The Brightest Firefly in My Jar

* Тяжело было и во второй раз. И в третий, четвертый, пятый. Доминик в конце концов говорит: — Не думаю, что он подходит для этого. Проекции не всегда так милосердны. А Мол отвечает: — Ты должен верить в него. Мистер Имс здесь, с ним, а у нас скоро будет ребенок. Она наклоняется и целует его, и Доминик не может противиться чарам ее губ. Ребенок, думает Артур. Какой станет Мол, когда у нее появится ребенок? * Артур забывает надеть носки. Это простая ошибка — ее может совершить кто угодно, — но Мол выясняет, как он раньше не забывал об этом. — Бирки, — говорит он, и она проводит весь день делая их, лазурного цвета, с крупными белыми буквами, и Артур чувствует себя лучше. Он делает свои собственные бирки: стикеры, листочки бумаги, клейкие с обратной стороны; он может держать их в ящике прикроватной тумбочки и напоминать себе о доме, который он здесь обрел. Мол, выводит он на бумаге, а затем: очень милая. После этого он пишет: светлячки. * Имс исчезает на какое-то время. Мол настаивала на том, чтобы он остался подольше, чем обычно, но когда она говорила о его отъезде, сквозь смысл слов просвечивало, что он уезжает из-за Артура. — Он не понимает твоей болезни, — объясняет она, проводя пальцами у его виска. — Он под впечатлением от того, что с тобой случилось, и тем, какие ты видишь сны. То, что ты строишь, изумительно упорядоченно. Думаю, он влюбился в тебя, но осознание этого придет к нему со временем, — смеется она. Они лежат в одной постели. Живот Мол растет, и Доминик хочет, чтобы она побольше отдыхала, а она всегда берет с собой в кровать Артура и они все равно не спят. То есть, не засыпают сразу. Мол любит говорить с ним о нем самом. Ей нравится говорить ему о том, что он хорошо справляется, что он очаровательный, красивый, нежный, всегда такой ласковый. Артур может только молча глазеть, потому что он влюблен в Мол, а она об этом даже не подозревает. Но он любит ее не так. Совершенно не так. Привык, думает он, потому что тогда он был младше, был еще мальчишкой, влюбившимся в женщину, которую совсем не знал, в ее губы цвета жевательной резинки. Мол его лучший друг, думает он. Мол та, кем была для него Келли до аварии. Он думает о ней вскользь, потому что все еще смотрит на то, как двигаются губы Мол, но её слова он не слышит из-за Келли. Все они погибли, это моя вина, он подносит руку к лицу, зажимает себе ладонью рот, сдерживая рыдания. Иногда он плачет. Всегда есть причина. Мол наклоняется к нему, пытается приобнять, но Артур поворачивается на бок, не может смотреть на нее, потому что в один прекрасный день убьет и ее тоже. Она скользит рукой по его талии, кончики пальцев касаются его живота, а ее животик прижимается к его спине, наклоняет голову к его шее. Она что-то сладко шепчет по-французски ему на ухо, оставляет следы поцелуев вдоль позвоночника, и Артур засыпает не прекращая плакать. * Имс возвращается после рождения Филиппы. Он сидит с Артуром в гостиной. Филиппе четыре месяца, она розовенькая и хорошенькая, и Мол позволяет очень осторожно держать ее на руках. Но прямо сейчас он сидит на диване с Имсом, вот и все. — Есть прогресс со снами? — спрашивает Имс. — Думаю, есть. И есть, и нет. Артур научился лучше готовиться к погружению. Он не плачет, когда просыпается, но иногда плачет несколько дней подряд после погружения и совсем не понимает почему. В основном он занимается тем, что все записывает, ищет информацию, потому что ему нужно писать теми терминами, которые он понимает; он как можно больше пишет в свои блокноты, и Доминик очень высоко ценит написанные им подробности. В считанные дни Дом учит Артура тому, как искать информацию более тщательно. После этого Артур учится разбираться самостоятельно, делает акцент на самой идее поиска и превращает ее во что-то новое, и Мол хвалит его за это. Он может не понимать некоторых концепций, но всегда может их записать, задокументировать и предоставить эту информацию. Это как раз то, что нужно Доминику. — Координатор, — говорит Доминик в один прекрасный день. — Ты знаешь достаточно, чтобы обезопасить нас. Как думаешь, сможешь делать то же самое во сне? Артур кивает, представляет себя в костюме тройке и Оксфордах, он ощущает себя так, словно он личный охранник и секретарь в криминальном бизнесе. И ему это нравится. * Артур хорош в своем деле. Он отправляется на свою первую работу, когда ему исполняется двадцать три с половиной. Он еще совсем юный, на щеках румянец, и его глаза широко открыты. Мол поднимает на руки плачущую Филиппу и говорит: Удачи, Артур. Она с ними не идет. Сейчас она утомленная, другая, но Артур еще любит ее больше всех. Имс все-таки приближается, садясь рядом с ним и водит пальцами по его запястью. — Ты прикрываешь наши спины, а я прикрою тебя, зайка. Удачи. — Он подключает устройство внутривенного ввода* к вене; у него теплые руки — это последнее, что отпечатывается в сознании. Они на улице города. Доминику нужно найти засекреченную информацию, которая может быть разрушит семейный бизнес. Монополия, говорила ему Мол, и городским это не нравится. Доминику нужны деньги, ему все равно, кто его эксплуатирует. Во сне он воплощение безрассудной «политической мечты», и Артур его обожает. Имс сын объекта, бородатый и робкий, но сегодня он будет идти против своего отца столько, сколько времени понадобится Доминику, чтобы взломать сознание и получить информацию. Простая работа. Тем не менее, Артур на взводе. Чувствует себя приподнято, в крови бурлит адреналин. Он должен ждать музыки, которая вызовет улыбку на его лице, сказала Мол. Раньше она пела ее для него, милый Артур, спи, он улыбается Имсу, когда слышит ее. — Я люблю эту песню, — говорит он ему, но Имс выходит из себя, а Артур это игнорирует. — Выброс, Артур. Давай же, надо двигаться, — орет он, на бегу хватая Артура за запястье. Артур улыбается так широко, что ноют щеки; когда он открывает глаза, над ним склоняется Мол, отражая его эмоции. — Думаю, вы провели все так же чудесно, как я предполагала. — Она вся сияет и словно не беспокоится из-за посторонних в своем доме и из-за ребенка на руках, потому что она любит Артура за то, что он только что помог осуществить. * Имс приходит чаще, и Артур его впускает. У Имса восхитительный голос, глубокий и выразительный, и Артур влюблен в него. Но не в самого Имса. Он опускает голову на колени Имса, укрывается пледом, а Имс зарывается пальцами в его волосы, и он в порядке. — Ты когда-нибудь скажешь мне, что с тобой произошло? — мягко спрашивает Имс. Филиппа спит. В доме тишина, тянущее дыхание, которого недостаточно, чтобы почувствовать себя в безопасности. — Автокатастрофа, — говорит он, не понимая, почему это так интересует Имса. — Оу, — только и говорит. Через некоторое время Артур почти засыпает от движений его пальцев. — Ты помнишь, как это произошло? Артур открывает глаза, смотрит на него снизу вверх, слышит, как лопасти вертолета рассекают воздух; лицо покрыто кровью, его рука сломана, а сердце колотится. Иногда он плачет. — Да. — Он задыхается от слез. Пальцы Имса осторожно гладят над тонкой линией шрама под волосами, Артур крепко жмурит глаза. — Я хотел показать ей светлячков. Имс наклоняется, касаясь губами губ Артура, и грустно улыбается. — Уверен, они были прекрасны, зайка. * Мол больна. Доминик говорит Артуру, что она много времени провела в своем сне, заперлась в мире, которого не существует. По мнению Артура, это бессмыслица. Он не понимает, идет в ее комнату, отключает от нее устройство внутривенного ввода и плачет. Просто плачет. — Артур, — говорит она. — Тебе плохо? — спрашивает он, и Мол делает ему знак лечь рядом, потому что, когда им нехорошо, они так и делают. Он слушается, кладет PASIV на кровать и сворачивается калачиком, вытирая щеки, потому что он плачет. Мол плохо, и он не знает, что делать. — Я не знаю, — отвечает она, поглаживая его волосы. — Я хочу быть во сне. Я не хочу быть здесь. — А как же Филиппа? — Как же я? — Она ребенок. Если меня не станет, она этого даже не поймет. — И это правда. Мол может быть во сне часами, неделями, годами, и Филиппа об этом никогда не узнает. — Но я буду знать, — протестует он, потому что не хочет, чтобы Мол видела сны, где нет его самого. Он любит ее, ее нежный взгляд, ярко-розовые, как жвачка, губы, любит ее. — Я знаю. Мне очень жаль, Артур. Вот и всё. * Артур, как хороший координатор, собирает информацию. Мол в депрессии. Она несчастна из-за Филиппы, не знает, что делать с ребенком, с семьей. Но по мнению Артура, в этом нет никакого смысла, потому что обычно семья рада новорожденному. Они покупают ему одежду и игрушки, смеются и улыбаются; Артур давно не видел, чтобы Мол делала что-нибудь из этого. — Моя сестра не расстраивалась, когда у нее родился ребенок, — говорит Артур Имсу, сидя рядом с ним, склонив голову к его груди, сцепив пальцы на своем колене. — Мол расстроена. Ей плохо. Имс устраивает руку на бедре Артура, под его ладонью поношенные джинсы. — С Мол все будет хорошо. У нее есть семья, которая ее любит. Артур любит ее больше всех на свете. Разве этого недостаточно, чтобы сделать кого-нибудь счастливым? * На следующий день Мол снова погружается в сон, и Артур не знает, что делать. Мол не любит его настолько сильно, чтобы остаться. Она никого настолько не любит. Вместо этого она спит, а Артур остается с Имсом. Они идут в подвал. Там у Доминика есть еще один PASIV, и Артур хочет использовать его. — Что ты задумал? — спрашивает Имс, усаживаясь напротив него. — Хочу кое-что тебе показать. — Он не уточняет. Не может найти нужные слова, чтобы описать, что это значит для него, как одновременно формирует его личность и разрушает ее. Во сне непроглядно темная ночь. Артур ведет машину. Крыша снята, Имс сидит рядом, на переднем сидении. — Посмотри наверх, — тихо говорит Артур, и Имс запрокидывает голову и пристально смотрит, потому что небо темное, а светлячки — нет; они создают вселенную только для них двоих, зависнув в воздухе, в небесах, на высоте всего лишь пяти футов над ними. Имс дотягивается до созвездий, улыбка на его лице освещает для Артура весь мир. Он влюблен в его улыбку. Именно тогда он влюбляется и в Имса тоже. * Они впервые целуются сразу после того, как просыпаются. Артур подходит к его креслу, потому что Имс просит его об этом, наклоняется, Имс кладет ладонь на его щеку, и они целуются. — Иди сюда, лапочка, — выдыхает Имс, Артур раздвигает его колени в стороны, прижимается лбом к его лбу. Снова целует его, хочет большего, и как много бы он не получил, этого не будет достаточно. Ладони Имса скользят под его рубашку, вытягивают ее из брюк, добираясь до их ремня, и Артур говорит: не сейчас, а Имс слушается. Пальцы Имса невесомо касаются шрама на его руке, отслеживая его путь вверх, к плечу; подавшись вперед, другой рукой он ведет вниз по его спине. Артура трясет. Имс смеется тем самым глубоким, гортанным смехом, в который с самого начала влюбился Артур, и он думает о светлячках. * Мол больше не плохо. Артур не знает, что случилось, но в промежутке времени между светлячками и настоящим ей стало лучше. Она учит Филиппу коротким словам, «привет», «пока», «папа», и Артур имеет честь быть рядом на каждом этапе этого пути. Имс никогда не задерживается надолго. Но всегда достаточно, чтобы зацепить Артура, хоть и обычно, глубоко в его груди оседает глухое чувство неудовлетворенности. — Ты должен остаться с ним, — говорит Мол. — Вы двое были бы счастливы вместе. Артур проводит пальцами по написанным жирным шрифтом биркам, та, что на телевизоре гласит выключи, когда посмотришь, другая на шкафу гласит куртка тут, и он думает, что в общем-то, она права. * Они с Имсом стали очень близки. Каждый раз, когда он возвращается, рассказывает о том, как провел время, путешествуя по всему земному шару, всегда в новом и полном жизни месте, любимый хамелеон Артура. Он только вернулся из Перу. Он счастлив, насыщен впечатлениями, и скучал по Артуру. Судя по тому, что как только Имс заходит в комнату, то сразу ловит координатора, прижимает его к груди, говоря: прекрасная поездка, обойдемся без лишней болтовни, и целует его. Они устраиваются рядом, Артур светится от переполняющей его нежности. Хочет спросить у него кое-что очень важное, и Имс, вроде бы, как раз в подходящем настроении, чтобы сделать это. — Я хочу жить с тобой, — произносит он очень серьезно. Отрепетировал это миллион раз, поэтому надеется, что оно звучит именно так, как нужно. — Я ответственен, могу заниматься уборкой. Могу готовить, если научишь. Иногда могу делать кофе. Я всегда заправляю кровать и не займу много места. Я могу помогать со счетами, заработанными деньгами. И когда зимой… — Он теряет мысль, путается в словах, ищет их, пытается вернуть, но прежде чем он их находит, Имс смеется, тянет его к себе, и Артур так счастлив, что совершенно не знает, что с собой поделать. — Да, Артур, — отвечает он, потому что знает: Артур разбирается в том, как они устроены — как шестеренки, рычажки и шкивы, дополняя друг друга; не всегда вместе, но всегда, когда необходимо. — У нас будет дом с симпатичным двориком. Представь, как чудесно на нем будут смотреться светлячки летом, — говорит он, и Артур клянется, что вот-вот расплачется. * Имс занимается документами, а Артур — коробками. Он помечает вещи очень точно, аккуратно расписывая, зачем нужна каждая вещь и где она будет находиться в новом доме. Он не знает ничего о семейной жизни, особенно с кем-то вроде Имса, но Мол говорит, что все будет нормально. Не просто нормально, а хорошо, и он ей верит. — Я буду заходить каждый день, — обещает он. — Я могу дать тебе свой номер телефона, чтобы мы могли созвониться, поговорить и… — Артур, — смеется Мол, Филиппа улыбается ему снизу, стоя возле ее ноги. — Ты будешь неподалеку. Конечно же, мы сможем видеться. — Она улыбается и наклоняется, целуя его в щеку, и Артур безмолвно машет ей рукой перед отъездом. * В первую ночь они спят на матрасе, постеленном на пол. Места достаточно для того, чтобы они могли чувствовать себя комфортно, особенно когда Имс обнимает его так же, как и каждую ночь, которую они проводят вместе, но то обстоятельство, что они на полу, делает все менее удобным. В первый день в своем доме Артур просыпается с болью в спине и мигренью и подозревает, что Имс проснется такой же. Все больше причин просто остаться в постели, думает Артур, потому что он чувствует себя неважно, но не может понять почему. Все вещи в доме в беспорядке. Он знает, что очень скоро наступит день, когда все будет на своих местах, Артур может это понять и руководствоваться этим, но именно сейчас он не знает, где что находится, и это пугает его. — Имс, — зовет Артур слишком тихо, чтобы быть услышанным тем, кто может спать, даже если рядом ведутся строительные работы. — Имс, — зовет он снова, стоя в дверях, в одних боксерах, выглядя так, словно в любую минуту готов расплакаться. Он больше не зовет его по имени. Вместо этого он паникует, полноценно и очень сильно, потому что не может найти свою одежду. Если на его костюме нет бирки, то как он поймет, что надеть? Как сварит кофе? У них вообще есть кофеварка? Где бритва? Крем для бритья? Как принять душ? Как вообще добраться до гребаной ванной? Он разрывает коробку, вываливая ее содержимое и лихорадочно роется в нем. Он не может ничего найти. Он проделывает то же самое со второй коробкой, с третьей. Даже не вспомнив о том, что они подписаны с одной из сторон, потому что сейчас он Крис Прэтт, а не Артур. Его грудь вздымается, он плачет, понятия не имея, как функционировать без инструкции, команды. Ему нужны лекарства. Его лекарства, блядь, он не принимал их вчера вечером. Или этим утром, и как он может быть в норме без лекарств, если он даже не может их найти? Его сердце колотится, и он тянется к еще одной коробке, пальцы истерично тянут за ленту скотча, раньше чем он ощущает на себе руки Имса. Он теплый после сна, наверняка только что проснулся, и наклоняется, методично потирая ладонями по спине Артура, танцуя пальцами вдоль дуги позвоночника. Они не шевелятся. Долго, абсолютно не двигаются. А потом Имс говорит. — В следующий раз, когда соберешься стать Тасманским дьяволом, предупреди меня, хм? И Артур ничего не понимает, но все равно кивает, устраивает голову на сгибе шеи Имса, и его сердце заходится стуком. — Я не могу найти свои таблетки, — сообщает он, его голос колеблется из-за чего-то, что звучит слишком похоже на страх за то, как на произошедшее отреагирует Имс. — На кухонном столе стакан. Налей себе воды, хорошо? Я найду твои таблетки, — говорит Имс, отстраняясь только тогда, когда это делает сам Артур. Наблюдает, как он уходит на кухню, беспомощно уставившись на изгиб его позвоночника, узкую талию. Каким хрупким он может быть, стоит только захотеть. И Имс мог бы уничтожить его, мог сломать его, потому что каким бы гордым ни был Артур, он все еще уязвим, и Имс в ужасе от того, что это значит. Эта уязвимость может поместиться в ладони, но ее вес не ощутим. Он распаковывает коробки с именем Артура на них и чувствует приступ беспокойства, потому что, если Артур вдруг снова запаникует как сегодня и совсем не сможет ничего делать, что это значит для самого Имса? Может ли он оставить его дома одного, не боясь, что это повторится? Он не знает. И не узнает, пока этого не случится. И он знает, что так и будет, потому что Имс не может долго оставаться на одном месте. Он легко находит лекарства, прихватывает небольшой контейнер и баночку с таблетками, приносит их на кухню, по пути наклеивая пометки на микроволновку и духовку. — Видишь? — Он держит медикаменты и передает их ему в руки. — Все хорошо. Но Артур так не думает; все то же знакомое чувство паники бережно держит его напуганным комком нервов, и Имс наклоняется и целует его. — Ты в порядке, дорогуша. Я здесь, с тобой все хорошо. Мы вместе в замечательном доме, только ты и я. Мы счастливы, да? — И Артур кивает, потому что он счастлив, но в то же время просто в ужасе. * Мол навещает их, когда Имс сообщает ей, что дом готов. Стены кремовых и бежевых оттенков, мебель яркая, и это смотрится так здорово, думает Артур, красиво, в их собственном доме. Филиппа вперевалку ходит по дому, внимательно осматриваясь, и находит себе удобное место под обеденным столом. Артур залезает под него и, пригнувшись, садится рядом с ней. — Как думаешь, дом красивый? — спрашивает ее Артур. Филиппа щебечет: «Да!», и Артур улыбается. Она совсем не похожа на свою мать, но находиться рядом с ней так же прекрасно. * Мол, Доминик и Филиппа остаются на ужин. Артур помогает Имсу готовить пасту, следуя инструкции на этикетке, и он очень гордится собой, когда получается съедобно. — Это потрясающе, — резюмирует Мол. У Филиппы соус на лице, но она ест с удовольствием, а Дом оценивающе накручивает свою порцию пасты на вилку. — Спасибо, — говорит Имс, быстро наклоняясь, чтобы поцеловать ее в щеку. — Артур замечательно справился, правда? Артур краснеет, щеки горят, он улыбается. Мол улыбается в ответ, особенной, только для него, улыбкой. * Пока Имс и Доминик убираются в кухне, Мол отводит Артура в спальню. Сейчас у них нормальная кровать, большая и удобная, и Мол забирается на нее и ложится. Артур устраивается рядом с ней, потому что обычно они так и делают. — Я хочу кое-что тебе сказать, Артур, — говорит она тихо, заключив его в объятия. — У меня будет еще один ребенок. Артур не понимает, что это значит. — Ты снова заболеешь? — мягко предполагает он, и Мол начинает плакать. Он никогда не видел ее плачущей. — Надеюсь, что так, — говорит она, и Артур плачет вместе с ней. * Артур все рассказывает Имсу, как только гости уходят. — Мол ждет еще одного ребенка, — говорит он. — Она снова заболеет, я знаю. Я не знаю, что делать, когда она болеет, она… — Хватит, — говорит Имс, взяв его лицо в ладони и наклоняясь. Имс пахнет, как паста, которую они только что готовили, а Артур, должно быть, пахнет, как духи Мол, как маргаритки, как пятилетняя девочка с губами цвета жевательной резинки, и он останавливает себя от того, чтобы говорить дальше. — Ты нервничаешь без каких-либо на то оснований. С Мол все будет хорошо, — говорит Имс. Больше они об этом не говорят. * Мол говорит: — Откуда я знаю, что сплю? Я не узнаю, если не умру, верно? И Артур отвечает: — Да. — Моя мама подарила мне волчок, когда я была еще девочкой. Это вышло случайно. Она хотела подарить его моему брату, вместе с одним из тех наборов со звездочками и мячиками*, но волчок каким-то образом попал в подарок, который предназначался мне. Я терпеть его не могла, но он был только моим. — Она долго смотрит на него с любовью и обожанием, целует в щеку. — Как думаешь, что будет, если я раскручу его? Если раскручу его прямо во сне, Артур? Мол неделями не поднимается. Артур не спрашивает ее, что случилось с волчком. * Когда Мол просыпается, то выглядит устало. Она спала не по-настоящему и утомлена. Артур ложится к ней, а она берет его за руки и говорит: — Ты очень многому научился, Артур. Многого достиг. Ты присоединился к этому дурацкому маленькому проекту, потому что хотел рискнуть. Хотел чего-нибудь нового. — Она сходит с ума, понимает Артур. Ее границы размылись, и даже аккуратная линия ее губ стерлась; она уже может быть ненормальной, прямо сейчас, но Артур не может знать наверняка, ему все равно. — Когда я вращаю волчок во сне, он крутится, не останавливаясь. Тебе нужно что-то похожее на мой волчок. — Она кивает. — У меня есть кое-что для тебя. Артур смотрит на то, как она выдвигает ящик прикроватной тумбочки и вынимает из него маленький мешочек. Она опускает его Артуру на колени и с любопытством наблюдает. — «Тот, кто может терпеть неудачу, сможет добиться многого.»* — цитирует она. — Разве не чудесно, Артур? Жизнь, которую ты создал для себя, благодаря риску. — Она наблюдает за тем, как он достает игральную кость, красную, как вишнево-красная помада, и катает ее на ладони. — Теперь, бросая этот кубик, ты будешь знать наверняка, стоит ли риск того, чтобы в него верить. Артур смотрит на него сверху вниз, его большой палец устроился поверх вытесненных точек. — Никогда не стоит идти на риск, — говорит он, а Мол смеется. — Я знаю, что он тебе понравится. Ему нравится. * Артур крадет PASIV. Каждую ночь, перед тем, как лечь в кровать, он видит сон о том, как они едут с Имсом в машине, над их головами светлячки, Мол и Доминик на заднем сидении, и они все счастливы. Машина никогда не разобьется. Они продолжают ехать по дороге, которая никогда не свернет и не изменится, их руки подняты вверх, светлячки касаются ладоней, созвездия в их общем небе, любовь в четырех сердцах, и они продолжают ехать. Это лучшие сны, которые у него есть. * Артур болен. Он следует примеру Мол и теряется во снах. Приходит в ее дом, спит в ее постели, видит ее сны, и теперь он понимает, почему она так поступает. Одно время Артур и сам ходит как в тумане, но Имс вытаскивает его обратно, обхватывает его руками, дышит ему в шею и говорит: лапочка, останься со мной, и он остается. Прощается с Мол раз и навсегда. Теперь он знает, что есть и другая Мол, ее губы цвета вишни, больше не розовые, как жвачка, и она женщина. Прекрасная француженка, и они в Париже, во сне, в котором высокие здания, высокие каблуки и платье, развевающееся у коленей Мол. Они вели одно дело, перед самым рождением Джеймса, и вот оно, самое важное. Эту Мол Доминик будет знать только в фантазиях. Черное платье Мол не скрывает ее плечи, она наклоняет голову и смотрит вниз, и говорит: я люблю этот мир больше всего на свете, а следом: пожалуйста, останься здесь, со мной, и Артур отвечает: да, Доминик говорит: нет, и они просыпаются. Это первое дело, в котором Артур терпит неудачу, последнее, которое он отчетливо помнит, и единственное, не имеющее к нему ровным счетом никакого отношения. * После рождения Джеймса Мол сникла. Когда он ее навещает, то ложится рядом, и только. Они больше не разговаривают, не по-настоящему, и Мол не поддерживает его так же, как раньше. Только спит или делает вид, что спит, но суть в том, что он больше не видит ее глаз, нежно-розовых губ, и он плачет. И когда это происходит, Мол не делает ничего. Он возвращается домой, к Имсу, который близок ему настолько, насколько возможно, при этом по-прежнему не хватает чего-то, что Артур не может назвать. * — Мне нужно ненадолго уехать, — говорит Имс. Они сидят за кухонным столом. Артур сделал завтрак, полностью сам, даже кофе, но Имс не говорит об этом ни слова. Он говорит только: — Мне нужно уехать на время. — И Артур прокручивает это в голове, прежде чем понять, что на это ответить. — Хорошо. Шестерни, шкивы, рычажки, Артуру не нужно знать ничего, кроме того, что он уезжает. Имс может пойти куда угодно, когда угодно, и Артур будет его ждать, потому что легче ждать, чем последовать за ним и потеряться. Он научился этому у Мол. — Я не знаю, как долго меня не будет. С тобой ничего не случится, пока ты будешь один? — спрашивает он. И он очень серьезен, и Артур осознает, что он никогда не жил совсем один. Но он должен быть ответственным, потому что он обещал это Имсу, до того как они стали жить вместе. У него есть его бирки, заметки и деньги, и Мол всего в паре кварталов от дома, так что да, я буду в порядке. Имс целует его сильно и быстро и уходит, вот так просто. Требуется четыре месяца, чтобы Артур запомнил, что Имс уехал. Еще три, чтобы понять, как сильно он по нему скучает. Это занимает первые семь месяцев, которые проходят слишком быстро, тянутся слишком медленно, проходят совершенно мимо него, пока он не осознает, что совсем не видел и Мол тоже. И в тот же день, когда Артур часами думает о ней, ее губах, цвета розовой жвачки, ему звонит Доминик, и после этого звонка он рыдает, пока не срывает голос, потому что Мол умерла, а Артур думает о светлячках и бежит бежит бежит, пока не теряется, потому что легче идти следом и потеряться, чем ждать того, что уже никогда не вернется. * Имс возвращается к похоронам. Хоронить почти нечего, от Мол почти ничего не осталось. Артур делает об этом пометку в своей записной книжке, царапает по странице цвета огня. У него горчит во рту, пометки об этом он не делает. Имс держит его руку, крепко, словно якорь, потому что Артур более чем уверен, что утонет, если отпустит Имса. Мол больше нет, говорит он себе. Мол больше нет, и она не вернется. Она никогда не вернется. Доминик ничего ему не говорит. Он держит за руки Филиппу и Джеймса, они отдают дань уважения и уходят. А Артур ложится в траву, рядом с тем местом, где была бы Мол, если бы они лежали в постели, и он рассказывает ей про светлячков, понимая, что никогда не брал ее туда с собой, к этому участку памяти, секретному месту, и ненавидит себя за это. Имс ложится с другой стороны, тянется через грязные очертания могилы Мол и берет Артура за руку. Они остаются так на несколько часов, и Артур засыпает. * Проходят месяцы, прежде чем Доминик звонит. Он вытаскивает Артура на ряд дел. Это место, в котором Артур знает, что он профессионал, где действует по-деловому и отбрасывает все лишнее, потому что так нужно. Они видят во снах невозможные вещи, красивые вещи, вещи цвета розовой жвачки, потому что каждый раз в его снах Мол, и Артур предан только Доминику, потому что сначала он был предан только Мол. * Артур возвращается домой к Имсу. Тот сидит на диване, раскинув руки на спинке так, словно ждал его. Артур измотан и едва может двигаться. Голова раскалывается, и он хочет поскорее снять этот дурацкий костюм. Грудь ноет от переполняющей скорби, эта боль всегда рядом, и он чувствует, что может расплакаться. Имс снимает с него пиджак, ослабляет, расстегивает пуговицы на его рубашке, гладит ладонями под майкой координатора и целует его. — Пошли в кровать, — бормочет он, и Артур выполняет. Он засыпает сразу; не может. Мысли в его голове не прекращают двигаться, бежать, вертеться и прыгать, и он сам не может остаться на одном месте. Он думает о Мол, думает: вдруг она была права, вдруг она проснулась, когда прыгнула с карниза. Среди ночи он поднимается из кровати и находит свою игральную кость, садится прямо посреди комнаты и бросает ее. Снова, и снова, и снова. Он думает о Мол, о том, как она доверяла рискам, а он спокойно принимал это, потому что он был Артуром, ее Артуром. А он верил, верит в глупую мысль, что он один знает вес своей игральной кости. Раньше она принадлежала ему и Мол, и даже если он никогда не мог понять ее или ее идеи, этот кубик — единственное общее между ними, что он может сохранить навечно. Нельзя удержать светлячков, не поймав их в банку, но эта часть Мол, эта рискованность, безрассудство, губы цвета розовой жвачки, эта частица Мол — все, что у него осталось. * Стикеры в его прикроватном ящике — лучшие записи, какие у него есть. Он перечитывает их за три дня до того, как Имс скажет о том, что уезжает. Он прочтет Льюис, а следом: друг; он прочтет Мол, а следом: очень милая; он прочтет Доминик, а следом: основатель. Он прочтет Имс и снова Имс. И еще раз, вместе с светлячки, которое написано в конце. * Утром Имс уезжает в Момбасу. Все, что Артур знает о том, куда он направился. Ему этого достаточно, хотя бы потому, что он знает: рано или поздно Имс вернется. В то утро он просыпается. Принимает душ, моется. Он думает о Имсе, светлячках, Мол и о том, кем был и кем стал. Бирка на зеркале велит ему бриться, он выполняет. Его шкаф с одеждой говорит ему надеть джинсы и свитер, потому что сегодня вторник, он выполняет. Но ни его бирки, ни его записи ничего не говорят ему о том, что делать с его чувствами к Имсу и тем, как сильно он скучает по нему и — — он просыпается. * Когда Имс уедет, он продолжит работать с Домиником. Он будет делать заметки и задокументирует их успехи и поражения. Он отложит деньги на черный день, потому что Мол учила его быть беззаботным, но подстраховываться. Он будет ждать возвращения Имса и видеть сны о светлячках, пока его нет. Он будет оплакивать Мол и Криса Прэта, и у него есть власть, потому что есть нечто большее, чем деньги. Он проснется. Примет душ, умоется. Он встретит молодую девушку по имени Ариадна, с губами цвета розовых лепестков. Доминик вернет ему Имса (того, кто поцелует его и искренне назовет сокровищем), и они будут вместе. Он увидит Мол во снах. Он скажет Ариадне, что она была очень мила, до того как спрыгнула с карниза. Он попробует поцеловать архитектора, но этот поцелуй будет значить для нее куда большее, чем для него, потому что, когда он покинет аэропорт, он вернется домой с Имсом, к снам о светлячках. Имс нальет ему немного вина (которое ему нельзя, но иногда Имс разрешает), и он поднимет бокал и скажет: за веселую погоню и отлично выполненную работу, и Артур добавит: за светлячков. И они выпьют. конец.