Hetalia: Russian world

      Проснувшись на утро, Россия еле как открывал глаза.       Оглянувшись, русский не увидел рядом с собой лежащего гостя, который так сладко вчера уснул, лежа лицом в подушку. Вообще даже его вещей рядом не увидел. Сначала Иван подумал, что Франциск ушёл из дома, но это не так.       Привстав с дивана, хозяин дома почувствовал, как его голова буквально раскалывалась, ещё бы. От двух бутылок вина, что были выпиты ещё вчера вечером…       Остановив гуляющий взгляд на стол, Россия увидел пустую бутылку от вина, и фольгу от вчерашней швейцарской шоколадки. Так же без изменно притягивала внимание к себе скатерть, на которой вчера пролилось вино.       Почесав затылок, русский зевнул и неохотно шагнул по ковру.       Россия резко оживился, когда поймал себя на мысли, что в кухне кто-то есть. А иначе как объяснить тот факт, что на кухне кто-то гремит посудой, кастрюлями и другой кухонной утварью?       С другой стороны, это кто-то мог быть из близких. Почему бы и нет?       Но как Иван ошибся, когда бесшумно ступил на порог утренней кухни, и ахнул, заметив француза, который что-то готовил на кухне, при этом, напевал весьма запоминающуюся мелодию на своём языке.       В глаза русскому сразу ударил яркий свет, что шёл с большого окна помещения.       Судя по всему, Франциск проснулся давно, и поэтому, что-то хлопотая на кухне, сильно увлёкся готовкой завтрака, и совершенно не заметил русского, что прошёл порог. — Оу! Russie! — Франция сразу заметно повеселел, только повернувшись к кухонному дверному проёму, и увидел знакомую сонную фигуру. — Доброе утро! — И спешно начал поправлять слегка потрёпанные волосы. Затем их завязал той самой голубой лентой.       Присев за стол, Иван дотронулся пальцами до пульсирующих висков и слегка нахмурился, так как голова не хило раскалывалась. — Доброе, Франция…       Франциск понимающе мотнул головой, но улыбки с лица не убирал. Он всё ещё что-то делал, стоя за кухонной плитой. Затем, надев на руки забавные варежки, достал с духовки противень с чем-то вкусно пахнущем.       Аромат только что испечённой выпечки, резко ударил в нос России, и пробудил в русском аппетит.       Бонфуа любуется своими творениями, и поправляя выпечку чуть ли на миллиметр на блюдечке, подаёт только что приготовленное перед Брагинским. К горячему завтраку прилагался такой же горячий кофе в маленькой, скромной чашке. — Держи, мой сонный, русский друг. — Протянул француз.       В приятном удивлении, Россия забывает о своём сне и переводит взгляд то с завтрака, то на гостя. — А… Это что?       Иван понимает, что голоден, но в этот момент его желудок словно свело судорогой.       Ещё секунду, и Бонфуа отвечает: — Это французский завтрак. — Его голос до жути нежный, звучит очень приятно, особенно этим утром. Франция присел на стул напротив России. — Два круассана и чёрный кофе. В нём нет сахара, но если любишь его вкушать подслащённым, то сахарница всегда рядом.       Голос француза прозвучал так заботливо и мелодично, что Иван не успел опомниться, с каких это пор, Франциск распоряжается на кухне, которую едва знает.       Откуда знает, где всегда стоит маленькая, белая сахарница, вообще, откуда знает, что и как расположено в этой кухне. — Отчего же ты не ешь, мой дорогой русский? — взгляд сине-голубых глаз завораживал и придавал чуть заметную дерзость, когда брови над светлыми ресницами приподнялись в удивлении. А глаза снисходительно поблескивали при виде взъерошенного Ивана.       Внезапно, сознание России пришло в норму, и стараясь перевести тему, ломаным голосом спрашивает: — Я хотел спросить, сколько сейчас времени? — Скоро настанет полдень. Ах, любитель же ты поспать, мой русский друг. — Франция подпирает кулак о щеку и умопомрачённый, любуясь сонным и милым Россией, не может отвести от него взгляд.       Замечая на себе пристальный взгляд, Иван вздёрнулся, думая, что что-то не то. — Почему ты так смотришь? Со мной что-то не так? — Нет-нет, всё так. Но я был бы ещё более рад, если бы ты испробовал один испечённый мной круассан. Я делал их с любовью.       Бонфуа прикрывает веки, словно испытывает облегчение.       Под мягким взглядом, Брагинский всё же удосужился попробовать завтрак, который был сделан лично Франциском.       Прожевав, Иван спрашивает: — А это что за начинка в круассане? — Ах, это сгущёнка. Так как я у тебя больше ничего не нашёл, именно сгущёнка и заменила повидло. А разве тебе не понравилось? — Как раз понравилось, очень.       Решаясь сделать один глоток того самого кофе, Иван принимается за второй круассан. И так же с успехом его уплетает.       Франция был в какой-то мере даже счастлив такому пустяку, что Россия ест что-то из французской кухни.       Тяжело и удовлетворённо вздохнув, Бонфуа не спеша встаёт с места, и молча снимает тёмно-серый пиджак со спинки стула, и перебрасывает себе через руку.       Россия резко отвлёкся от завтрака, и перевёл взгляд на француза, который поправлял манжеты на рубашке. — Франция? Ты куда-то собрался? — Да, мне нужно бежать. — Наконец, на его лице появляется обычная загадочная улыбка.       Понимающе кивнув головой, русский чуть испил кофе, который за такое короткое время стал тёплым и приторно сладким от большого количества сахара. — Это конечно покажется нагло, но хотел бы спросить… — Всё что угодно, Россия.       Взгляд голубых глаз вновь начал прожигать собеседника насквозь. — А куда уходишь, если не секрет?       Легко рассмеявшись, француз отвечает, так же просто и легко, будто дружит с русским вот уже много столетий. — Перед тем, как ты проснулся, мне позвонили из Евросоюза. Одним словом, меня призвали явиться, какое-то собрание должно состояться.       Россия нервно прикусил губу, будто бы пытался что-то вспомнить, но не сдержавшись, спрашивает. Очередной вопрос… — Опять будете обсуждать, как меня добить, да? Опять настрочите целую стопку санкций.       На это, Франциск лишь удивлённо приподнял брови и решился посмотреть в глаза Ивану, подбадривающе хлопая Брагинского по плечу. — Дорогой мой, запомни, я не пойду против тебя. И если что, я на этих идиотов даже буду брезговать смотреть.       Внезапно, Франциск принимает решительный и деловой вид, накидывая на плечи тот самый пиджак. — И вот ещё, Россия, — снова обращается к русскому, бросая на него тёплый и нежный взгляд, — пользуясь случаем, когда мы всё же стали на шаг ближе к друг другу, я хотел бы спросить. А можно я буду называть тебя «Роше».       На секунду, Иван перестал распивать кофе, и немного был в растерянности от такой просьбы гостя, впрочем, ничего такого в этой просьбе не было. — А что это значит? — тихий вопрос раздался с приоткрытых губ России. — Это сокращённо «Россия», в ласкательной форме, естественно.       Его ответная улыбка ослепительна.       И на это, Иван улыбается ответно, давая знать, что он согласен с таким именем.       Чем чёрт не шутит? Это же Франция, а не Германия, который только бы наоборот стал пятиться назад, да подальше от России. А Франция вполне хорош в плане дружбы, с ним можно договориться, так почему бы не дать ему шанс называть Россию «Роше»… Ведь весьма хорошо звучит. — Я не против. — Выдал Иван. — Très bien. Ты пробудил во мне миллионы светлых чувств, Роше! — Признался француз и ступил на порог выхода из кухни. — Ну, я пошёл. — И последний раз глянул на Россию. — Постой! — Вырвалось само собой, не смотря на то, что Иван пытался сдерживать свои эмоции как только мог. — Да-да? — А когда ты в следующий раз пожалуешь ко мне в гости? — Об этом я ещё не задумывался. Мне кажется, через недельки две-три, я снова распахнув дверь к тебе в дом, и увижу тебя. С меня как всегда, — бутылка вина. — Подмигнул Бонфуа. — Договорились.       Пройдя к входным дверям, Франция тихо попрощался с хозяином дома. Дёрнул за ручку двери, и ушёл, будто бы гостя и не было в этом доме.

***

      Этим же днём в конференц-зале.       Где-то у стола Франция стоит у стены, перелистывая очередные документы и важные бумаги. Француз был настолько увлечён процессом изучения этих бумаг, что даже и не заметил, как к нему подошёл Англия. — Эй, Франция. — Окликнул Артур Франциска. — А? — взгляд голубых глаз вдруг перестал бегло скользить по строкам. — В последнее время, ты сам не свой. — Британец скрестил руки на груди, неотрывно глядя на француза. — Не раздеваешься до гола, не домогаешься меня, не бегаешь за мной… Что с тобой? — А что? — Как это что? Я не узнаю тебя, Франция. Что-то в тебе явно изменилось, ну может это и к лучшему… — Англия ухмыляется, потом хмурит брови. — Я не совсем понимаю, о чём ты. — Бонфуа совершенно спокойно посмотрел в лицо Артуру. Только взгляд уже чуть поменялся, более мягче стал, что ли… — Нет, я не верю, тебя подменили. Точно! Эй, Франция, я знаю твои проделки! Выходи! — Продолжал он театральным тоном, будто вокруг было тысячи зрителей, следящих за этим. — Артур, хватит тут устраивать спектакли. С минуты на минуту прибудет делегация других стран, а ты строишь из себя чёрти кого! — А ну, возьми в руку! — Англия всучил Франции алую розу.       Франциск ещё некоторое время стоял и крутил в руке врученный цветок. — …Ну! — Ни с того, ни с сего гаркнул Кёркленд ожидая хоть какой-нибудь реакции. — Что, «ну»? — удивлённо спросил Бонфуа, пытаясь вникнуть. — Реагируй уже как-нибудь! — Потребовал Артур.       Ещё немного, и у Англии изо рта опять будет сочиться пена. — …Очень красивый цветок. Помнится, у меня такие растут в моём саду, и аромат хороший. — И всё?! — Ну, а что ещё сказать? — Что-нибудь что может меня вывести из себя! Например, твои дурацкие романтические фразочки! Давай, выведи меня из себя! — Спокойствие Франции привело в ярость Англию. — Мне кажется, мне не стоит тратить твои нервы по-пусту. — Да что с тобой?! — Ничего. Кстати, я тут намедни был у России в гостях… — Ах, так вот оно что! — На лице Англии появилась злорадная улыбка. — Позволь полюбопытствовать, что же это вы вместе делали? — Ну мы выпивали за любовь, за креатив, за моральные ценности, за мир во всём мире, за дружбу. — Перечисляет Франция, загибая пальцы. — И ещё, мы так славно провели время, что я остался у него с ночёвкой. — Вот так новость! Ещё скажи, что вы вместе на одной кровати спали! — Ну да, так оно всё и было. — Спокойным тоном произнёс Бонфуа и тихонько положил документы на край стола. — Ахахаха! — Засмеялся во весь голос Англия. — И что я такого смешного сказал?.. — Ты и. Ахаха… Россия! Ахаха!.. — Англичанин еле сдерживается, чтобы не упасть от смеха на пол и не бить кулаками по земле.       Вызовите ему скорую, плиз. — Артур, тебе определённо нужно лечиться… Мне кажется, мы тогда с тебя не всех демонов выгнали. Вот бы сейчас сюда Румынию… — Ахаха! Спали вместе! Кому расскажешь — не поверят! — Артур как раз увидел рядом проходящего Италию. — Эй, Италия, хочешь тебе кое-что расскажу? А я уверен, что ты хочешь. Тебе это должно понравиться! — Англия, прекрати! — Не сдержавшись, Франция резко схватил Артура за руку. — А то что?! Забастовку устроишь? — огрызается Кёркленд. — Я не собираюсь ничего устраивать… И прекрати этот спектакль, немедленно! — О, извини. Позволь спросить, Франция. Ты же ночевал у России, тем более с ним в одной кровати, скажи, кто кого дырявил: Он тебя, или ты его? — с сардоническим тоном спрашивал Англия. — А, нет, скорей он тебя. Ты ведь похож на девчонку! Ахаха! — Заткнись! — Не сдержав своего пыла, Франциск со всего размаха, влепил пощёчину Артуру, так, что у британца остался приличный отпечаток на щеке ярко красного цвета.       Франция со всей дури влепил Англии оплеуху, так, что англичанин отдёрнулся, и чуть ли не грохнулся на пол.       Ощутив, как сильно горит щека, Англия медленно перевёл взгляд на француза, который в растерянности стоял в стороне и сам прибывал в шоке от того, что сейчас сделал. А ведь он тогда и предположить не мог, что возможно сделал роковую ошибку.       Сжимая и разжимая кулаки, Франция уже хотел извиниться, но голос будто пропал, а дыхание стало прерывистым.       Бонфуа только хотел открыть рот чтобы сказать это «прости», как его мысли сбились в единую кучу, а глаза Кёркленда вспыхнули от ярости.       Потирая ладонью покрасневшую щеку, Артур блеснув глазами, прорычал в адрес Франциска: — Будь ты проклят.       С этими словами, что-то внутри Франции приостановилось и рухнуло, затем разбилось на сотни осколков. — П-прости меня… — погорячившись, он хотел коснуться до Англии, на что тот отдёрнулся и ушёл в сторону, разразившись ещё парой проклятий, фыркая себе что-то под нос.       Настал тот самый момент, когда Франциск пожалел о том, что не так давно рассказал Артуру, каким он должен быть.