Он вообще пожалел, что взялся чем-то помочь в этой ситуацией.
Чёртовы стрелки на циферблате настенных, старинных часов. Время на них шло неумолимо долго, тянулось как тягучая патока. Минута, другая, и Штефан уже пропадает в своём сне, но услыхав громкий бой тех настенных часов, румын не охотно и лениво открыл глаза, и стрелки показали ровно семь часов утра. Протяжно вздохнув, Штефан взглядом водил по письменному столу, будто что-то искал. Переведя взор на пока что спящего на кресле англичанина, румын даже терял порой надежду на то, что вообще сможет вылечить Артура от той твари, которая хозяйничает в его душе и разуме. Оставалось только надеяться, что всё придёт в норму хотя бы после нового года. Тут и ждать-то не долго осталось. И уже через мгновение, послышалось, как на окна падали мелкие капли осеннего дождя. Наверное, сейчас это самая прекрасная картинка за всё то время, пока Румыния проводит своё драгоценное время в стенах этого здания. А ведь он буквально живёт в этом помещении вместе с бесноватым Англией. С Англией, с которым порой страшно находиться в одной комнате вместе. Штефан лишь изредка мог забежать к себе домой, что бы наспех взять пару своих вещей или каких-нибудь парочку магических штук, с которыми румын с трудом может расстаться… Слушая, как капельки дождя печально окропляют стёкла окон, Штефан положил голову на стол, а точнее на раскрытую, недочитанную книгу. Вслушиваясь в шум припустившегося, моросившего дождя, Штефан убрал книгу и положил под голову руки. Хорошо устроившись, он облегчённо вздохнул и уснул крепким сном. Возможно, тот дождь, что уже лил как из ведра, был вестником перемен к лучшему? Ведь с дождём, как известно, приходит что-то хорошее…***
Румыния почти не ел, только раз в день мог спуститься на первый этаж в столовую, да и то, чтобы просто попить кофе, чтобы не уснуть перед очередной бессонной ночью, когда-то и дело прочёсывал глазами книгу о демоне. Штефану казалось, будто он и сам сходит с ума, оставаясь наедине с Англией в одном помещении. Румын редко теперь посещает свой дом, и уже давно не видел Молдавию…Как он там? И все же, он нуждался в человеке, которому мог бы выговориться. Не важно, кто бы это мог быть. Ведь общаться с Артуром сейчас не безопасно, да и не как. Он всё время читает какие-то мантры, закатывая глаза. Ну и какие разговоры могут получиться в результате? Да ни какие. И единственные собеседники, которые только могли быть в этих стенах-книги. Молчаливые слушатели. Готовые покорно слушать, как ты читаешь их внутренний мир. Однажды, Румыния решил не надолго покинуть Англию, и пойти домой, навести порядок, да и просто побыть со своим братом Молдавией, которого вот уже какой месяц не видит, и только лишь из редка смог ему позвонить. Штефан просто не мог покинуть это здание хотя бы на день, так как знал, что здесь Англия который нуждается в помощи больше, чем Румыния о своей тоске по дому. Безвылазно сидя в здании большой семёрки, румын прошерстил этот дом вдоль и поперёк, и теперь знал его как свой собственный. Почти как свой. Касаясь пальцами стен здания, Штефан уже привык к тому, что теперь будет вдыхать запах витающий здесь, в этих стенах. Но так же он был счастлив, когда всё замолкает и когда ночью в здании становится тихо, а в полу-мраке коридоров на дорожки проливается болезненно бледный свет луны через большие окна. — Жаль, что ночь не может длиться так же долго как и день. — Проговорил Штефан пониженным голосом, печально глядя в даль, стоя лицом к окну. Он ведь знал: отчитка Англии — днём, изучение книг и покой — вечером и ночью, Вот и всё его лето и половина осени. Больше ничего не было нужно. Вполоборота повернувшись, Румыния всё также с сожалением вздыхая смотрел на Англию, который и пытался поспать и делал ничтожные попытки выбраться из-под туго натянутых верёвок. Казалось, всё было испорчено до нельзя, ведь Румыния перепробовал все способы, чтобы только восстановить прежнего Артура. Ведь без него семёрка — не семёрка.***
Час за часом, день за днём, и октябрь в золотых и багряных листьях приближался к концу. Просто не вероятно, как время может так быстро пролететь. Наблюдая из окна и смотря на осенний пейзаж, что вырисовывался по ту сторону стекла, Штефан видел, какая была тогда слякоть и нескончаемые дожди. Складывалось ощущение, будто природа над чем-то рыдала… В конце-концов, это осень — такая унылая, грязная, дождливая. Типичная пора для поэтов. Такая блёклая, которой можно было насладиться только усевшись на кресле качалке у камина, укрывшись тёплым пледом, держа в руке чашку с горячим шоколадом и любоваться видом из окна, нежась в объятиях согревающего пледа. Так сделал и Штефан. Только вместо тёплого пледа, у него была лишь длинная тёмная куртка, больше напоминающая плащ, как раз таки он ею и укрылся. Поёрзая недолго на кресле-качалке, уютно устроившись, румын заснул крепким сном. Уже два месяца Румынии снится один и тот же сон: Болгария, будя громким смехом ночное эхо, появляется из-за двери зала саммита, за которой горит огонь. Идёт к Румынии, порочно улыбаясь и слегка покачивая бедрами. Штефан испытывал какое-то болезненное желание дотронуться до него, погрузить пальцы в его черные, густые волосы. Позади Болгарии пылает жаркое пламя, и, оказавшись ближе, он превращается в темный контрастный силуэт на ярком фоне. Больше всего на свете Штефану хочется почувствовать аромат его тела — от Болгарии всегда пахло поздней весной… Обнять, провести пальцами по его коже и больше никогда уже не отпускать. Показалось странным, ведь Румыния испытывает к Болгарии лишь дружеские и товарищеские отношения, и не более. Но неожиданно, Болгария останавливается и отворачивается. Отблески пламени играют на его щеке. Хочется кричать, но Румыния словно нем. Хочется дотянуться до него, но Штефана будто разбил паралич. Болгария разворачивается и уходит обратно, в огонь. Снова уходит. И так почти каждый сон.***
Несколько дней назад, Румыния любовался непривычно чистым небом для октября. Что же, так и прошёл прошедший дождливый октябрь. Над ярко красной зарёй уже проступал ноябрь — последний месяц осени. Штефан стоял у окна и положив руки на подоконник любовался плывущими по земле тенями редких облаков. — Когда же закончится эта осень? — так же безрадостно произнёс румын, печально положив голову на пальцы рук. Скоро закончится. Смотри, первые числа ноября уже прошли, глядишь, а там и новый год не за горами. Подарки, фейерверки, морозный запах исходящий из новогодней ёлки, а самое главное — новогодние шары, повешенные на ветки ёлки, которые будут блистать в свете шикарной люстры, что так величаво красовалась над головой. Но эти мысли только ещё больше расстроили Штефана. Время идёт — а прогресса нет. Сколько бы он не бился над Англией, всё в пустую. Открыв окно и разглядывая ноябрьское небо, прокручивая в голове фрагменты из всего времени, что провёл в этих глухих стенах, Румыния мечтал хотя бы на неделю вырваться с этого места, которое его душило… Впрочем, он бы и мог пока побыть у себя дома, но тогда на кого он оставит Артура? На Альфреда, который в этот же день сбежит сверкая пятками? Или же на Людвига, которому это и подавно не нужно? Нет. Если уже Штефан взялся за это дело, то пусть и дальше расхлёбывает эту кашу. Медленно шаркая подошвами ботинок о пол, Румыния расхаживал кругами по просторной комнате. А на закате моросящего, туманного ноября уже выпадал снег. Снежный декабрь поприветствовал мир лютым холодом и слепящим солнцем. На утро, разлипая сонные глаза, Штефан зевнул и потянулся на кресле-качалке, любовно прижимая к себе ту длинную куртку, что так не хотя скользила с кресла и краями касалась о пол, в тишине отзвякивая железным бегунком. На часах уже давно было за полдень и Штефану совершенно не хотелось выходить за порог здания, тем более в трескучий мороз. И тут мысль сама собой пришла в голову: «А что, если вообще не выходить из этого здания этой холодной зимой?» И опять же. Молдавия. Как он там? Собственно, он уже и сам способен побыть один, не первый раз всё-таки уже остаётся дома без присмотра старшего брата…***
Теперь Румыния сидел у себя, теперь как ему казалось в его комнате, а то есть в зале саммита, поглядывая на стопочку книг, приготовленную для следующего прочтения. Нужно было чем-то занять своё время и временно отключиться от мыслей о долбаном демоне, накрепко засевшем в теле несчастного англичанина, который только не давно утихомирился. Прислонившись о холодную стену спиной, Румыния не очень-то хотел изучать способ изгнания. И хотя треск разгоревшегося камина успокаивал, возвращая к прошлому и привычно бегущим дням, что ещё недавно казались счастливыми, теперь только нагонял какую-то будничную тоску, что ли… Тишина звучала ободряюще. Наступила непродолжительная тишина, в которой высокие часы у стены громыхали секундной стрелкой будто гонгом. Вечер наступил незаметно, несмотря на то, что последний час, проведённый в зале саммита, румын то и дело посматривал на часы, мечтая хотя бы не на долго вырваться с этого душного здания. И до нового года оставались какие-то одна — две недели. Румынию в те последние недели съедал вопрос: Сможет ли он встретить Новый год у себя дома. Конечно, он в этом сильно сомневался, и не зря. Ему и так придётся здесь встречать новый 2015-й, выхода-то особого нет. Да и Англию бросить не может. Неизвестно, что может случиться за то время, пока Штефан уходил домой. От того, за Англией нужно было присматривать. Собственно, Румыния из здания особо далеко не уходил за последнюю неделю. И единственные часто посещаемые им места это сортир и столовая. — Ещё немного, и снова встречу Новый год… — проговорил Румыния, не отрывая взгляда со старых корешков книг, что пылились на книжных полках. До нового года оставалось меньше недели.