Часть 2
21 мая 2016 г. в 01:14
Всю ночь я не могу уснуть. Просто лежу в кровати с закрытыми глазами, но сон не приходит. Мне никогда не стать героем, наверное, во мне больше от родственников папы, чем от Эммы. Я и моя семья сейчас находимся в аду, вчера на кладбище появились могилы с именами моих матерей и бабушки, мои родные объявили войну богу подземного мира, дома в Сторибруке меня ждет Вайолет, но я могу уснуть, думая только о Примроуз Эвердин.
Не справедливо, когда писатели убивают героев, которые больше многих достойны счастливого конца. Я сломал перо автора, чтобы случайно не совершить такого же поступка. Я не читал книги «Голодные Игры», но по фильмам Примроуз показалась мне доброй и заботливой девочкой, не понимаю, какое незавершенное дело может держать ее после смерти в столь жутком месте как это.
В полдень, как и обещал я подхожу к кафе. Эмма провожает меня, и я не смею с ней спорить, потому что понимаю, она только провожает, но не будет вмешиваться, в отличие от Реджины. По настоянию Эммы, мы заходим в цветочный магазин, и покупаем небольшой букетик фиалок, «В самый раз для первого свидания», говорит мудрая мама, и я не могу с ней не согласиться.
Прим уже ждет меня. Ее глаза покраснели, и меня начинает мучить совесть, что я помешал девушке хорошо отдохнуть. Фиалки вызывают улыбку на прекрасном лице Примроуз. Вечером надо непременно сказать Эмме спасибо. Мы берем какао с собой, и я начинаю обещанную экскурсию. С каждым шагом, с каждым словом, понимаю, что никогда прежде не встречал более умной и чуткой девушки, время рядом с ней бежит незаметно. Спустя несколько часов, дорога снова приводит нас на кладбище.
— Ты очень их любишь, своих мам? — спрашивает Прим, проводя рукой по могиле Эммы.
— Еще вчера я бы сказал больше всего на свете, — неожиданно говорю я. Она смущается, правильно понимая мои слова. Мне так неловко, что я пытаюсь перевести разговор на другую тему, не понимая, какую боль причинят Прим мои слова. — А ты скучаешь по своей семье?
— Скучаю, особенно по сестре. Я думала, что уже привыкла обходиться без нее, но потеряв ее навсегда, боль от потери стала еще сильнее. Но я бы не хотела увидеть ее здесь.
— Прим, послушай меня, это очень важно, — впервые я беру ее за руку. Примроуз внимательно смотрит на меня, ловя каждое слово. Я должен попытаться помочь ей покинуть это мрачное место. — Когда ты была жива, попробуй вспомнить, было ли какое-то дело, которое ты не успела сделать? Возможно, я смогу помочь тебе.
— Не знаю, я только хотела стать врачом. Еще заботиться о Лютике, это мой кот, да и просто ухаживать за животными, — говорит Прим, пожимая плечами. Рука в руке, молча, мы бредем вдоль могил. Я уже жалею, что начал этот разговор, ни к чему хорошему он не приведет. Медленно мы приближаемся к могиле самой Примроуз. На сером камне выбиты имя и фамилия девушки, чуть ниже слова прощания от родных: «Утёнок, я всегда буду помнить тебя». Губы Примроуз вздрагивают, она разжимает пальцы, отпуская мою руку, я понимаю, что девушка готова заплакать, но самообладание быстро возвращается к Прим, и она говорит. — Я поняла. Моя сестра Китнисс. Она — то дело, которое я не смогла завершить при жизни.
В кино Китнисс никогда мне не нравилась, но она пожертвовала собой ради Примроуз, и теперь только за это я готов проникнутся к ней симпатией. Если помощь Китнисс —единственный для Прим путь на небеса, я помогу ей.
— Я не читал истории твоей сестры, мы с мамой только ходили в кино. Так что я не знаю, чем могу помочь тебе. Прости.
— Возможно, про Китнисс что-то и писали, а вот фильмы? — Прим срывает одуванчик, выросший на ее могиле, ее голос дрожит, не понимаю, почему мои слова вызвали у нее такую реакцию. Девушка подносит цветок к губам и сдувает белые пушинки с семенами. Мы долго смотрим, как в небе исчезают белые парашюты, она начинает говорить так же внезапно, как и замолчала. — Серебряные парашюты, с подарками от спонсоров. В детстве я всегда мечтала, что однажды получу хотя бы один такой парашют. Мечтала, до тех пор, пока их не сбросили на детей Капитолия. Это последнее, что я помню. А фильмы. Ты наверное, имеешь в виду фильмы снятые в Капитолии, или те, что сняли в дистрикте Тринадцать ради пропаганды? И там и там ложь, в них нет настоящей Китнисс, той что я буду любить всегда.
— Я не хотел тебя расстроить, — мне больше нечего ей сказать. Как я мне объяснить Прим, что в моем мире она только персонаж из книги популярной писательницы, по которой в Голливуде сняли фильмы, я даже не знаю, как объяснить ей, что такое Голливуд. Но это не сложнее чем мне самому было узнать всю правду о моей семье, и мире, в котором началась история моих родных. — Так значит, ты считаешь, что тебя держит здесь не законченное дело твоей сестры?
— Да, я так думаю, но не дело, а нечто другое. Генри, давай уйдем отсюда, мне почему-то не по себе в этом месте.
— Конечно, пойдем, туда, куда ты только пожелаешь. И ты расскажешь, как мы можем помочь твоей сестре, — она снова берет меня за руку, мое сердце стучит сильнее, чем положено. Эта девушка обладает невероятной магией, с которой не может сравниться сила ни одной из моих мам. С трепетом понимаю, что Примроуз сама того не замечая, повелевает мной, я готов на все ради нее. Так Белоснежка действует на Прекрасного, а Белль на Мистера Голда. Послушно иду за ней. Дорога приводит нас к моему старому замку, возможно, это только призрак площадки, разрушенной моей мамой, но я рад снова увидеть любимое место моего детства. Помогаю Прим забраться по деревянным ступенькам, и не задумываясь на о чем, открываю ей свою, самую страшную тайну. Для чего же еще нужна сила, как не для того, чтобы помогать людям. — Знаешь, в моем мире я был Автором и мог изменить любую историю, может быть это именно то, что так нужно твоей Китнисс?
— Возможно, это действительно то, что надо. Потеряв папу, Китнисс видела смысл своей жизни во мне, — мы сидим возле одной из башен, легкий ветер развивает волосы Прим, с каждым мгновением она кажется мне все прекрасней. Отвожу взгляд и продолжаю слушать. — Она утешала меня, когда я плакала и всегда старалась скрывать свои слезы. Ради меня она даже пошла на Голодные Игры. Генри, я не знаю, как Китнисс справится там без меня, ей так одиноко, и она не умеет любить никого кроме меня, даже маму.
— Прим, — останавливаюсь, быстро подношу ручку Прим к губам и целую. Не знаю, как, но я непременно сдержу обещание. — Прим, я попробую воскресить тебя. Я смогу это сделать.
— Нет, что ты, не надо. Я не хочу этого, — она краснеет, потрясенная моими словами, но руки не убирает, — Я про воскресение, а не про поцелуй. Я только что поняла, чего именно хочу, и что не смогла сделать при жизни. Генри, пожалуйста, если ты действительно можешь написать любую историю, то пожалуйста напиши для Китнисс в конце счастливую историю любви.
— Хорошо, любое твое слово закон. Только скажи, и твоя сестра обретет счастье с тем, кого ты назовешь. Это будет ее настоящая любовь, и она будет счастлива.
— Глупый, ты меня совсем не понял, — она проводит рукой по моим волосам, помогая ветру приводить их в еще больший беспорядок. Затаив дыхание ловлю каждое ее движение, не понимая, сердится ли она или нет. — Я не хочу решать за Китнисс, я хочу, чтобы она, наконец, научилась любить, и сама выбрала свое счастье. Вот и все что я смогла придумать для помощи сестре.
— Спасательная операция.
— Что прости?
— Операция по спасению будущего твоей сестры, осталось только придумать для нее кодовое имя, и помни правильное имя — залог успеха. Давай, решать тебе.
— Тогда пусть это будет «Стрелолист», ведь это же касается Китнисс.
— Объявляю операцию «Стрелолист» открытой! Завтра утром я принесу тебе нужную страницу.
— Генри, я снова буду ждать тебя в кафе. Спасибо за прекрасный день. И за цветы. Фиалки всегда были моими любимыми.
Вновь провожаю Примроуз до больницы, ей выделили комнату, пока девушка не определиться постоянным жильем. Дверь за Примроуз закрылась уже давно, но я никак не могу заставить себя уйти от больницы, больше всего на свете я боюсь того, что уже завтра могу потерять ее навсегда, но я не могу поступить иначе. Желание принцессы закон для рыцаря.