Руки

21. и на разломах их выжжено твоё имя Питер взял устройство и поднёс его поближе к лицу, рассматривая поцарапанный корпус. Уэйд наблюдал за тем, как потрясение на лице Питера медленно сменяется сосредоточенностью, как он слегка прищуривает глаза и прикусывает губу. Свет, льющийся в комнату сквозь огромные окна, позолотил его волосы, и сладкий запах Питера словно расцвёл в этом мерцании. У Уэйда внезапно перехватило дыхание: он с трепетом осознал, что изо всех черт Питера самой яркой было очарование. — Полагаю, оборудования у них было больше? — спросил Питер и встряхнул девайс. Уэйд отвёл взгляд, пытаясь сконцентрироваться на его словах, а не лице. — Этот винчестер уже весьма устарел, и, готов поспорить, места там тоже не так уж и много. — Не-а, может, у них не было денег на карманные расходы, или они спустили всё на мороженое и пули, но там не было крутецкого компьютерного центра, который ты мог ожидать; это и читателя касается, но с ним мы уже всё обсудили в предыдущей главе и я не хочу откапывать дохлые шутки. Эта фигня родом из 2014, а мы уже почти в новом году, так что пора избавляться от придурочных привычек. — Уэйд улыбнулся и повернул голову, ища, на что бы переключиться, но его внимание снова привлекло лицо Питера; тот фыркнул и вновь опустил взгляд на жёсткий диск, слегка нахмурившись. — И… что тебе пришлось сделать, чтобы «убедиться что украденные данные им никак не помогут»? — пальцы парня пробежались по грубому металлу и Уэйд знал, что представил Питер: пистолет, взведённый курок, кровь, смерть и возвышающегося посреди всего этого Уэйда. В его груди что-то сжалось от мысли, что Питер видит его таким. Но что он вообще сделал, чтобы заслужить лучшего? На этот раз, да, ладно, но Логану пришлось напоминать ему не слетать с катушек и не впадать в буйство среди — как он теперь знал — толпы необученных хулиганов. Начни с простых вещей. Скажи правду. — Мы с Логаном просто чуток повеселились, сообщив, что высоко оценим их хорошее поведение в будущем и понаблюдали, как они откладывают кирпичи. Уэйд попробовал засмеяться, но смех увял на корню, как только Питер взглянул на него расширившимися глазами: — Вы сказали? То есть… словами? — Да, я в этом чертовски хорош. Болтливый наёмник, помнишь? Выражение лица Питера не изменилось ни на йоту и Уэйд едва не вздрогнул под этим взглядом. — То есть ты никого походя не пристрелил, не обезглавил, не задушил, не взорвал или… Я имею в виду, ты никого не убил и не оставил умирать? — Нет. — Они по-прежнему живы? — Да. — Уэйд не был уверен, что сможет это вынести. Он провёл рукой по лицу и отвернулся, борясь с желанием слишком долго смотреть Питеру в глаза; в них, сказали ему голоса, он увидит только неверие и замешательство. От одной мысли об этом в его сердце вспыхнула боль, а на плечи легла тяжесть вины в том, что он недостоин доверия. Может, никогда и не будет; он так часто доказывал обратное. Ему оставалось лишь беззвучно молить, чтобы Питер, который дал ему больше шансов, чем он мог заслужить за четыре жизни, поверил ему. — Не пойми меня неправильно, я был невероятно убедителен, и, прошу, не волнуйся об этом, потому что я клянусь, клянусь что буду следить за ними и они больше не доберутся до тебя, но Роси сказал, что убийства не по тебе, даже сейчас, и я такой: “божечки, мой щеночек прав”, так что мы вломились туда и расфигачили их дерьмо, и на меня нашло что-то вроде озарения, и я им сказал... ладно, угрожал, что нет, они не будут продолжать свои хреновы исследования, и… — И ты сделал это ради меня? Прерывисто вздохнув, Уэйд прошептал скорее своим рукам, чем Питеру: — Вроде того… Его сердце забилось где-то в горле; сглатывать ему каждый раз мешал ком. Он ощутил на своём лице взгляд Питера, от которого по щекам и шее разлилось тепло, заставляя его мега остро ощущать опустившуюся на них тишину, оборачивающуюся вокруг Уэйда словно одеяло или чьи-то объятия. На кончик его языка легли тяжёлые бесформенные слова. Он попытался выдавить их из себя, слегка разомкнув губы, и воздух застрял у него в лёгких. Он услышал эти слова, произнесённые тихо и нежно; они зависли в воздухе между ними, мягкие и многозначительные. Уэйд услышал их, но произнёс их не он. — Я люблю тебя.