Луч во мраке

Темный кабинет наглухо закрытый от мира. Стены его драпированы кроваво-красным бархатом с черными кружевами муара. На них отбрасывают угольно-черные тени свечки из алого воска, выглядывающие из глазниц старого пожелтевшего черепа. За презентабельным столом из вишневого дерева сидит аристократически бледный мужчина. Правая рука зарылась длинными пальцами в блестящие волосы иссиня-черного оттенка. Поддерживая голову ладонью, он в задумчивости разглядывает лакированную поверхность. Весь вид говорит о посетивших его усталости и безысходности. Черты лица заострены, угловаты, но чертовски притягательны. Нет ничего, что можно было бы назвать красивым, но соблазн проглядывает во всем. В силуэте. В бездонных, глубокого синего цвета глазах. В привычно искривленных в лукавой усмешке губах, будто наполненных вином изнутри. Их очень хочется коснуться. А еще проверить, каковы они на вкус. Так ли опьяняют, как и изысканный напиток? Нет! Так больше существовать нельзя! Много переживший со своим последним сыном, Князь Тьмы несолидно вскакивает с красно-черного кресла в тон обстановке комнаты. И тут становятся видны прежде спрятанные во взлохмаченных вихрах черные рожки, будто вырастающие от волнения в длинные, под десять, нет, пятнадцать, уже почти двадцать сантиметров! И такого же цвета хвост блестящим хлыстом обвивается вокруг ноги, затянутой в узкую брючину. Только самый кончик его в виде кисточки выдает состояние владельца, нервно отбивая ритм о голень. Схватив трубку со старинного телефонного аппарата, главный черт прокручивает всего одну цифру: "1". Гудки идут недолго. С другого конца провода доносится торжественно звучащий голос: - Слушаю! Люцифер, говори, что беспокоит. - Создатель мог бы, но предпочитал не читать мысли своих творений. Обижаются детки. И контролировать все и вся слишком напряжно. Не зря же он им свободу воли дал. - Вечно ты все знаешь! - С подозрением процедил Адский правитель. - Так давай же, сделай что-нибудь! - Могу и узнать, но ты же вредничаешь потом. Сам говори. - Хмыкнул Отец, догадываясь в чем дело. Скривив породистое лицо, Дьявол на мгновение затих, а потом обманчиво мягко произнес: - Па-апа, твой внук...неуправляем! Слишком силен, слишком изворотлив, слишком холоден! - Быстро дал характеристику отпрыску Князь тьмы. - Ну, надо же. А раньше ты был этим "слишком", теперь ты меня понимаешь? - Творец откровенно смеялся. - Не смешно! От него даже высшие демоны страдают! - В бешенстве кричал Сатана, загоревшись огнем. Чуть не спалил свой уютный кабинет. - Тем более это ты! Ты! Наградил меня этим Сыном! - Успокойся! - Нахмурился виновник всех бед и радостей. - Разве не ты сам хотел могущественного сына, которым мог бы гордиться? Учись отвечать за свои поступки. - Не сравнивай меня с собой! Я НИКОГДА не стану таким, как ты! - Бушевал Король ада. - А может... - Даже заикнуться не дали Вездесущему о том, чего он так ждал от своего детища. - Я не вернусь под твое крыло! - Последняя фраза перед тем, как трубка мгновенно вспыхнула и осыпалась пеплом. После беседы с прародителем никто бы уже не усомнился в том, что Люцифер - демон. Огнем пылала шевелюра. От стильной одежды не осталось ни клочка. Даже кожа, будто обгорев на солнце, приобрела красно-коричневый оттенок. Сила рвалась наружу. Заставила распахнуть огромные, с размахом в три метра крылья. Причудливо завитые с самого появления на Свет перья были темнее ночи. Такой Люцифер был не искусителем, но гневом Божьим. Хотя мало кто знает, что Господу это чувство неведомо. Первому небесному жителю присуща лишь доброжелательность и чистое, ничем не замутненное счастье. Изредка светлая грусть. Но для истязателя грешных душ, эти качества, вовлекаясь в слова, звучали как издевательства. Оберегаемую всеми силами, с трудом отвоеванную независимость коробили покровительственные нотки в манере выражаться Светлейшего. Но хуже всего было то, что Дьявол бесконечно завидовал Богу. У того всегда было всё. Его все любили, почитали, а люди так вообще... Взяли и ввели его рекомендации в абсолют, сами их ужесточили до невозможности, назвали заповедями и мучились угрызениями совести при малейшем отклонении от образа послушного агнца. Будь то самые отъявленные убийцы, содомиты или любители черной магии. Все они боятся разозлить своего Отче до дрожи. Вот Сатана и стал олицетворением гнева Всевышнего, которого они так ждали. Ваши желания - закон! Однако порой и это казалось неприятным. Потому что не знал точно, его это воля или опять же воля Всемогущего. Но сейчас ему было не до размышлений. Стенания, свойственные грешникам, были слышны даже здесь. А ведь Князь тьмы почти замуровался на самом верхнем круге Ада! Тут, по соседству с чистилищем, всегда было тихо. Младенцы на первом круге не страдают сильно, не орут. Поэтому именно здесь находятся самые благоустроенные районы города Люциферуса. Назван, естественно, в честь основателя Царства страданий, боли, агонии. Причем главный носитель и распространитель пороков был уверен, что стонут сейчас не души! С тех пор как его сын, Азазель, достиг возраста демона-подростка, в Аду страдали не только отбывающие срок, но и непосредственные обитатели. Необходимо было срочно бежать и устранять беспорядки, вызванные его персональным наказанием. Смех и грех! Губитель душ идет проявлять милосердие к жертвам поистине ужасающего исчадия Ада. Ну, они все-таки его слуги. Непутевый отец прежде гордился удивляющими всех приближенных проделками сына. А теперь умолял про себя даже ненавистного им Бога. Страстно желал, чтобы хотя бы сегодня Азазель вел себя потише. Не зря Правитель Ада все чаще скрывается в созданном им самим каменном мешке от злодеяний младшего князя. Мечтает найти немного покоя. Но не всегда удается.