Часть 3
28 мая 2016 г. в 00:56
Домой к Белоснежке я возвращаюсь уже в сумерках. Слова, в книгу можно записать только один раз, я должен подобрать их правильно, ведь от моих слов зависит ее судьба. Но я обязательно справлюсь, ведь у меня целая ночь впереди.
Меня встречают только Дэвид и Мери Маргарет, отвечаю, что не голоден и быстро поднимаюсь к себе в комнату. Задержавшись на лестнице, прошу, чтобы меня никто не беспокоил. Успеваю заметить, как бабушка и дед переглядываются, и слышу упоминание о переходном возрасте. Запираю комнату, хотя и понимаю, что замок не спасет меня ни от Эммы, ни тем более от Реджины. Я очень люблю своих родных, но я обещал помочь Прим, и не хочу, чтобы мамы мешали мне. Я Автор, и я должен, наконец, принять на себя ответственность.
Реджина. Мама, которая меня воспитала, и которой я доставил столько хлопот. Я очень люблю ее и горжусь тем, что она смогла побороть ненависть, словно огонь, полыхающую у нее в груди. Она одна из сильнейших волшебниц, которых я только знаю, но она все равно моя мама. Любимая, нежная, добрая. Только благодаря Реджине, я знаю, какой счастливый конец хочет для своей сестры Прим, и я напишу его.
Просыпаюсь от стука в дверь и понимаю, что заснул над книгой, но так и не написал ни одной строки. Стук повторяется, послушно иду открывать, потому что маму лучше не злить. Ничего не говоря, она просто обнимает меня как в детстве и целует в висок. Она искренне любит меня, мне стыдно, что я сомневался в силе ее любви.
— Творческий кризис? Знай, я всегда готова тебе помочь, только скажи, — говорит мама, увидев открытую книгу за моей спиной. Она не спрашивает, как мне удалось достать новое перо и как собираюсь его использовать, она просто хочет мне помочь.
— Все хорошо, я не буду делать глупости. Благодаря тебе я смог помочь одной девушке.
— Очень красивой, наверное. Умывайся и спускайся. Я приготовила блинчики яблочным джемом.
— Мои любимые. — сами собой вырываются слова, в ее присутствии я все еще ребенок.
— Твои и Снежкины. Что значит гены. Твои Прекрасные родственники уже разбежались, так что завтракать будем вдвоем, как раньше.
Под стук каблуков Реджины я беру перо, на его кончике невероятным образом появляются чернила, и быстро пишу заветные строчки.
Прим задумчиво проводит пальчиком по чашке кофе. Мне удалось подойти к ней незаметно, и положить книгу перед девушкой. Вздрогнув от неожиданности Прим, оборачивается и награждает меня своей солнечной улыбкой.
— Тебе удалось! Ты написал его? Теперь моя сестра будет счастлива?
— Прочитай и тогда скажешь, получись у меня или нет.
— Китнисс Эвердин, долго переживает смерть единственной сестры. Она страдает, но не хочет искать виновных, — голос Прим дрожит, когда она читает вслух. — Проходит время, и в душе девушки наступает покой, Китнисс понимает, что устала от огня ненависти, пожирающего ее и все вокруг. Она все же находит для себя способ начать новую жизнь, свой весенний одуванчик — символ возрождения, обещание того, что, несмотря на все потери, жизнь продолжается. У Китнисс все будет хорошо.
— Понравилось? У меня получилось?
— Генри, — голос Прим дрожит, слезы бегут по ее щекам, она прячет лицо у меня на груди, чтобы хоть как-то унять рыдания. Мне все равно, что посетители смотрят на нас, обнимаю девушку, не зная как утешить.
— Если я что-то не так написал, ты только скажи, я все смогу исправить, — безжалостно вру я. Кровь мистера Голда дает о себе знать, в самый неподходящий момент.
— Нет, что ты, — тихо говорит Примроуз, — Это просто прекрасно. Тебе удалось правильно передать чувства Китнисс, и то что я для нее желала. Не важно, кто будет рядом с ней, главное, чтобы в душе Китнисс смогла обрести покой, смогла стать счастливой. И знаешь, я кажется, догадываюсь, кто станет этим одуванчиком.
— Я рад, что смог помочь тебе, — я все еще обнимаю Прим и не хочу никогда отпускать, — Не хочешь пойти прогуляться, я еще тебе показал не весь Сторибрук.
— Спасибо тебе Генри, — она приподнимается на цыпочки и целует меня в щеку, в знак благодарности, — Но к сожалению больше прогулок не будет. Я чувствую, что наконец могу уйти отсюда. Ты проводишь меня к месту перехода?
— Конечно, почту за честь проводить прекрасную даму. Но может, сначала зайдем за мороженым? Я угощаю.
Мороженное кончилось слишком быстро, а дорога оказалась слишком короткой. Я держу Примроуз за руку и с каждым шагом не хочу отпускать все сильнее. Это так не справедливо, что она погибла такой молодой, что мы смогли встретиться только в мире мертвых, из которого сложно уйти даже живым. Встретив Прим два дня назад, я хочу быть с ней всегда, потому что я люблю ее.
Все еще можно исправить. Я знаю один единственный верный способ нам навсегда быть вместе. Я могу разделить свое сердце с Прим, как это сделали бабушка и дедушка, и что планировала сделать мама с Крюком. И тогда Примроуз сможет вернуться со мной в Сторибрук, она снова будет жить. Я с радостью разделю свое сердце с той, кого так сильно люблю.
Я знаю, что ни Реджина, ни Эмма, не согласятся на это и я не в праве их осуждать. С этим я пойду к Румпельштильцхену. Он не сможет мне отказать, не из-за родственных чувств, а потому что я Автор, и только я смогу избавить его от контракта с Аидом. Долг Автора записывать истории, а не менять их по своему желанию, но я уже переписал историю Китнисс Эвердин, а для жизни ее сестры я готов пойти еще дальше.
— Путь в рай там? — спрашивает Прим, своим вопросом разрушая ход моих мыслей. Она указывает на теплый свет, манящий ее к себе. Завороженно девушка делает шаг по прозрачному мосту, но я успеваю схватить ее за руку.
— Прим, подожди.
— Но Генри, я должна. Мое место теперь там.
— Не уходи. Останься со мной. — она внимательно смотрит на меня, ожидая продолжения, но слова почему-то застревают у меня в горле. Я не буду трусом как мой дед, я не могу отпустить Примроуз и поэтому говорю. — Останься со мной. Я люблю тебя Примроуз Эвердин.
— Я тоже люблю тебя Генри Миллс. Люблю, так как не любила никого в жизни и больше никогда не полюблю, — она любит меня! Сердце готово выпрыгнуть из груди от этих слов. — Но я мертва и поэтому должна идти дальше.
— Я знаю, как вернуть тебя. Действительно знаю, я разделю свое сердце с тобой, и мы сможем вернуться ко мне домой. Для истинной любви хватает одного сердца на двоих.
— Прости, но так нельзя, — ощущаю тепло губ Прим на своих, соленых вкус напоминает о море, и я уже не знаю, чьи это слезы ее или мои. — Я так сильно люблю тебя, что не могу позволить тебе этого.
— Останься. Я не смогу без тебя.
— Сможешь, потому что ты герой, мой герой и я люблю тебя. — она вытаскивает свою ладонь из моей и делает шаг на встречу свету. Хрупкие плечики Примроуз дрожат от рыданий, но она продолжает путь. Послушно следую за ней, но у самого края пропасти она оборачивается и говорит, — Не надо, пожалуйста, не делай глупостей. Обещай, что проживешь долгую и счастливую жизнь, за себя и за меня тоже. Поклянись, что непременно станешь счастливым. Поклянись_, если любишь меня по-настоящему.
— Клянусь. Я буду жить ради тебя, — мое обещание возвращает улыбку губам Примроуз. Она продолжает свой путь. Сияние рая почти поглотило ее, но Прим оборачивается и говорит, прощаясь.
— Генри, я буду ждать тебя там, и мы когда-нибудь снова встретимся. Помни, я всегда буду любить тебя.
— Так же как и я. Прим, тебя никогда не забуду, — успеваю крикнуть я прежде, чем хрупкая фигурка Примроуз навсегда растворится в свете рая.
Рыдания душат меня. Я хочу сделать шаг в пропасть, но продолжаю стоять и смотреть в след девушке, которую люблю больше жизни. Ее просьба. Моя клятва — единственное, что удерживает меня на краю.
— Я горжусь тобой Генри. Она хорошая девочка и вы с ней еще обязательно встретитесь. Я в это верю, — мама обнимает меня, она отводит меня подальше от пропасти. Обнимаю ее в ответ и рыдаю в голос, позволяя как маленького гладить меня по голове.
— Ты действительно был готов пойти к Голду, чтобы разделить твое сердце? — Эмма тоже обнимает меня и целует в затылок, — Пацан, как же быстро ты вырос.
— Сказала женщина, вспомнившая, что у нее есть сын всего три года назад, — голос Реджины дрожит, но не от злости, а от пережитого страха потерять меня. — И с чего ты взяла, что Генри обратился бы за помощью к Румпельштильцхену, когда у него есть мы?
— А ты бы согласилась разделить сердце у тринадцатилетнего мальчишки, страдающего по потерянной любви?
— В свое время я забрала столько сердец, что не могу вспомнить всех их обладателей. Возможно среди них были и мальчишки. Но я бы никогда не сделала это со своим сыном. А ты, Спасительница, сейчас или когда была Темной?
— Ты еще спрашиваешь? Генри и мой сын, и я никому не позволю коснуться его сердца руками. Генри, посмотри на меня, — Эмма заставляет меня повернутся к ней, поднимает мою голову, вытирает слезы и заглядывает в глаза. — Если ты любишь Примроуз, то постараешься сдержать обещание, данное ей. Иначе мы придем за тобой, где бы ты не был. Потому что мы семья.
— И всегда найдем друг друга. Обещай и нам тоже, что не натворишь глупостей.
— Обещаю, — я не могу сопротивляться их напору, теперь я связан клятвой трем моим любимым женщинам. — Постойте, как вы нашли меня здесь?
— Прости, я следила за тобой от самого дома, — с удивлением замечаю краску смущения на щеках Королевы.
— А я после вчерашнего разговора с родителями поняла, что ты нашел способ освободить Прим отсюда. Пришлось подождать, — я почти злюсь на них, за излишнюю заботу и опеку надо мной, но я знаю, как сильно мамы любят меня. Эмма правильно понимает мое молчание и высказывает их общую с Реджиной мысль. — Запомни, малыш, мы не будем обещать, что больше не будем следить за тобой. Так ведь, Реджина?
— Конечно, ты наш сын, и сколько бы лет тебе не было, мы всегда будем заботиться о тебя. А теперь пойдемте, пока Белоснежка не начала искать дочь и внука.