По пути на край Океана

      Дверь открылась с едва слышным скрипом, и высокий худощавый юноша в сером поношенном плаще, сжимающий в обеих руках походный посох, прошел в кают-компанию "Лазури" и остановился в двух шагах от входа, чтобы рассмотреть рассеянным взглядом помещение. Зал был длинным и просторным, на первый взгляд, освещённым шестью круглыми волшебными светильниками, по шесть на каждой стене, с четырьмя большими мутными окнами и низким потолком; однако осмотревшись еще раз можно было понять, что свободного места не так много - три круглых стола и десяток стульев и табуретов, расположенных совершенно хаотично, занимали собой всё пространство и заставляли людей лавировать между предметами мебели, отшвыривать их в стороны или просто сидеть на месте смирно. Заметив свободный стул у круглого деревянного стола, человек прошёл к нему и рухнул на сидение, даже не задержавшись, чтобы поставить посох на подставку для оружия возле двери.       Посох, выпавший из руки новоприбывшего, со стуком упал на пол, но никто из сидящих в кают-компании не отреагировал на звук. Стоящая рядом со входом женщина в плаще и странно повязанном на голове шарфе с длинными хвостами даже не повернулась посмотреть, кто пришел; всё её внимание было сосредоточено на большом мутном окне, в котором едва ли можно было различить что-нибудь, кроме дождя. У самой стены, откинувшись на спинку стула, упершись затылком в стену и надвинув широкополую шляпу на лицо, сидел ладимар, или тёмный эльф, создание с серой кожей и маленьким кошачьим носом, одетый в длинное наглухо застёгнутое пальто; он дремал, или делал вид, что дремлет - при ярком свете круглой золотой лампы заснуть было бы нелегко. На самом дальнем от входа сидении за круглым столиком смуглый длинноволосый мужчина средних лет в дорогой одежде из зелёного бархата задумчиво набивал украшенную трубку; лишь на мгновение он бросил быстрый и цепкий взгляд на дверь, и затем снова вернулся к своему неторопливому занятию. У дальнего окна сидели ещё два пассажира. На самом свету расположился человек неопределимого возраста, с курчавыми чёрными волосами, одетый в бирюзовую куртку с орнаментом, напоминающим чешую; на его тонком носу красовалось пенсне в серебристой оправе. Появление незнакомца прервало его негромкий и размеренный разговор с огромной фигурой в плаще с капюшоном, сидящей от него по правую руку. По согнутой спине и ногам, звериным лапам с жутковатого вида когтями, можно было бы угадать в ней зверолюда, но кроме этих лап и ярко-зелёных глаз, временами сверкающих в тени, ничего различить было невозможно. И только эта фигура в углу разогнула плечи и вытянулась, чтобы посмотреть, кто пришёл, но очередная тихая реплика человека в пенсне привлекла её внимание и заставила сосредоточиться на другом деле.       От звука хлопнувшей в очередной раз двери за спиной молодой человек с посохом не шелохнулся, но все остальные пассажиры в комнате прекратили свои дела и развернулись к вошедшему полуэльфу в сером костюме и походном плаще, сжимавшему в руках шляпу и смычок от скрипки. Его видел каждый, когда поднимался этим утром на борт «Лазури» в надежде найти в порту Борога хотя бы один корабль, идущий до острова Тареста, на самой западной границе цивилизованных территорий, дальше которых лежали только мелкие островки диких зверолюдов и бескрайний полный опасностей и тайн великий Океан. Капитана было встретить нелегко, так как он растерянно бродил между палубами и каютами, но каждый, кому удавалось поговорить с ним и купить место на корабле, видел и полуэльфа со смычком, бегающего вокруг и что-то рассказывающего или доказывающего меланхоличному капитану. Так что сейчас пассажиры ждали, что вошедший передаст им какие-нибудь новости по поводу дальнейшего путешествия, и тот словно прочитал вопрос в чужих взглядах. Обрадованный вниманием, он мгновенно оживился: резко выпрямив спину и чеканя шаг, он прошествовал к самому дальнему столу, положил на него шляпу и смычок, развернулся на каблуках и громко объявил: - Капитан учёл все наши просьбы и пожелания и приказал фабрикантам подготовить для нас каюты на первой палубе. Когда всё будет готово, один из слуг придёт и отведёт каждого туда, где ему предстоит провести остаток путешествия. До этого момента нам следует находиться здесь.       В следующий момент в помещении поднялся недовольный шум, тихие разочарованные вздохи и негрубые ругательства. Лишь тёмный эльф, давно снявший шляпу с лица и теперь сидевший прямо с оживленным видом, вполголоса рассмеялся. - Ты объявлял это так, будто зачитывал смертный приговор. Я уж было подумал, нас всех прямо сейчас выставят за борт без шлюпок, - говорил он также вполголоса, но тем не менее каждое слово было отчётливо слышно. В ответ полуэльф только пожал плечами и опустился на первый попавшийся табурет рядом со столом. - Уж извините. Профессиональная привычка, можно сказать — мне часто приходится выступать на публике, а там волей-неволей заговоришь как можно громче. Либо привлечёшь к себе внимание, либо будешь весь день ходить голодным. - В самом деле? Не думал, что уличные музыканты до сих пор выступают подобным образом в больших городах вроде Дилесторской столицы. Я, право, давно полагал, что это очаровательный пережиток прошлых времен, милая сельская традиция отдаленных провинций, где других развлечений не найти...Я ведь правильно угадал род ваших занятий, господин?.. - в этот раз голос подал человек с незажжённой трубкой в руках. Он говорил не спеша и размеренно, слегка холодно, но шутливо, не имея намерения задеть собеседника. Но тем не менее музыкант был задет. Он медленно поднялся с места и сдержанно поклонился, напуская на себя наигранно высокомерный вид. - Прошу прощения, что не представился сразу. Мастер Тейро Саарен, к вашим услугам. И нет, вы совершенно неправы, столь нелестно отзываясь о моем занятии. Начнём с того, что я скорее сочинитель, чем музыкант. С выступлений на улице я начинал, почти полвека назад, когда был еще ребёнком, но нынче я выступаю лишь в приличных заведениях и салонах, и, поверьте на слово, мое мастерство публичных выступлений высоко ценится в определенных кругах, в которые вы, судя по всему, не вхожи. Наконец, я сочиняю не только музыку, но и истории, и стихи, и статьи. Надеюсь, у вас более нет поводов интересоваться моей биографией, господин?.. - менестрель опустился на место с победной ухмылкой на лице, но собеседника эта речь нисколько не впечатлила. - Простите, я ни в коем случае не старался как-либо оскорбить вас или ваше занятие. Мое имя Деймар Трекката, торговец. Мои партнёры на Таресте требуют моего присутствия для заключения новой сделки, а больше ничего интересного о себе я пока рассказать не могу. - Ну я так и думал. Вы не производите впечатления...никакого. - Может быть, продолжим беседу в более спокойном тоне? - нетерпеливо прервала разговор женщина в плаще, наконец оторвавшись от созерцания дождя за окном, - Лаквиса мое имя, раз уж всем это так интересно - добавила она, поймав на себе взгляды всех собравшихся. Полуэльф попытался что-то ответить, но тут же замолк и вжал голову в плечи, встретив суровый взгляд собеседницы. - Пожалуй, вы правы. Раз уж мы собрались здесь и не можем разойтись, пока за нами не придут, как насчет какого-нибудь развлечения? - вдруг подал голос молодой человек у двери, который уже давно наблюдал за говорящими, положив подбородок на сложенные на столе руки, - Когда мы, например, собираемся вместе, мы рассказываем друг другу истории из своей жизни. Если мы подолгу не видимся, новостей набирается много, хватает на целый вечер. А так как мы не виделись с вами никогда... - О истории люблю истории, - ответило чудовище с когтями, прервав свой тихий разговор со своим спутником, который теперь тоже с интересом разглядывал остальных пассажиров, прищуриваясь сквозь поблёскивающие линзы пенсне. - Действительно. Господин менестрель наверняка должен знать множество историй. В конце концов, это тоже ваша работа, правда ведь? - добавил он со слабой дружелюбной улыбкой. Тейро улыбнулся в ответ и подвинулся поближе к столу, заметно оживая. - Можно, почему бы и нет. Тем более, что у меня на самом деле есть пара историй, над которыми я работаю прямо сейчас. Дайте мне только подумать. Полуэльф замолк, и кают-компания «Лазури» погрузилась в тишину, нарушаемую лишь стуком капель дождя по стеклу окон.       Через несколько минут он придвинулся поближе к центру зала и жестом пригласил остальных сделать то же самое. Его правильное бледное лицо, обрамлённое русыми волосами, приобрело хитроватое выражение, а в серых глазах появилась искра задора. Говорил он негромко, но отчетливо проговаривая каждое слово — речь на публику была для него родной стихией.