***
Аппетита не было совершенно, поэтому Драко лениво ковырялся в тарелке, измельчая вилкой и так мелко нарезанные кусочки индейки. Вокруг звучал хохот однокурсников, делившихся друг с другом последними новостями. Над столами парили призраки, пугая первокурсников и веселя тех, кто уже привык к их компании. Хогвартс снова ожил. Все засияло новыми красками, радужными перспективами, и ученики стали говорить о будущем. Теперь оно у них было: ясное, четкое, возможно, даже счастливое. Победу Гарри Поттера над Темным Лордом не обсуждал лишь ленивый. Все славили золотого мальчика, благодарили его. Такое слепое обожание святого Поттера изрядно раздражало, но Драко, конечно же, держал свои мысли при себе. Молчание — золото. Эту истину он усвоил в решающий момент, что дало ему возможность наконец-то избавиться от убийц в своем доме и обрести долгожданную свободу. В некотором роде он тоже был благодарен Избранному, но признаться в этом вслух? Увольте. Жизнь Драко Малфоя не особо изменилась после кровавой битвы. Хоть у него и была метка, на момент войны он был несовершеннолетним, да и выбора у него особо не было, так как вся семья поддерживала взгляды Темного Лорда относительно нечистокровных волшебников. Не вступить в ряды Пожирателей означало смерть не только тому, кто отказался, но и всей семье. Если бы можно было повернуть время вспять, и Драко снова оказался бы перед выбором, то ничего не стал бы менять — все равно принял бы метку. Так как его нельзя было судить, да и в убийствах он не участвовал, младший наследник отделался лишь парой проверок в Министерстве и был отпущен. Отца же посадили на двадцать лет в Азкабан, обвинив в пособничестве Лорду Волан-де-Морту. Нарциссе тоже в конечном счете повезло, хотя суд над ней состоялся. Невиновна — конечный приговор. И снова не без помощи вездесущего Поттера, который выступил свидетелем защиты. Так он отплатил ей за свою спасенную жизнь. За то, что солгала о его смерти, прекрасно зная, что он еще дышит. В тот момент Нарцисса молилась всем Богам, чтобы темный Лорд поверил ей на слово. Если бы он применил к ней легилименцию, все было бы кончено. За предательство темный маг наказывал жестоко. Так что сейчас Нарцисса была богата, свободна от преследований и невероятно одинока. От затянувшихся воспоминаний Драко отвлекла неожиданно образовавшаяся тишина. Он поднял глаза на Забини, который сидел с каким-то ошарашенным видом и смотрел по направлению к выходу из зала. Малфой проследил за ним, и сердце будто пропустило удар. Ладони резко взмокли, и он на автомате обтер их под столом об штанины, комкая дорогую ткань брюк. В дверях стояла по-прежнему ненавистная ему грязнокровка со своими верными псами. Правда, значительно отличающаяся внешне от той, которая отравляла ему жизнь лишь одним своим присутствием в течение шести лет. Вечно торчащие в разные стороны волосы сменились короткой стрижкой. Любимые джинсы и свитер, которые шесть лет благополучно скрывали всю не идеальность ее бесформенного тела, заменило белое приталенное платье до колен с какими-то крупными бордовыми цветами. Даже надетая поверх мантия не могла скрыть, что одета девушка была изысканно. Драко с сожалением констатировал, что фигура у нее все-таки была и даже вполне неплохая. Конечно, не в его вкусе, но, судя по реакции мужской половины, его взгляд разделяли немногие. Легкий макияж, румянец на щеках. Она счастливо улыбалась, держа под руку Поттера и Уизли. — Ты видишь то же, что и я? — промямлил Забини, провожая Грейнджер восхищенным взглядом. Неразлучное трио как раз добралось до своего стола и село к слизеринскому столу спиной. — О чем ты? — равнодушно бросил Малфой, отложив вилку в сторону, окончательно потеряв аппетит. — Неужели тебе не противно смотреть на эту ошибку природы? Чтобы она не надела, как бы внешне не изменилась, но грязную кровь можно учуять за версту. Я чую, и меня выворачивает от этого. — А с чего ты взял, что я говорю о Грейнджер? — хохотнул Блейз, не удержавшись от шпильки. Его всегда умиляла реакция Драко на умницу гриффиндорку: такой водоворот из эмоций почему-то доставался именно той, которая, по словам, опять-таки, самого же Драко — этого совершенно не заслуживала. Только вот из года в год ситуация не менялась. Это наталкивало Забини на определенные мысли, которые он, зная вспыльчивость лучшего друга, высказывать в слух не торопился, но время от времени не отказывал себе в удовольствие немного развлечься. — Да пошел ты! — тут же прорычал Малфой, двинув Блейза локтем в бок. Удар получился несильным, но ощутимым. — Ладно, все, остынь! Просто признай, она выглядит весьма соблазнительно. Если бы она не была такой чопорной гордячкой, я бы уже попробовал свои силы уложить ее в постель. Еще скажи, что сам не думал об этом. — Ну ты то опытный извращенец! А вот я никогда к ней не притронусь, — на лице Драко появилось брезгливое выражение лица. — Меня бесит уже то, что я вынужден дышать с ней одним воздухом. Столько авад прозвучало, и ни одна не попала в нее. Вот же живучая тварь. Малфой часто задавался вопросом, почему так ненавидит Грейнджер, но никак не мог найти ответа. Дело было вовсе не в чистоте крови. Это заботило отца и остальных Пожирателей, но не его. На кровь было наплевать. Просто называть ее грязнокровкой вошло в привычку. Именно в такие моменты Драко срывал с нее маску. Не получалось скрыть, что его слова все-таки находят отклик в ее душе — цепляют ее. Каждый раз она сжимала кулаки от обиды, краснела, глаза наполнялись слезами, но она разворачивалась и уходила. Раньше отвечала, кричала, даже один раз ударила, но не в последние несколько лет. Она просто делала вид, что его не существует. И это злило его: он привык к обожанию и любви окружающих, а не к игнорированию. Не то чтобы он хотел ее любви, абсолютно и точно нет, но он хотел добиться от нее какой-нибудь реакции, а она упрямо молчала. Причина его ненависти была спрятана где-то в недрах его сознания, на уровне инстинктов, ежедневных потребностей. Прибавить сюда: задиристый характер, привычку лезть не в свое дело, вечную правоту, и у него окончательно мутнел рассудок в остром желание поддеть, обидеть, унизить и наконец увидеть ее слезы. Он с таким усилием сверлил спину Грейнджер, что она обернулась, и их глаза встретились. Улыбка медленно стала сходить с ее лица. Драко же лишь вызывающе, кривовато усмехнулся, приподняв бровь. «Правильно, нечего улыбаться мне, идиотка. Вообще не смотри в мою сторону. Ты провоцируешь меня, и ответная реакция тебе точно не понравится». Она не сводила с него взгляда, и он не мог отвести свой. Этот поединок, продолжавшийся не больше нескольких секунд, показался обоим вечностью. Что они пытались разглядеть друг в друге? На этот вопрос никто из них не мог дать ответа. Как обычно, поджав губы, она отвернулась первой. Голос профессора МакГонагалл пронесся по всему залу. После смерти Альбуса Дамблдора, а затем и Северуса Снейпа, она стала директором Хогвартса. По слухам, она была не очень довольна новой должностью, но выбирать было не из кого, а школа нуждалась в надежном человеке. Более достойного кандидата было просто не найти. — Приветствую вас, дорогие ученики Хогвартса! — провозгласила Минерва МакГонагалл, окинув присутствующих внимательным взглядом. — У меня есть небольшое объявление, поэтому вынуждена отвлечь вас от утренней трапезы. Многим из вас новость придется не по вкусу, кого-то она, возможно, даже возмутит. Тем не менее, решение принято и обжалованию не подлежит. Студенты тут же начали недоуменно перешептываться между собой, задаваясь вопросом: «О чем говорит профессор, и что все это значит?». — Не буду томить вас, — тем временем продолжила Минерва. — С этого дня выпускница факультета Гриффиндор, Гермиона Джин Грейнджер, будет проживать в другом крыле, вместе со студентами факультета Слизерин. Там ей будет предоставлена отдельная комната на несколько месяцев. Это касается только проживания, занятия она будет посещать по программе своего факультета. Связано это с тем, что мисс Грейнджер любезно согласилась написать научную работу, которую в будущем планируется добавить в новые книги для младшекурсников. Название работы пока не разглашается, но могу сказать лишь одно — это вынужденная мера. На этом все, — добавила МакГонагалл перед тем, как покинуть зал. Тишина, которая сопровождала речь профессора, разорвалась настоящим шквалом негодования со стороны слизеринского стола. Еще ни разу на их территорию не ступала нога маглорожденного волшебника. Со всех сторон посыпались устные проклятья в адрес Гермионы. Пусть студенты и не могли отменить новый указ, но это не говорит о том, что они должны молча принять его. Драко был настолько шокирован, что даже не сразу смог как-то прокомментировать ситуацию. В его голове творился такой хаос, что он еле сдерживал себя, чтобы не накинуться на девушку прямо здесь и сейчас. Было необходимо срочно покинуть зал. Иначе он просто убьет ее. Как можно жить под одной крышей с этой? Каждый день видеть ее? Он вздрогнул от отвращения. Старуха совсем выжила из ума! С силой отодвинув стул, который тут же упал на пол, он вылетел из зала. За ним же последовали и остальные слизеринцы. Все это время Гермиона сидела, затаив дыхание, уставившись на стакан с соком. Она узнала о решении Минервы еще вчера вечером, по приезде в Хогвартс. Четыре дня назад МакГонагалл дала ей пару дней на то, чтобы привести мысли в порядок за пределами учебного заведения, обещая при этом, что она что-нибудь придумает к ее возвращению. Для всех студентов, включая Рона и Гарри, она ездила домой навестить родителей. Только так она смогла исчезнуть, не вызывая подозрений. Конечно, Уизли и Поттер знали о ее непростой ситуации в семье, но видно решили, что она во всем разобралась, а посему и переживать не о чем. Теперь ей предстоит один из самых сложных разговоров за всю свою недолгую жизнь. Гермиона твердо решила рассказать обо всем друзьям. Нет смысла врать и делать вид, что все в порядке. Не в порядке, и она больше не может и не хочет все держать в себе. Ей нужно с кем-то поделиться, иначе она просто сойдет с ума. Каждую минуту, которую она проводит в одиночестве, в голову лезут только два вопроса: «где и когда это случится?». Такой жалкой Грейнджер не чувствовала себя никогда и как бы не старалась взять себя в руки, ничего не получалось. Смелость вернуть воспоминания родителям, она так и не нашла в себе. Когда она представляла на секунду, как они вначале разозлятся на нее за то, что она стерла им память, затем обрадуются, что она цела и невредима, а затем снова будут вынуждены с ней попрощаться, ее сердце разрывалось от боли. Она не сможет через это пройти и не хочет, чтобы через такое проходили ее любимые мама с папой. Гермиона надеялась, что профессор даст ей чуть больше времени подумать, как рассказать обо всем Рону и Гарри. Не дала. А как теперь начать и без того сложный разговор, она не знала. — Поговорим? — первым нарушил молчание Гарри, отодвигая тарелку с недоеденным завтраком. В отличие от Рона, который молча, но с перекошенным от возмущения лицом взирал на Гермиону, Поттер был скорее расслаблен, но она прекрасно знала, что это напускное. Внутри него сейчас кипели эмоции, которые он просто подавлял, зная, что случилось что-то действительно серьезное, раз их подругу отправляли в логово врагов. А речь директора даже для них прозвучала слишком неубедительно. — Поговорим! — подняв на них глаза, уверенно произнесла Гермиона, вставая со скамьи.Часть 1
22 мая 2016 г. в 14:15
Если бы Гермионе Грейнджер сказали, что первого сентября тысяча девятьсот девяносто восьмого года, она будет брести в одиночестве по мокрым улицам осеннего Лондона вместо того, чтобы сидеть в Большом зале и слушать речь нового директора Хогвартса, она бы с нотками негодования рассмеялась бы в лицо этому наивному глупцу, который, по всей видимости, ничего о ней не знает. Она ни за что на свете не пропустила бы такой важный день!
Но именно сегодня на календаре была та самая дата и Гермиона вместо того, чтобы сидеть вместе с друзьями на праздничном ужине в школе Чародейства и Волшебства, шла по улицам не магического Лондона насквозь промокшая, стуча зубами от холода.
Платье и волосы словно срослись с ее телом, не оставляя место для фантазий случайных прохожих. Но она будто не замечала, происходящего вокруг, полностью погрузившись в свои мысли. Просто шла вперед, давно не разбирая дороги. Куда-то, где можно будет забыться и перестать упиваться жалостью к себе.
Потоки слез, которыми она захлебывалась не более получаса назад, давно смыли крупные капли дождя. Осталась лишь внутренняя пустота — все еще заставляющая жалеть себя настолько сильно, что становилось прям тошно от этого мучительного чувства. Говорят, у горя есть пять стадий: отрицание, ярость, сделка, депрессия и принятие факта. Что же, Грейнджер благополучно дошла до последней — у нее нет возможности что-либо изменить в своей судьбе.
Гермиона всегда смотрела на вещи реально. Никогда не пасовала перед трудностями, какими бы непреодолимыми они ни казались. Сколько всего она пережила вместе с Гарри и Роном? Сколько препятствий они преодолели, когда в них практически никто не верил? А она свято верила, что они справятся. Потому что думать обратное означало проиграть. И уничтожили они Волан-де-Морта не потому, что были сильнее его. Отнюдь. У всех них было кое-что посильнее волшебной палочки: настоящие друзья, любовь и вера — вот что оказалось смертельным оружием для безумца, который ради власти расколол душу на части. Его целенаправленный отказ от столь ценных даров, оказался решающим фактором, в конечном итоге, превратившим тело Тома Реддла в ничто.
Победа над Темным магом открыла новые двери для всего волшебного мира. Больше не было нужды бояться за свою жизнь или жизнь близких людей. Долгожданная свобода и право выбора, как жить дальше. У всех… кроме Гермионы Грейнджер. Ей все же придется расплатиться собственной жизнью. Немного позднее, но смерть уже внесла ее в свой безжалостный список.
В сотый раз она прокручивала в голове сцену, положившую начало ее гибели. Как она бежит в сторону лестницы, заманивая Нагайну наверх. Все ее внимание приковано лишь к гигантской змее — к последнему крестражу души Волан-де-Морта. У нее не было ни единого шанса заметить Пожирателя Смерти, затаившегося за колонной. Резкий взмах палочки, и оранжевый свет прошел словно сквозь нее. Она лишь успела поднять на него растерянный взгляд в ожидании смерти, но не произошло ровным счетом ничего. Он лишь гадко оскалился, и в ту же секунду Рон оборвал его жизнь.
Первые незначительные симптомы начали проявляться спустя пару недель: легкое недомогание, потеря аппетита, участившиеся головные боли. Она быстро уставала и уже не могла до ночи проводить время за чтением любимых книг. Просто не было сил. Конечно, первым делом, на свое состояние она пожаловалась близким друзьям, но они сразу сказали, что сама виновата: отказалась от заслуженного отдыха, согласившись помочь с восстановлением Хогвартса после битвы. И первое время Грейнджер соглашалась с ними. Скорее всего — это действительно просто переутомление. Однако позже решила на всякий случай поговорить с Минервой МакГонагалл.
Опытная волшебница не стала медлить и сразу применила к ней заклинание, способное увидеть, наложено ли на девушку какое-либо заклятие. Все оказалось гораздо хуже: ее прокляли. Пожиратель Смерти наложил на нее магическое проклятие, не поддающееся традиционному лечению. Нейтрализовать действие мог лишь убитый или кто-то из темных волшебников. Но сделать это можно лишь по собственному желанию, будто от этого зависит собственная жизнь. Что может быть сильнее ненависти? Любовь. Маглорожденную волшебницу должен полюбить тот, кто больше всего ее ненавидит — Пожиратель Смерти. Для нее этот приговор означал лишь одно — у нее нет ни единого шанса остаться в живых.
Какая насмешка судьбы. Столько сражаться, победить и все равно умереть. Молодой, сильной, да и что скромничать — знаменитой. Сколько всего хотелось сделать, оставить свой след в истории не в качестве «героини войны», а простой девушки, покорившей магический мир своим умом, силой духа и бесстрашием. Но война беспощадна даже после завершения. Продолжает забирать и калечить судьбы людей. Как много замечательных волшебников погибло, будучи в самом рассвете сил: Сириус, Фред, Колин, Нимфадора, Римус. Список огромен, и она станет его ключевым элементом. Самым последним воином, кого не пощадила война.
Как рассказать обо всем Гарри и Рону? Как будут жить ее родители, когда ее не станет? Она ведь до сих пор не восстановила им память. И скорее всего уже этого не сделает. Так проще и легче, хотя и эгоистично с ее стороны.
Взгляд цепляет яркую вывеску на противоположной стороне дороги: «Студия красоты №1». С минуту Гермиона стоит в раздумьях, словно решая чертовски сложную головоломку. Неуверенно, но все же переходит дорогу по направлению к салону, прокручивая в голове мысль, что никакие изменения не смогут сделать ее жизнь хуже.