Руки

6. Вот, мои руки, они поднимают тебя вверх Жуя, Уэйд пытался вспомнить, когда в последний раз вообще ел хлопья, а Питер тем временем рассказывал о своей работе и учёбе: об усаче у руля, в миру известном как Джеймсон, той ещё занозе в заднице (каким его Уэйд всегда и представлял); о своих экспериментах по физике, которыми Питеру предстоит заняться, потому как он изучает естественные науки, но на них вечно не хватает времени из-за еженощного патрулирования, ибо его он никогда не пропускает. И он говорил о своей тёте. Её звали Мэй и она воспитывала Питера с самого детства. Питер не упоминал о родителях (и Уэйд прекрасно понимал, что спрашивать не стоит), или о дяде, но эй, не все выходят замуж, такова жизнь. Одна миска хлопьев для Питера быстро сменилась второй и третьей, а парень мягким голосом продолжал рассказ, иногда усмехаясь собственным историям или бурно жестикулируя; Уэйд же молча следил за каждым движением и выражением лица. Сидеть на кухне с Питером, болтающим о своей повседневной жизни, было самым успокаивающим событием за долгое время. Расслаблено облокотившись на стену, облицованную старой плиткой, Дэдпул просто вертел в пальцах жёлтую пластмассовую ложку и всё лучше узнавал Питера Паркера, парня под маской. После мощного пинка, который отвесила ему паника, это было на удивление легко — приятно было послушать кого-то для разнообразия вместо того, чтобы нести бессмысленный бред. Слова Питера рисовали перед Уэйдом картинки из прошлого и он словно наяву видел более худого и юного парня с острыми коленками и слишком большими очками. А ещё он подмечал всякие мелочи: например, что Питер поднимал правую бровь выше, чем левую, или то, как загорались его глаза, если он говорил о фотографировании или о садике своей тётушки. Уэйду теперь тоже хотелось бы рассказывать о чём-то таком. С того знаменательного завтрака прошло много дней. За это время он ничего не слышал о Питере, что было вполне в ходе вещей, но не очень-то нравилось Дэдпулу. Чтобы отвлечься, он пропадал на улицах в поисках мелкой шушеры — занять руки и голову, конечно же, а вовсе не надеясь на появление привлечённого шумом арахнида в красно-синем спандексе. В двух словах — план был отличный, но сейчас наёмник валялся на кровати с сильнейшей головной болью и держа в руке ногу, отделённую от туловища. Сегодняшний путь домой он нескоро забудет. Едва он прижал оторванную конечность к ране, подгоняя фактор регенерации, как в комнате заиграла “Love of my life”* и Уэйду пришлось изворачиваться, высвобождая руку и извлекая, наконец, мобильный из кармана. — Хаюшки, Роси, как делишки? На другом конце провода раздалось низкое рычание: — Ты занят? — По-о-о-о-огоди-ка… Ты даже не поинтересуешься, как у меня дела? Великолепно, должен признать. Официально объявили, что в моём новом фильме меня сыграет Райан Рэйнольдс! Не хило, а? Хотя кому я это говорю… Хью Джекман, я до сих пор не свыкся с этим. Признайся, кому ты отсосал, чтоб заполучить его? Ну же, скажи сердечному другу! Клянусь, никому не слова, да и кто вообще поверит читателям? — Уэйд… — Да, да, не трудись: “Нет времени на это дерьмо”. Но, детка, куда же в наших отношениях без постельных разговорчиков? "Случайная задиристая реплика, дабы заставить Уэйда слушать, а затем пара стаканчиков крепкой выпивки." Ладушки, что такое, драгоценный мой? — У нас проблемы. — “У нас” это у тебя и у меня, и в таком случае это “Да” с большой буквы или, скорее, вроде… — Скорее, у всего нашего цирка уродов? Скорее, у Щ.И.Т.а? Да, скорее, у всех нас. Это серьёзно. Уэйд тяжко вздохнул, прикрывая глаза свежеокровавленной рукой, плюнув на бесплодные попытки пристроить слишком скользкую от алой жидкости конечность на место. — Ты же понимаешь, что внаглую уничтожаешь личное время Уэйда? — Какая жалость, что ублюдки не дожидаются рабочих часов. Ты постараешься заткнуться и вникнуть в суть? Уэйд рассмеялся, массируя виски и размазывая по маске кровь: — О, знал бы ты, как сильно я старался. — В наступившей тишине он чётче ощутил разливающуюся по коже тупую боль, из-за которой мышцы, казалось, напрягались до предела, а голова буквально раскалывалась. Неужто его фактор регенерации заработал? — Оки, выкладывай. — В Башне Старка сработала сигнализация, кто-то взломал систему и спёр разную важную херню. Эта девчонка — Пэппер? — позвонила нам, потому что Старк отследил кражу полной базы данных. Там инфа почти обо всех из нас, включая меня и тебя. Они не хотят огласки и ищут добровольцев, чтоб провернуть всё по-тихому. Они уже наняли почти два десятка агентов Щ.И.Т.а, но… — Но для грязной работёнки им нужны мы, я понял. — Мышцы и сухожилия срослись, а теперь на новенькой плоти нарастала свежая кожа, сразу же покрываясь шрамами и отметинами. — Будь честен со мной, дорогуша, насколько всё паршиво? По шкале от одного до тебя. — Скорее всего, хуже, чем ты думаешь. Оттого они и ищут добровольцев. Пока-пока, свободный вечер. — Звучит забавно. Кто уже в игре? — Я слышал только о нескольких. Старк, Кэп, та сволочная птичка из Мстителей, я, ещё несколько парней и тот красный ползучий чел из Нью Йорка. Смешок застрял у Уэйда в горле, а сердце, прекратив биться, ухнуло в желудок. Питер.