***
Этим же днём. Новороссия пробежался по посылке взглядом в поисках хоть какой-то подсказки, но не увидел ни адреса, ни имени того, кто положил валентинку в почтовый ящик. На картонной открытке было ясно написано, кому она адресовалась. Странно, что Володе подарили такую весьма необычную открытку в форме не большого сердечка. Картонная вещь пахла так, будто её сделали только что. Впрочем, о таком поздравлении он даже не мечтал. Не долго думая, он открыл валентинку, в ней увидел красивый почерк. Чёрной пастой ручки был написан текст. Да, были маленькие ошибки и недочёты в искреннем тексте, что-то вроде пропуск запятых и точек. Скользя взглядом по тексту, маленький Новороссия еле сдерживал дрожь в руках, а в карих глазах неизменно присутствовали большие блики. Щёчки загорелись румянцем, ноги слегка подкашивались. Ещё мгновение, и маленькое сердечко мальчугана выскочит из груди. Тёплые слова на картонном сердечке грели его душу. Умиротворённо вздохнув, закрыв открытку и прижав к себе по крепче, Володя был счастлив, что о нём не забыли… Оставался лишь один вопрос: Кто этот незнакомый, который написал ему валентинку? Россия? — Он подарил котёнка, поэтому валентинка была бы явно лишней… И весьма странной. Беларусь? — Зачем ей это надо? ЛНР? — Нет, точно нет. Если бы Лена хотела что-то сказать, она бы сделала это открыто, без всяких валентинок. Тем более, сочинять красивые слова, а тем более говорить об этом кому-то — не в её репертуаре. Украина? — …Серьёзно? Одесса? — Ей не до этого. Сара полностью занята своим «седьмым километром». Николаевская область? — наверное. Алесь очень романтичная натура, но даже он бы об этом не догадался. Не догадался бы о валентинке. И вместо неё прислал бы Володе венок на голову из цветов или же самодельный кораблик в бутылке. Херсон? — …Витя полностью погружён мыслями о том, чтобы продать помидоры, да и тем более, такой праздник как день святого Валентина — он не считает особенным. И открытка в форме сердечка был бы очень странным подарком для Донецка со стороны Херсона. Запорожье? — Вот кто-кто, а Сергей к этому празднику относится холодно. Для него 14-е февраля такой же будний день как и все остальные, да ему и в голову бы не пришло, чтобы присылать подобные открытки… Да ещё и Новороссии! Запорожье чересчур строг, и относится к этому празднику как к «хрени». Днепропетровск? — н-да. Просто н-да. Павел скорее всего продаст все обувные заводы и фабрики, чем станет так горячо и любя сочинять слова для Володи. Поэтому — нет. Харьков? — об этом стоит подумать. Но если бы Дмитро и прислал Володе валентинку, то в ней бы было приглашение на рынок, в котором говорится о новом завозе товара. Он прямо горит желанием кому-нибудь спихнуть свои шмотки. И этот вариант снова отходит на второй план. Итого, кто же тот незнакомый, который осмелился прислать валентинку Володе? Это оставалось бы загадкой, если бы чиби не ткнул пальцем в небо. Сначала он задумался, а что, если это сделал кто-то из европейских стран? Затем, подумал, что это ещё абсурдней. Не прошло и пару минут, как Володя подпрыгнул на месте от своего следующего предположительного посланника сией картонной красоты в форме сердечка. Новороссо-котёнок потёрся о своего нового хозяина и тихо мяукнул. Почувствовав ласковое мурчание в районе колен, Володя погладил котёнка по мягкой шерстке, а потом задумался: — Правый сектор… — продиктовал себе в мыслях Новороссия, задумавшись смотря в одну точку, а то есть в узор на ковре. Чёрт возьми, как можно было до такого додуматься? А вообще, по канону многих историй и фильмов, два персонажа, которые изначально друг друга ненавидели, в конце концов становятся друзьями. Да, не всегда, а всё же. От той мысли, что вредный мальчишка-альбинос перешёл через свои принципы и сделал шаг на встречу, Брагинский-младший, уже было собирался бухнуться на пол, но собравшись и состроив серьёзную моську, отправился в свою комнату. За чиби-мальчишкой поспешил Новороссо-котёнок. Новороссия собирался написать ответ прямиком на Львов… Или на Киев… В общем, куда-то туда, в ту сторону. Уже усевшись за свой письменный стол, Володя достал чистый лист бумаги откуда-то с выдвижного ящика, и принялся красивым почерком водить по поверхности листка, дабы не сделать ошибок, как в той валентинке. Володя знал, что-то послание, которое придёт Правому сектору не подлежит какому-нибудь милому возгласу, типа: «Ух-ты! Это мне!», скорее всего, это письмо написанное от руки Новороссии будет сожжено или же порвано. Темноволосому мальчишке глубоко было все равно, что будет с этим листком бумаги. Сейчас для чиби было задачей отослать ответ тому, кто его и заслужил… Наверное… Маленький, пушистый комочек, что улёгся на кровать, мурлыкая вслушивался, как его хозяин что-то шуршал шариковой ручкой по листку бумаги. Наконец, закончив свой ответ, Новороссия спрыгнул со стула и полюбовавшись своей работой, положил письмо в белоснежный конвертик, на котором было пара марок.***
Жалуясь на свою жизнь, бубня чуть ли не проклятия себе под нос, Правый сектор уже вернулся к себе восвояси. Его бесило и раздражало всё. Всё, что только может попасться на глаза. Даже элементарный свет в коридоре выводил из себя. Альбинос уже задумал выбить ногой дверь собственной комнаты, но резко себя остановив, сказав себе стоп, приложил ладонь к деревянной поверхности границы, что разделяет его от своей спальни. Мальчишка сдвинул брови, скривил губы и резко толкнул дверь вперёд. Он пытался сдерживать свою ярость, и, чтобы не разнести всё что видит в своей комнате в стиле «хай- так», без помощи рук «снял» сапоги со своих ног, и отбросил их куда-то в дальний угол. Обувь разлетелась в разные стороны. Правый сапог пролетел через всю комнату, и врезавшись носком о тумбочку, шмякнулся на пол. Левый же, не пролетел и половину комнаты. Прорычав, альбинос пролепетал что-то то ли на украинском, то ли на польском языке, снял с себя белый макинтош и отшвырнул куда-то в сторону. В ту самую сторону, где была вешалка. Но так как макинтош был брошен, а не аккуратно повешен на крючок, то вещь упала на пол и небрежно там валялась долгое время. Неохотливо прошагивая, мальчишка плюхнулся на свою кровать. — Ненавижу тебя. Ненавижу тебя, чёртов «колорад»! Будь ты не ладен, скотынячка черноброва, мгхазь… — от своего отчаянья, альбинос в бессильном остервенении бил кулаком о подушку, зарываясь лицом в неё. И сквозь подушку, глухо и не разборчиво слышалось, как мелкий бандит проклинает весь белый свет. Собственно, в чём провинился мир? В том, что Правый сектор не застал Новороссию на своём месте? И не оскорбил Володьку в очередной раз? Где логика? — Никто меня не любит, — сквозь перьевую подушку проскулил Правый сектор, — никто не приласкает, пойду я у садочек, наемся червячков… И эти, наверное, за стеной никак не успокоятся. Как я вас всех ненавижу… Дураки… Зарыдай мне тут ещё. Не боясь испортить свой фирменный причесон, Правый сектор утыкался в подушку и дальше что-то бухтел. Проклиная всё на свете, он и не заметил, как его медленно тянет вниз. Бухнувшись, как мешок с картошкой на пол, альбинос взвизгнул, потому что ударился головой о тумбочку. Теперь вместо земного шара виновата деревянная тумбочка. Как у него всё быстро меняется… — Дурацкая тумбочка! Ты тут ещё стоишь! — Сев на пол, Правый сектор в ответ ударил тумбочку. Конечно, миниатюрная мебель взаимностью не ответила, но после очередного удара рукой о неё, альбинос жалобно заскулил, и отпрянул о мебели. — Скотина, а не тумбочка! Сев у кровати, и обхватив руками колени, Правый сектор не переставал всё также жалеть о не сделанном. — «Колорад» проклятый. Зачем ты мне настроение испортил?.. Никто меня не любит. Но делать такие выводы оказалось рано. После того, как мальчишка вдоволь нажаловался на всё и вся, под дверями что-то прошелестело. Резко повернув голову в сторону двери, из-под низа которой бил яркий свет коридора, Правого сектора буквально обдало жаром. В голове не вольно звучал вопрос: Что это было? Не спеша встав с места, отряхнув чёрные брюки от пыли, альбинос решил поближе подойти к выходу из комнаты. На его удивление, то, что было просунуто под дверью — был конверт, самый обыкновенный конверт с углевым отпечатком пальцев на краю. Не так-то было трудно и догадаться, от кого пришёл этот конвертик с налепленными марками вверху. Однако белобрысому бандиту понадобилось дочитать послание до конца, чтобы окончательно осознать, кто написал это сообщение. Не торопясь подняв конверт с пола, мальчишка снова уселся на край кровати… Ему никогда ранее не писали писем. Что происходит? Это не было на него похоже. Раньше, такие вещи Василь не жаловал, а только отрешённо кривил губы. К большому удивлению, он не посмотрел на адрес, что был написан на лицевой стороне конверта… Более странно было то, что правосек аккуратно оторвал краюшек конверта, а не растрепал в клочья. И взяв в руки короткое письмо, начал водить по написанному взглядом. Кстати, письмо тоже было частично испачкано в угле. «Здравствуй, дорогой Правый сектор. — Это первое, что было выцарапано на клетчатом листе бумаги. — Это прозвучит странно, но я благодарен тебе за… Эм, валентинку. Это приятно, конечно, и я это ценю. Скажу честно и прямо, что я от тебя такого не ожидал, но ты не отчаивайся, я буду хранить твой подарок, потому что я умею ценить чужое внимание. Я верю в то, что мы можем стать друзьями, это просто. Просто нужно пойти на встречу друг другу. Ты сделал первый шаг на встречу мне, и этому я бескрайне рад, у меня даже сложились мысли, будто ты… Хороший. Да, я сам был удивлён своим предположениям, но ведь ты же не такой, каким себя преподносишь остальным. Я точно знаю, что в глубине души, ты такой же как и я… Был наверное им когда-то. Но в какой-то момент, тебя что-то изменило. Наверное, были причины, по которым ты теперь такой… Не мне судить. А ещё я вспомнил про тот шарф, помнишь, такой полосатый? Ты его сжёг тогда? Так вот, я на тебя не в обиде. Я быстро забываю те обиды, что вымещали на мне. Я прощаю тебя так же, как и прощают меня. Но, я немного отошёл от темы. Я просто хотел поздравить тебя с днём Святого Валентина. Кстати, у тебя же весной день рождения. С наступающим тебя! С Уважением, — Донецк.» (Внизу письма, где ещё оставалось немного места, была зарисовка розы с шипами.) Читая последние строки из письма, альбинос дрожащими руками удерживал тетрадный листок. Ну и где твоя злоба, которую ты готов выплеснуть на всё что угодно, в том числе и на этот несчастный лист бумаги? Давай же, прояви. — Он… Он знал… Он знал, когда у меня день рождения… — тихо и ошеломлённо произнёс Правый сектор, опуская руки на кровать, при этом не сводил глаз, будто заворожённый смотрел в одну точку. У него было такое выражение лица, будто бы ему признались в любви, и не абы как на «отъёбись», а так пылко, так как только влюблённый может писать своей второй половинке. Отрешённо переведя взгляд вниз, Правый сектор искоса поглядел на письмо, и залился алым румянцем… Что, чёрт возьми, происходит с ним? Взгляд рубино-алых радужек глаз альбиноса переместился снова куда-то в пол. А ведь мальчишка и подумать не мог, что его не только поздравят с текущим праздником, но и с днём рождения… Его заранее поздравил тот, кого терпеть не может. Вот те раз… Поняв всю суть, и от стыда, загорелись не только его щёки, но и кончики ушей. Можно было ожидать того, что он позже сожжёт это письмо, или даже выбросит куда-то в урну, но нет. Он тихонько спрятал клетчатый лист под подушку. Будучи хорошим парнем в глубине души, мальчишка оставил поздравление в целости и сохранности. Сидя на краю своей кровати, Правый сектор несколько минут обдумывал и прокручивал в голове те моменты, когда ни с того ни с сего обижал Новороссию, причём хитро, гадко, и беспричинно, будто так и должно быть… Уставившись взглядом в пол, будто о чём то скорбя, альбинос зарылся пальцами в свои волосы цвета снега, и в негодовании тяжело вздохнул. И что было у него в голове в этот момент — было известно лишь ему одному. А хотя… Светловолосому мерзавцу хотелось петь, радоваться, и даже закружиться в центре комнаты с этим чёртовым тетрадным листком бумаги, прижав его к солнечному сплетению по крепче. Радостно взвизгнуть, будто шестиклассница, которой впервые признались в любви. Но… Это же банальное, самое обыкновенное поздравление. — «Колорад», что ты делаешь?.. — донеслось с губ альбиноса, который и сейчас хотел бы сорваться с места и расцеловать это письмо, что было частично испачкано в угольной саже. Но позволить таких радостей себе не мог. Как бы и руки тянулись к тому, чтобы поднять ту подушку и вынуть из-под неё письмо, и одновременно захотелось себя убить. Убить за то, что питает к «колораду» что-то особенное, неосязаемое для других. Похоже, это… Только не это. Нет. Пожалуйста. Это плохо закончится. Мысли об этом чуть ли не повергли альбиноса в шок. От чего он быстро покачал головой, словно прогоняя мысли, и пытаясь больше к ним не возвращаться. Только начиная забывать о той самой мысли, Правый сектор чуть ли не упал с края своей кровати, но во время удержавшись за край рукой, не дал себе «приземлиться». Не долго думая, снова достаёт тот несчастный листок бумаги сложенный вдвое. Гордость и терпение. Вот что сдерживало его от таких козней, что-то вроде плача от счастья. Кто бы мог подумать, что он окажется таким впечатлительным. — Спасибо… — с лёгкой улыбкой произнёс мальчишка, держа в руках раскрытый лист с письмом.***
Целый вечер Новороссия не снимал улыбки с лица. Складывалось такое ощущение, будто ему сообщили о чём-то хорошем. Будто бы какая-то радостная, неожиданная новость подсела в голову черноволосому чибику. Сидя в кухне за столом, и упёршись локтями о столешницу, Володя упёр бледную ладошку о щеку, и ковыряя вилкой в сегодняшнем ужине, мальчишка всё вспоминал о той валентинке. Вспоминал и диктовал себе в голове те самые слова и фразы, что были написаны на картонном сердечке. Конечно, такого мечтательного Новороссию ЛНР видела не часто, но в этот раз она не удержалась, чтобы не спросить, о чём думает её любимый брат. — О чём задумался? — спросила Лена, сидя за столом на против Володи. — Да так… Задумался о том, что этот праздник очень даже неплохой. — С лица маленького брюнета не сходила лёгкая улыбка. — Ну да, весьма. Девчонка настороженно посмотрела на брата, и начала мять хлебный мякиш, что был в её руках. Наверное, нервишки пошаливают. — Знаешь, — Новороссия обратился к ЛНР, подняв на неё глаза, — сегодня заметил валентинку. Большую такую. — Да что ты? — заметно занервничав, но пытаясь не подать вида, зеленоглазая не сводила взгляда с него. — Ага. Это так неожиданно. — Продолжая тыкать вилкой в ужин, поправил шарф на шее. — И как? Тебе понравилась валентинка? — Ещё бы. Знаешь, было бы гораздо лучше, если бы я знал от кого она пришла. Хотя, я и так догадываюсь, от кого она. — Окинул взглядом напротив сидящую ЛНР. — Тому, кто её отправил, я отослал письмо с благодарностью. — Д-да?.. Н-ну, и каковы твои подозрения на счёт того, кто вздумал тебе прислать валентинку? — судорожно сглотнув, Лена поправила свой болотно-зелёный платок на шее. — Есть у меня один вариант. Но мне кажется, что это никак не твоих рук дело. И если бы ты что-то хотела сказать, то сделала это прямо, сказав мне в лицо. Ведь так? — Действительно… Переведя непонимающий взгляд в сторону, ЛНР была готова провалиться сквозь землю от такого стыда. Прикрыв ладошкой половину лица, девочка пыталась не ловить случайный взгляд напротив сидящего брата. Жуя ужин, она чуть не поперхнулась едой, когда вспомнила о той валентинке. Открытка в форме сердечка была как раз таки от Лены. Но об этом стоит пока что умолчать. Ключевое слово «пока».