала. — Когда ты уже забудешь эту историю с Майроном… — Никогда, — без колебаний ответил Мелькор. — Послушай… Ты же сам понимаешь, что был тогда совсем не прав? — Настолько? — Да, настолько. Я бы сказал, что ты разыгрываешь эту трагедию, она у тебя всегда на службе, когда надо кого-то подставить, оправдываясь тем, что вокруг — одни твари… Но ты реально не спишь ночами. Кто будет держать тебя, когда ты подскакиваешь во сне? Может, пора простить за несовершенство хотя бы кого-нибудь одного? Мелькор молча отвернулся к стене. — Стой, не уходи в себя, — шептал нолдо в изгиб Его плеча, прижимая к себе. — Мелькор, я не собираюсь учить тебя, что тебе делать — я сам в этой жизни ничего не знаю… — А мне казалось, жизнь свою ты распланировал до самой гробовой доски. Мелькор злился на себя — за яд в собственном голосе… Яд от того, что Ему неприятно — это как раз и бесило больше всего… собственное неравнодушие… отчего… и проклятый эльф обязательно заметит… — Я не писатель-фантаст, мельдо. И я не собираюсь смешить Эру пророчествами о собственной судьбе. Откуда ж я знаю — может, я через месяц взвою и поволокусь за тобой, как дворняга в петле. Я просто очень постараюсь, чтобы этого не произошло. — Ты уж постарайся, — вала сжал ладонь нолдо на своей груди. — Если бы тебе можно было доверять, ну хоть чуть-чуть… — выдохнул эльф перед поцелуем, коснувшемся тонкой чувствительной кожи под ухом вала. — Мне нельзя доверять, совсем, — без тени иронии отозвался Мелькор. — Тебя родители в детстве по рукам били, когда ты бросался игрушками? — тоже серьёзно полюбопытствовал эльф. — Какое бросаться? У меня дисциплина была армейская. — И поэтому сейчас ты разрушаешь всё, к чему прикасаешься, без каких-либо причин, а просто потому, что можешь? — …и как ты со мной в одну постель-то ложился? — А я каждый раз представлял, что нож уже торчит у меня между лопаток. Мелькор повернулся, чтобы посмотреть нолдо в лицо. — И как? — Заводит, — пожал плечом Феанор. — Всё для тебя, — вала снова отвернулся. А эльф прижался плотнее сзади. — Ты же не спишь больше ни с кем… — Я? Не сплю? Я не знал! — А я не про еблю… я про другое… остальных ты на ночь выгоняешь из своей постели. Ты не хочешь, чтобы они знали о твоих кошмарах… или боишься, что будут жалеть… Так что не рассказывай мне, как тебе хорошо одному. — Я не создан для семьи. — Это ты тоже будешь рассказывать кому-то другому. Ты ненавидишь отца, несмотря на всё то, что он дал тебе. Но ты даже поступил на тот же факультет, где учился он… — Ты слишком много знаешь и слишком много болтаешь. — Если ты считаешь, что меня пора придушить подушкой, напоминаю, сегодня — последний шанс. — Не могу же я убить жениха до мальчишника. Я не настолько беспринципен. Мелькор покосился на нолдо сквозь спутанные волосы. — Кстати, туда ты меня тоже приглашаешь? — Ни к чему, там будут друзья отца… Хотя знаешь, нет. Приглашаю. Приходи. Мне нет дела до их мнения. — А из торта мне не выпрыгнуть? Мелькор снова начинал злиться по непонятной для себя причине. Нарушителем покоя и попрателем устоев он быть привык — это была его роль, его стиль и его броня. Но быть… разумным правом на безумие в рекомендованной минздравом дозе, быть приемлемой нормой — оскорбляло до глубины души. — Выпрыгивай. Правда, будут максимум — пирожные… — Тогда, может, мне прийти на девичник? — угрожающе понизил тон Мелькор. — Приходи. — Ты настолько ей доверяешь? — Я верю, что Она, что бы ни происходило в её жизни, скажет мне правду. На большее в этом мире надеяться глупо. Почему-то такие бесхитростные речи ранили вала сильнее открытых противостояний. — Ты назвал меня «мельдо». Это же значит то, что я думаю? — Это значит «любимый». Я влюблён в тебя, и мне кажется, ты это знаешь. — Вот сейчас скажи мне, что об этом твоя невеста тоже осведомлена. — «Осведолм…» и не лень тебе такие слова выговаривать среди ночи… Да. Я не могу не быть честным — ты же король лжи, и если я где-то слукавлю или умолчу, ты обязательно используешь это против меня… Мелькор закрыл глаза. Просто подставлялся под последние ласки проклятого нолдо. — Выходит, между нами всё сказано? — шепнул вала единственное, что мелькало в голове. — Да. — Да будет так. Неделя шла. Но как-то вяло и мимо — Саурон ежедневно не мог дождаться ночи, а ночью не мог заснуть. Каждый раз, закрыв глаза, он пытался оказаться рядом с Ним. Есть же множество передач про всякую там энергетику, и хоть раньше Сау передёргивало от этого слова, других средств в арсенале не оставалось. Только надежда на то, что вала почувствует, что его майа рядом, хоть и не физически. В университете они как-то не встречались, да Саурону как-то и не хотелось: ни к чему, если Он всё решил. А майа всё это заслужил. Наверное. Но, стараниями ли Мелькора, или просто по привычке, Саурона никто не беспокоил. Хотя популярность его явно возросла: теперь, стоило Сау уронить пятьдесят копеек в коридоре, к нему тут же подскакивало множество помощников на любой вкус. И были это не только студенты, измученные математикой. Сау вскоре понял — все ждут, что же будет дальше. Кем утешится майа, на ближайшее десятилетие гарантированно вошедший в местный фольклор… и что потом с таким утешителем сделает тёмный вала. Задача была простая, но увлекательная — с одним неизвестным, но, несмотря на риск, находились герои, дерзавшие снискать расположения Саурона. А тот едва сдерживался, чтобы не рассмеяться каждому в лицо, показавшись неуравновешенным: он не понимал, чего они хотят — его измученного недосыпом туловища рядом? Но тело без духа — суть есть труп. А большего Саурон никому сейчас предложить не мог. Только Кано со вторника по пятницу создавал разнообразие. Они по-прежнему не разговаривали, но Маглор думал о майа. Это было заметно по взгляду эльфа — при каждой встрече он был разным. Видимо, в зависимости от того, на какой стадии размышлений Саурон попался ему на глаза. Теперь Макалаурэ провожал взглядом — то гневным, то сочувственным. А иногда — отчаянным, и Сау чуть не подбрасывало от этих гляделок, как от какого-нибудь фото с похорон. Как бы там ни было, за майа тянулось несколько хвостов недельной давности, которые он обрубил сразу же, как увидел всех заинтересованных лиц. — Сау… может, ты в полицию обратишься? — Обеспокоенно смотрела в глаза Тхури, явно не понимавшая, как такое можно оставить безнаказанным. — Тху, я никуда не обращусь. Как ты это себе представляешь, что мне писать в заявлении? Что кто-то выложил в сеть порн со мной в главной роли и не заплатил гонорар? И вещдок приложить? — Ну есть же специалисты, которые могут провести частное расследование, деликатно… — Они его вычислят — и что дальше? — Ну, ты, по меньшей мере, будешь знать, кого опасаться… — Я знаю, кого мне опасаться. Того, кто следит за мной после занятий. Тху нахмурилась. Майа не стал говорить ей, что ему просто почему-то стало безразлично — кто та тварь, за которой он с таким азартом охотился ещё недавно. Девушка и так много сделала для него, ни к чему её печалить своим накатившим пофигизмом. — Курво, — говорил майа феанорычу днём позже. — Сотри всю эту ересь. Ты сам всё понимаешь про вашу систему безопасности и про то, что тебе угрожает в случае, если объект прознает, что ты замешан в слежке… — Будь спокоен, — кивнул Куруфин. — Я понимаю, что такое безопасность. — Почему-то мне кажется, что ты сейчас сказал совсем не то, что я хотел услышать… — Тогда не уточняй. Не за чем расстраиваться. Спорить было лень. Саурон решил, что попереживает по этому поводу как-нибудь потом, когда солнце взойдёт на закате. К пятнице сознание Саурона прочистилось настолько, что он смог взглянуть на себя со стороны. Майа долго стоял на кухне и смотрел на своё отражение в оконном стекле, не выключая свет, даже когда солнце взошло, и перевёл свой взор во двор только тогда, когда знакомая даже издалека тачка покинула грязный прямоугольник прилегающей территории, наконец, оставив его без надзора. — Сау, ты идёшь? — Не, я ко второй паре, — ответил майа и подошёл к дверному проёму кухни, подпёр плечом косяк. — Ладно, ключи на гвозде твои висят… кофе закончился, да? — Да, — мягко согласился Саурон. — Я куплю, моя, вроде бы, очередь, — бормотал Финдарато, полностью готовый к выходу. Он не отрываясь смотрел на ключи в своей руке, тем не менее, не в силах совладать с ними, и в конце концов уронил всю связку на пол. — Ты же придёшь, да? — Конечно приду, Финдарато, не волнуйся. Повернув-таки ключ в замке, Финрод посмотрел в сторону майа. Тот стоял, всё ещё в домашнем, скрестив руки на животе, и недавно наступившее утро обнимало Его силуэт. У эльфа от внезапного взгляда на яркий свет из темноты коридора поплыло перед глазами, так что он поспешно скрылся за дверью. Сау столкнулся с Кано ещё в холле — налетел на него, выворачивая из-за угла и не глядя вперёд, только под ноги. Эльф пошатнулся. — Куда идёшь смотри, слыш! — А то что? Нолдо поймал вызов в голосе, в лице, во всей фигуре Сау. Тот был напряжён, как перед атакой. — Прошлого раза не хватило тебе? У Моргота на тебя без синяков не встаёт? — Протяжно прохрипел нолдо, довольно улыбаясь. — Меньше слов. — Где? — На пятаке. После шестой пары. Пятак — известный среди местных студентов «колодец», образованный задними торцами гаражей. Здесь часто решались вопросы повышенной важности, выбивались зубы и отдавались на заднем сидении дешёвых машин, главное — по обоюдному согласию. Маглор подкатил сюда заранее, с запасом, как на свидание, и ожидал запаздывающего майа. В конце концов, Сау появился из-за поворота. Маглор вышел из тачки, встречая своего оппонента с хмурым недобрым видом. — Чё хотел-то? — Давай сядем. Макалаурэ застыл на секунду, потом поспешил открыть заднюю дверцу машины. Майа препроводил нолдо внутрь, а после забрался туда же и сам. — Мне очень жаль… что мы больше не можем быть друзьями, — начал Саурон, не глядя на эльфа. В следующее мгновение его подхватили и бросили на сиденье спиной. Кано немедленно оказался сверху. — Ты этого хотел? За этим звал? — руки эльфа уже расправились с молнией на куртке, задрали майку, обнажая живот и грудь Саурона, — Я отвлеку тебя… прямо сейчас, и потом — ещё… В салоне машины вдруг стало жарко. Макалауре так жадно терзал в руках того, кого хотел очень давно, и уже и не надеялся получить, что майа невольно заёрзал под мощным напором нолдо. Тот понял всё по-своему, взялся расстёгивать чёртову неудобную пуговицу на джинсах Сау. — Так с тобой надо? Любишь жёстко? Ты и думать забудешь о нём со мной… Саурон не выдержал и улыбнулся… так отрешённо, что Маглора будто окатило холодной водой. Майа оттолкнулся от кресла и сел, так же, как и Кано. Хоть и вышло, что теперь Сау находился на коленях у Макалаурэ, но зато лицом к лицу. Эльф всё ещё сжимал в руках бёдра майа, не желая верить до конца, что сейчас тот снова упорхнёт. — Чего ты хочешь, — упавшим голосом допытывался Кано, — хочешь махач сначала? Ну хорошо, давай. Может, хочешь втроём? С мальчиком, с девочкой — как прикажешь… Или просто давай уедем… на неделю. Хотя лучше навсегда. Не можешь сейчас, хочешь вернуть всё, как было — давай вернём, будем просто друзьями… — Я сказать тебе хотел… Ты ничего не мог сделать. Саурон уже полностью упаковался обратно — как и было до этих сумбурных посиделок. Перед выходом обнял, как прежде, как товарища — наверное, это было жестоко. Но майа очень хотелось. Снаружи стемнело. Саурон покинул каменный колодец, но пошёл не обычным путём, а забрался на крыши, спрыгнув с другой стороны, так, чтобы подойти к своему преследователю неожиданно. -Эта маршруточка какой номер? — открыв дверцу пассажирского, майа решил разрядить ситуацию баянистой шуткой. Сидящий на водительском Бауглир оценил происходящее, убрал ворох каких-то предметов в бардачок, освобождая место для майа. Тот опустился на сидение и захлопнул дверь. — Как дела? — первым заговорил Бауглир. — Хорошо. Сам как? — Тоже хорошо. Не видел тебя на этой неделе в университете. — Как и я тебя. В молчании майа ковырял замок бардачка. — Ты оставил у меня свои вещи, обязательно забери. — Я оставил только подарки, всё своё я забрал. — Я заметил. Саурон повернулся к Мелькору, который уже тянулся, чтобы поцеловать своего майа. Никакие объяснения не потребовались — оба понимали, что выйдут из этой машины только поставив её в гараж в доме вала. И случится это не скоро. — Я забираю тебя обратно, — Его шёпот снова жёг дух, что под кожей, — но учти: на твоём телефоне будет постоянно включен gps. Я всегда буду знать, где ты, ты навсегда забудешь о каких-либо самостоятельных расследованиях. Мы вообще практически не будем покидать дом, пока всё не уляжется. Ты понимаешь это? — Да, — майа с радостью согласился бы даже на чип, встроенный в мозг, а такая малость… как разрыв всех связей с внешним миром, не пугала его абсолютно. Если так надо Ему — да будет так.