Баскетбол vs волейбол

Я не рискнула звонить маме, а потому просто отправила сообщение: «Мамуль, привет. Сразу говорю: со мной ничего плохого не случилось, я полностью в порядке, цела и даже невредима. Прости, что не предупредила. Не подумала, каюсь. Я у своего приятеля. Имя не скажу, иначе вы приедете. Обещаю, что вернусь вечером домой. Саша». Зачем подписываться — не знаю, но всегда так делаю. Привычка, чтоб ее. Гельке, я, конечно, верю — она мачехе своей всё расскажет, но лучше перестраховаться. Мама не заставила себя долго ждать, позвонила сразу же. Пришлось заверить ее, что со мной всё в порядке, я никуда не делась. На вопрос «У кого ты?» дан был короткий ответ «У друга». Вот и всё. Мама еще порывалась что-то сказать, но я быстро сбросила ее номер и вынула из телефона батарейку. Идеально: никто до меня не докапывается, только на душе противный осадок. Чувствую себя настолько виноватой, будто из-за меня случился Всемирный Потоп и приняли крепостное право. — Хочешь блинчики? — спросил Влад, чтобы хоть как-то развеять напряжение. Оказалось, что Влад умеет готовить! Причем настолько вкусно, что действительно хочется откусить себе пальчики. Так искусно стряпать еду на моей памяти умели только рестораны и моя бабуля. — Мёда нет, так что будет шоколадная стружка. О-о-о, шоколад — моя любовь. И мой лишний вес. — Полина обожает сладкое, — улыбнулась я. — Я ей каждую неделю готовлю кексы. Она сама у плиты никогда не стояла, бутерброды и то делает с трудом, но вкусно поесть — просто обожает. — Кстати, — отвлекся от готовки Влад, — одному моему баскетболисту запала в душу Соня. Он просил мягко поинтересоваться: есть ли у нее парень? Артём тайно влюблен в Польку, хотя встречается с Соней. Соня это узнала и, возможно, уже отпустила. И Артёма, и обиду от сердца. — Сложный вопрос, — честно ответила я. — Там такая Санта-Барбара веселая. А кто этот смельчак, покусившийся на сердце моей подруги? — шутливо спросила я, хотя волновалась за Соньку. Действительно, кто такой отчаянный? — Егор Абрамов. Он мой одноклассник. Задумалась. Имя и фамилия знакомые, но хоть убей, не помню такого. — Данченко может еще послать далеко и надолго, — предупредила я. — Она человек не особо влюбчивый, но романтик. «Не особо влюбчивый, но романтик» — это как раз про нее. Соня может плакать над самой отсталой мелодрамой, но она никогда не будет плакать из-за парня. Серьезно! Данченко за всю мою жизнь ни разу не призналась, какой мужчина или какая знаменитость ей нравится. — Не боись, — хмыкнул Влад. — Егор может быть очень целеустремленным. Как раз этого я и боюсь. Соня — девушка неспокойная, если на нее очень сильно наседать, может начаться паника. Особенно, если это делает индивид противоположного пола.  — Итак, — я слащаво улыбнулась, — сколько будет длиться наше перемирие? Морозов сверкнул глазами. Как он так делает?! Это… это похоже на Деймона Сальваторе из «Дневников вампира»! Он умел очень картинно закатывать глаза и сверкать ими. И еще Клаус Майклосон — такой же красавчик, как и Деймон. — Зависит от тебя. Меня, если честно, достало наше препирание в школе.  Мягко сказано. Меня как достало слушать твои гнилые шуточки, а потом втихаря плакать в туалете, чтобы никто не видел. — Пф… «Миронова, что, мячик в колечко закинуть не можешь?» — А хотя — ладно! — внезапно сказала я. — Мир так мир!  — И никакой вражды между нашими клубами? — полюбопытствовал Влад. Хитрый. Так просто не сдадимся! Зал наш. — Ну… — Ну что? — Никакой! Мы просто тебя пошлем, когда ты придешь заниматься в наши часы. Без драк, без ссор, без матов, но с пинками под зад. *** Нос раздражал запах медикаментов. От приторного запаха больничных палат хотелось не то плакать, не то чихать до слёз. По коридорам бродили люди: еле передвигающиеся, больные, некоторым осталось совсем немного.  Оказалось, феерическое падение Полины в реку ее даже чем-то спасло. Онкология. Лейкемия. Рак крови. Успели вовремя обнаружить. Мама Поли уже успела договориться с врачами из онкологии, и через несколько дней Полинка переедет на другой этаж. Меня пугало другое: как-то раз мы всей нашей задорной компанией смотрели «Хорошие дети не плачут». И там тоже в результате, кажется, драки у главной героини обнаружили рак. Но она не выжила — даже в фильме — а что будет тут, в реальности? Выживают не все. Переносят лекарства не все. К тому же, у Антоновой на какие-то медикаменты страшная аллергия. Ужасно хочется плакать. Неожиданным утешителем для меня стал Влад. Мама порывалась сказать что-то ласковое, успокоить, но сжала зубы и молчала, видя отрицание на моем лице. А я рыдала на плече Морозова. И жалела себя. Боже, какая я эгоистка! Слабая эгоистка! Но как я смогу жить нормально без Поли? Без ее едких замечаний, подколов и историй? Как в себя придет Артём? А что станет с Ларисой Дмитриевной и ее больным сердцем? — Люди сейчас и от рака головного мозга выздоравливают, — успокаивал меня Влад. —  Моей сестре, когда она была маленькой, руку к телу пришивали. Хочешь, расскажу? *** Полину с детства учили быть женственной. «Ты же девочка!» — говорили все, когда она подстриглась в одиннадцать лет. «Ты же девочка!» — недовольно бурчала ее бабушка, когда Полька предпочла всем юбочкам-платьишкам обыкновенные шортики и джинсы. Ей тринадцать. «Ты же будущая мать!» — ревели все ее родственники, когда она изъявила желание пойти на каратэ в четырнадцать. Я такого не понимала. Не видела смысла. Для меня редко кто ставил гендерные различия в поведении. Может, мама несколько раз, но она никогда не заставляла меня носить неудобные платья зимой или на прогулки брать юбки. Родители у Полины «аристократы». Были, по крайней мере, пока Лариса Дмитриевна не ушла от своего мужа с дочерью. Она не спрашивала с него даже алименты: до того ей не хотелось видеть рядом этого мужчину. — Мой отец — редкостный мудак, — призналась мне как-то Полина. — Ну, знаешь, коррупция и все дела. Он воровал много. Мама закрывала на это глаза. Апогеем стало то, что он… Он привез к себе женщину. Не любовницу, а дочь своего конкурента. И он дал приказ отвести ее в подвал. Мне лет девять было, наверное, но я всё тогда уже всё понимала.  — Проводить тебя до дома? — спросил Влад, когда заметил мой отрешенный взгляд. — Мне не трудно, если что. Этого мне еще не хватало. Чтобы кто-то, а именно он видел мои слезы. Отрицательно мотнув головой, медленно побрела к знакомым окраинным улочкам. Несколько километров пешком — самое то, что мне сейчас необходимо. Уже в своей комнате перевернула с ног на голову большой шкаф-купе, чтобы в поклецанной дешевой коробочке найти старое письмо, написанное для меня Полиной, когда у меня была затяжная депрессия. «Представь, что твоя жизнь — пересечение параллельных вселенных. В одном месте есть и всякое мудачьё, и замечательные друзья; интернет срачи, неадекватные 13летки и в то же время потрясающее порно, ради которого стоит жить. И просто всегда ищи ту параллель, в которой есть плюсы, иначе свихнуться можно. Да, прямо здесь и сейчас всё плохо, хочется сдохнуть, кажется, будто перспектив в будущем нет никаких. Тогда смотри в прошлое и вспоминай моменты, которые разбудили в тебе тягу к жизни. Вспоминай, как тогда думал, что всё и дальше будет хорошо. Чем отличается та вселенная от этой? Просто сошлись такие события. Уйдёт что-то одно — хотя бы настроение — придёт новый день, новый человек, ты выспишься, и внезапно будет казаться, что и твоё будущее не настолько безнадёжно. Просто, блин, думай, что всё пройдёт.  Существует много ситуаций, где такая система в первоначальном варианте не сработает, но тогда её можно переработать в нужную сторону. Я зла»*.

***

В школе снова непривычная, похоронная тишина. Дети не смеются, одноклассники не шутят, учителя не злятся. Мне даже жаль, что вечно недовольная вахтерша сегодня без едких комментариев и озлобленных взглядов. Между третьим и четвертым уроком ко мне подходит парень примерно моего возраста. Представляется Егором. Тем самым, Абрамовым. Высокий, темненький, сероглазый. Расспрашивает меня о Соне, я вяло отвечаю. Он просит свести их как-нибудь вместе. Хорошо, чувак, только не сегодня. Голова не варит, настроение поганое, не до амурных дел. Всё равно рассказала о парне Соне. Та лишь быстро закивала, но отмахнулась. Что я и говорила: ей глубоко плевать на свои личные отношения с противоположным полом. И сейчас далеко не до этого. Тренировка, возвращение домой, даже приветствие Влада — всё через туман, ничего не помню. Вечером мне говорят, что через две недели у Поли операция. А потом месяцы изнурительной химиотерапии. Я атеист. Но. С Богом. * автор текста - Л. Смирнова