Именем Гармонии

Первое, что Дэйн Торсон понял после пробуждения — то, что он точно не в своей каюте. Лежа на спине, он мог отлично лицезреть высокий потолок, вымощенный геометрически точной шестиугольной мозаикой разных ярких цветов. Такого в его каюте точно не было. Второе — и этот факт Дэйну казался еще более худшим — в постели он был не один. Кто-то обнаженный прижимался к Дэйну всем телом, нагло закинув ногу на его бедро и обвив руками шею, непривычно грея своим теплом. Эта неизвестная пока личность шумно сопела прямо в ухо юноши и явно без постороннего вмешательства в ближайшее время местоположение менять не желала. К некоторому своему стыду, хотя пока стыдиться было некого, Дэйн осознал, что сам тоже полностью раздет. Мгновенно возникла мысль, что же он такого делал вчера, чтобы попасть в такую, мягко говоря, очень неловкую ситуацию. Воображение сразу подсказало несколько вариантов один другого хуже, а логика твердила, что эту ночь он явно провел не во сне, а в компании этой личности, лежащей у него под боком. Кстати, не мешало бы узнать, кто она. Наверняка какая-нибудь девица из тех, что ошиваются в барах или работают в публичных домах; эта версия объясняла и необычный дизайн комнаты, и непривычную роскошность кровати — вероятно, Дэйн каким-то образом очутился в одном из тех заведений сомнительной репутации, в которых тело сдается в аренду так же просто, как и номер на ночь. Такого рода услуги Дэйна отпугивали, он испытывал к ним отвращение и был уверен, что никогда в своем уме не стал бы ими пользоваться; впрочем, гарантий того, что вчера он находился в своем уме, не было. Дэйн медленно, словно мог этим действием разбудить спящего, скосил глаза вбок. Ведя взгляд все выше и выше, он поочередно охватывал новые детали: бледная холеная кожа, немного пухлые губы, изящный нос, длинные ресницы на плотно сомкнутых веках, красивые и симметричные черты лица в целом. Несколько мгновений Дэйн тупо пялился на них, пытаясь вспомнить, кому они принадлежат — лицо ему явно было знакомо. А потом до Дэйна дошло — и это откровение было леденящим. Хуже и придумать нельзя, даже если очень стараться. Он оказался в одной койке с Али Камилом, своим коллегой по кораблю, давним немезисом почти с самой первой встречи, и, по жестокой иронии, человеком, в которого Дэйн уже некоторое время был бесповоротно влюблен. Впрочем, как машинально отметил Дэйн, не в койке, а в настоящей роскошной двуспальной кровати с настолько мягкими подушками, что голова тонула в них безо всякого сопротивления, и простынями, скольжение которых по обнаженной коже было особенно приятным. Но это обстоятельство ничем ситуацию не облегчало, напротив, сейчас Дэйн не видел ни одного способа, каким бы можно было выбраться из объятий Али, не разбудив его. А значит ему, обреченно подумал Дэйн, оставалось жить ровно до того момента, как Али проснется, ну или немногим дольше: Камилу же наверняка захочется поиздеваться над ним, и лишь потом умертвить наиболее мучительным способом. Али... Дэйн позволил своему взгляду немного задержаться на будто выточенном из слоновой кости лице. Редко ему выдастся возможность так близко рассмотреть его без риска быть застуканным за этим, и быть осыпанным градом ранящих насмешек. Иногда ему становилось любопытно, почему именно Али, почему коварный Амур привязал его именно к неприступному помощнику инженера, а не дружелюбному Рипу, например, раз уж ему было так обязательно влюблять Дэйна именно в парня. Рипу было бы проще в этом признаться: даже если он и не ответил бы взаимностью, в любом случае друг бы поддержал Дэйна и уж точно не стал бы устраивать ему ад при жизни, чем, несомненно, Али и занялся бы в таком случае. Хотя Дэйну казалось, что лучше так, чем если бы Али не отреагировал бы вообще. Пожал бы плечами, хмыкнул недоверчиво, и вернулся к своим делам, будто ничего и не случилось. А что? Небось на каждой Звездной базе находится пара-тройка людей с подобными признаниями, что, с внешностью-то Али это ничуть не удивительно. Дался ему нескладный соломенноволосый паренек, который и слова не может сказать, чтобы не покраснеть. Дэйн помотал головой, загоняя ранящие мысли в самую глубь сознания. Они сейчас только отвлекали его от первоочередной цели. Он закрыл глаза, воскрешая в памяти все детали событий последних дней. Итак, значит, все началось с того, что капитану Джелико почти одновременно были предложены два выгодных контракта. Так как с недавних событий у вольных торговцев появился еще один корабль — "Северная Звезда" — было решено разделиться и взять оба контракта разом. Ван Райк, который сам вместе с капитаном и одной половиной команды отправился на более сложную миссию, доверил Дэйну довольно простое, но оттого не менее важное и ответственное дело: торговлю с планеткой, имеющей весьма незатейливое название — Икс. Ее жители были гостеприимными и доброжелательными, хоть и с причудами, впрочем, как же без них? Конкретно иксианцы просто помешались на точности, логике и гармонии, а их замысловатые, снабженные излишним количеством оборотов и математических обозначений словоизлияния могли вывести из себя кого угодно. Эдакое общество заядлых перфекционистов с математическим уклоном. Так вот, "Звезда" доставила первую партию деталей из определенного сплава, так необходимых иксианцам. Также известные, как отличные механики и конструкторы роботов, они с огромным удовольствием купили все до последнего винтика, оплатив груз сполна, и сверх того в качестве благодарности усовершенствовали системы "Северной Звезды". Воспоминание казалось Дэйну правильным, вполне законченным, но он знал, что оно неполно, что какая-то деталь ускользнула от него. Что-то произошло кроме этого, ведь каким-то образом он попал в эту комнату, а не в свою каюту, да еще и с Али в придачу. Наверняка на них воздействовали каким-то средством наподобие афродизиака! Но кто и зачем? Иксианцы? Но какие у них были мотивы? Они не были похожи на вуайеристов или ксенологов, желающих изучить повадки другого вида в области любви; Дэйну казалось, что возвышенные хозяева планеты вообще не интересуются таким нелогичным и несущественным чувством, как любовь. Тут взгляд Дэйна, до этого бесцельно блуждавший по изукрашенной комнате, наткнулся на разбросанные в беспорядке по полу вещи, очевидно, снимаемые в большой спешке. На смятые коричневые униформы, принадлежащие, без сомнения, Али и Дэйну, было нашито по табличке с математическими символами. Именно эта деталь привлекла внимание юноши, и именно она стала спусковым крючком, который в мгновение ока освободил скрытые до этого воспоминания. Это была идея Дэйна; он отнесся с большой ответственностью к поставленной перед ним задачей, и, даже, как насмешливо заметил Али Камил, чересчур ответственно. Изучив все сведения о иксианцах, имевшиеся в базе данных "Северной Звезды" Дэйн нашёл несколько способов расположить к себе инопланетян с самого начала переговоров. Несколько маленьких деталей в манере речи и одежде, но помогающих немного сблизиться с хозяевами. Дэйн помнил, как Ван Райк пару раз использовал этот приём, и всегда с большим успехом. Одежда иксианцев часто украшалась формулами одна сложнее другой, от изощренности которых зависело положение носителя в обществе. Простенькой формулой, разделенной пополам между ним и Али, Дэйн хотел показать, на какой позиции по отношению к инопланетянам видят себя земляне: уважающие их, хоть и менее совершенные, друзья. И вот они стоят перед несколькими закутанными в балахоны иксианскими торговцами. Существовали разные мнения по поводу того, что скрывается под просторными хламидами с капюшонами: одни считали, что иксианцы полностью механизировали свои тела, другие — что те лишь частично усовершенствовали себя разнообразными имплантами и искусственными деталями. — С благословения Гармонии, да свершится наш обмен! — провозгласил один из иксианцев, воздев конечность кверху. Просторный рукав сполз немного вниз, обнажая отливающую металлом кисть. Голос инопланетянина был мелодичным и переливающимся, без металлических ноток, каких можно бы ожидать от обычных роботов. Впрочем, как напомнил себе Дэйн, иксианцы роботами не являлись, а представляли собой абсолютно разумную форму жизни, разве что имели некоторое сходство с механическими слугами. И все же этот голос Дэйну был чужд: чересчур... точный, идеальный, он слишком отличался от обыкновенного человеческого. Как и его собратья, иксианец парил над землей на высоте нескольких дюймов. Это, вкупе со слабым голубоватым свечением, исходящим из-под надвинутого капюшона, очень напоминало Дэйну призраков из древних земных легенд, что так любили рассказывать друг другу по ночам в Школе одноклассники. Но поддерживали инопланетян в воздухе не мифические способности, а миниатюрный антигравитатор. Дэйн выступил вперёд, крепко держа в руках небольшой сундучок. Иксианцы настояли на официальной церемонии обмена, красивом, но абсолютно бессмысленном действе, приведя доводы, что в таком случае будет соблюдена Гармония. Дэйн противиться не стал, опасаясь обидеть хозяев: на кону слишком крупная сделка, чтобы жалеть потратить на нее еще немного времени. — Да свершится наш обмен, — согласился Дэйн, кладя сундучок на искусственную руку подплывшего иксианца. Тот передал его одному из своих собратьев и вручил юноше чемоданчик с кредитами, эквивалентными стоимости груза в сундучке. Настоящий обмен, но в гораздо больших масштабах, должен был произойти вечером, когда иксианцы пришлют роботов, чтобы выгрузить товар, и тогда же "Северная Звезда" получит полную сумму. Али нарочито громко вздохнул, и Дэйн послал ему через плечо предупреждающий взгляд; может, в другое время он бы и постеснялся одергивать надменного и местами даже наглого инженера, опасаясь получить колкую отповедь, но сейчас он был здесь за главного, и Али это понимал, хотя, может, и не был сильно доволен сложившейся ситуацией. Взятый на переговоры буквально в последний момент в роли запасного переводчика на случай, если инопланетяне употребят незнакомый Дэйну математический термин, значение которого будет содержать в себе весь смысл фразы, Али теперь откровенно скучал и не стеснялся этого показывать — до нынешнего момента в его услугах не было нужды. Дэйн не мог его в этом винить. Временами его самого чуть не тошнило от всех необходимых для выполнения дурацких формальностей, однако нужно было дотерпеть до конца, а потом можно будет немного расслабиться, выслушать скупую, но одобрительную похвалу Ван Райка, которая в другое время значила бы для Дэйна очень много, погордиться немного собой за первое самостоятельно завершенное дело... Но все это казалось таким несущественным, когда рядом был Али Камил, и все мысли и цели Дэйна сводились только к нему. — Пойдем, досточтимые торговцы, — махнул рукавом иксианец, — все приготовления к торжественной трапезе уже содеяны. Радушные хозяева сопроводили Дэйна и Али в большой зал, в котором и впрямь был накрыт длинный стол с обширным выбором кушаний и напитков. Неужели они вдвоем должны съесть все это или как минимум попробовать каждое?! Одна эта мысль по меньшей мере чрезвычайно обеспокоила Дэйна. Конечно, отказать нельзя; таким образом он может серьезно оскорбить и обидеть хозяев или даже сорвать всю сделку. Но мало ли какой эффект может оказать на землянина инопланетная еда, да еще и в таком количестве! Но, к большому облегчению Дэйна, съедать все самим не требовалось. Иксианцы тоже подключились к трапезе и активно поглощали пищу, поднося её к скрытому от других капюшоном светящемуся лицу. Этот факт пробудил в Дэйне любопытство, и он не преминул поинтересоваться о нем. — Разве для вашего вида существует необходимость внимать пище? — обратился юноша к одному из иксианцев. — Мне казалось, вы имеете счастье подзаряжаться непосредственно и эффективно. — Обычно в этом нет нужды, — прожурчал иксианец в ответ, — но мы посчитали, что нашим человеческим друзьям будет неловко трапезничать одним. А поглощение любой питательной субстанции также приемлемо, пусть и менее эффективно. Какая ирония... Значит, иксианцы заботятся о моральном комфорте землян больше, чем те — о их? Впрочем, это несомненно имело смысл: инопланетяне не имели оснований не считать себя совершеннее людей, и поэтому они вследствие этого брали на себя роль заботливого старшего брата. Зато в таком случае Дэйн мог не волноваться о совместимости пищи с человеческим организмом. С такой заботой о мелочах более продвинутым технологически иксианцам не составит труда подобрать наиболее соответствующую для землян еду. Дэйн даже мог заметить несколько знакомых продуктов, один-два из которых ему даже довелось попробовать, из чего юноша заключил, что остальные блюда сходны по характеристикам. — Пусть ваш дальнейший путь будет удачным, и пусть параболы ветвями вверх не сходят с вашего лица ни при каких обстоятельствах! — воскликнул главный иксианский торговец, поднимая бокал в своих изящных металлических пальцах. Тост довольно забавно звучал в устах инопланетянина, обычно изъясняющегося только пространными фразами без малейшего эмоционального оттенка. Присутствующие соприкоснулись бокалами в центре стола, производя тонкий благозвучный звон, а потом пригубили сверкающую изумрудную жидкость, легонько плещущуюся в стеклянных произведениях искусства. Дэйн тоже отхлебнул из бокала, закрепляя тост, и немного скривился, но постарался не выказывать свою гримасу. Немного напоминающий по вкусу вино, напиток вызывал несильное жжение в горле, которое, впрочем, скорее относилось к разряду приятных после некоторого распробования. Осушив бокал до конца, Дэйн поставил его на стол и бросил украдкой взгляд на Али. Инженер, прищурившись, лениво постукивал кончиками пальцев по изукрашенной скатерти и задумчиво смотрел куда-то вдаль, не концентрируясь на определенном объекте. Вдруг он, каким-то шестым чувством почувствовав на себе взгляд, резко развернулся к Дэйну, устанавливая прочный зрительный контакт. На этом моменте воспоминание бесцеремонно оборвалось. Такое создавалось впечатление, что кто-то просто обрезал его огромными ножницами, будто ленту кинофильма. А к неровному, рваному разрыву приклеил совсем другой, неподходящий кусок. Али укладывается на спину и притягивает колени к груди, призывно смотря на Дэйна. В его глазах, обычно таких обжигающе холодных, теперь плещется нескрываемая страсть; в другое время этот помутившийся взгляд по меньшей мере изумил бы Дэйна, но сейчас все остальные чувства вытеснило ответное желание. К тому же вид бесстыдно открывшего своё тело на обозрение Дэйну Али, так непривычно выглядящего без своей неснимаемой прочной брони, выкованной из ледяного высокомерия, оказался невероятно возбуждающим. — Иди сюда, малыш, — срывающимся голосом требует Али. Дэйн послушно подползает к нему на коленях, не в силах оторвать жадного взгляда от вожделенного тела. Капельки пота, сверкающие на лбу Али в неровном освещении иксианских ламп, восхитительно дополняли картину, делая того в глазах Дэйна просто идеальным. Юноша пристраивается у ног Али, ухватившись за его ляжки для поддержания равновесия, и смело толкается вперед, врываясь в распростертое и такое доступное тело. Али протяжно стонет, обняв Дэйна со спины ногами, вжимает в себя, заставляя войти до конца, вскидывает бедрами, поддерживая ритм. Дэйн склоняется к его лицу, на котором, словно маска, застыло выражение напряженного сосредоточения, и запечатлевает неуклюжий поцелуй на уголке губ. Полуприкрытые глаза Али чуть-чуть дергаются, а рот расплывается в искренней улыбке, когда он обхватывает Дэйна за шею и притягивает для полноценного поцелуя. Дэйн ставит ладони на кровать по бокам от Али, нависая над ним, и продолжает двигаться под новым углом, позволяя ощущениям направлять себя, делать так, как подсказывают инстинкты. Али запрокидывает голову назад, открывая беззащитную шею, закусывает губу, но все равно не удерживает надрывный стон, вырывающийся из глотки. — Так... хорошо?.. — выдыхает Дэйн, желая удостовериться, что все делает правильно, лёгкое чувство беспокойства все ещё не оставляло его, несмотря на очевидно положительную реакцию Али. — Только... попробуй... остановиться... — шипит Али сквозь стиснутые зубы, выдавая по слову с каждым толчком, — и тебе... не жить... Торсон!.. На последнем слове голос Али срывается на сдавленный вопль, когда он изгибается дугой, цепляясь за плечи Дэйна, как утопающий за соломинку. Так хорошо, так правильно, так... гармонично. Дэйн опускается, обнимает Али, подсунув руки ему под спину, прижимает к себе, целует жадно, он не хочет, чтобы прерывался этот контакт, это полное и абсолютное слияние тел... Дэйн ошалело заморгал. Сбивчивое тяжелое дыхание, на которое он незаметно для себя перешел за время прокручивания в голове обескураживающе реального воспоминания, постепенно начало приходить в норму, но хаос, что оно поселило у него внутри, успокаиваться не желал. Он и Али... Невероятно настоящее, живое воспоминание не становилось от этого менее диким. Я трахнул Али Камила, стучала бешеная мысль у Дэйна в голове, прямо на этой самой кровати. Для большей уверенности Дэйн неуверенно повторил это предложение шепотом, невольно вырвавшимся из пересохшего горла, пробуя каждое слово на вкус. Для него, никогда не использовавшего такого рода фразы, неожиданно приятно звучала дерзкая и грубая, неприменимая при обычных обстоятельствах, мысль, звуки переливались на языке, как что-то запретное, но невыносимо притягательное. Дэйн покосился на пока что мирно посапывающего Али. Немного сдвинувшись во сне, он теперь еще больше скрепил сплетение их тел, окончательно сделав невозможной попытку выбраться. Что ж, в таком случае оставалось только ждать и надеяться, что Али внемлет очевидным доказательствам. Долго ждать не пришлось. Вскоре Али заворочался, просыпаясь, и Дэйн с каким-то непривычным спокойствием обнаружил, что смотрит прямо в его распахнувшиеся глаза. — Какого дьявола ты делаешь в моей постели, Торсон? — разорвал тишину возмущенный вопль. В голосе Али звучал неприкрытый шок. Отпрянув от Дэйна, он на относительно безопасном расстоянии мерил его обалделым взглядом. Голая рельефная грудь тяжело вздымалась и опускалась, руки комкали простыню. Сделав небольшую паузу, чтобы несколько отдышаться и успокоиться, Али — и как он ухитрился так быстро это сделать?! — продолжил своим более обыкновенным холодным тоном, вновь нацепив бесстрастную маску: — У тебя есть десять секунд, чтобы объясниться. — Кажется, мы находимся не в твоей постели, — осмелился напомнить ему Дэйн, старательно не встречаясь с Али глазами. — И впрямь, — отметил Али менее жестко, окинув взглядом геометрические витражи, украшавшие комнату вместо окон. — В таком случае у тебя есть десять секунд, чтобы растолковать мне, как ты ухитрился затащить меня в постель. — Мне кажется, мы выпили нечто на вчерашнем празднестве, что заставило нас... так... — Дэйн неопределенно обвел кровать рукой. — Ты же помнишь?.. — Помню, помню, у меня не склероз, Торсон, — раздраженно оборвал его Али. — И это вполне похоже на правду, — с некоторым облегчением отметил он, — вряд ли я стал бы заниматься с тобой сексом в здравом уме. Дэйн вспыхнул, стараясь не замечать, как от этих презрительных небрежных слов горло перехватило ледяной хваткой. Но нет, он не подаст Али повод для дальнейших издевательств, выказав свою слабость! Дверь в комнату распахнулась, приковав взоры двоих с "Северной Звезды" к иксианцу, одетому в пестрый, кричащих цветов балахон; стиль этот, как вспомнил Дэйн, обозначал прислугу или лакея, которые, впрочем, были ничуть не глупее других собратьев выше рангом. — Вы пробудились! — заявил он, хоть это было и очевидно. — О повелитель механизмов, — собрав всю оставшуюся гордость в кулак, начал Дэйн, используя то обращение, которое больше всего нравилось иксианцам, хотя для этого ему пришлось проглотить неприятный ком, образовавшийся в горле, — не соблаговолишь ли ты поведать нам, для чего предназначена комната, в которой мы имеем счастье находиться? Али громко фыркнул, пробормотав что-то нелицеприятное насчёт чужеземных обычаев. Дэйн мстительно ткнул его в бок: не хватало ещё, чтобы инопланетянин обиделся и вообще отказался предоставлять нужную информацию. Али, несмотря на внешнее безразличие и обыкновенную язвительность, тоже явно заинтересовался этим вопросом и умолк без пререканий. — Сие будет наивысшим удовольствием для меня, — наклонил голову в поклоне иксианец, видимо, ничуть не удивленный подобным запросом. — Многоуважаемых землян сопроводили в сие благое пристанище после того, как они попали под воздействие Напитка Гармонии. — Этот... Напиток Гармонии, что он делает? — задал следующий вопрос Дэйн. У него почти не осталось сомнений, что именно в этом питье и заключалась разгадка. — Волшебный эликсир, по преданию подаренный нашему народу Богом Гармонии и Порядка, что именуется также Напитком Гармонии, — с неким благоговением продолжал разглагольствовать иксианец, будто читая какое-то чересчур заумное описание из энциклопедии, — дарует блаженное стремление к Гармонии в жизни и побуждает привносить её в сей беспорядочный мир. Дэйн сел на кровати, заинтересованно подавшись вперед. Простыня, которой он прикрывался, сползла вниз, обнажая грудь, но его это мало волновало. Потом за спиной раздался поспешный шорох движения, кто-то выругался, и Дэйн почувствовал, как к его спине прижалось горячее тело, скользнувшее к нему под простыню. — Если тебя не беспокоит перспектива оказаться голым перед хозяевами, дело твое, но мог бы в таком случае покрывало оставить мне, — сердитый шепот Али и дыхание, обжегшее шею, вызвало перед внутренним взором Дэйна совсем не подходящую случаю цепочку мысленных картинок, едва не заставивших его забыть, где и с кем он находится, а также то, что Али на самом деле в нем ни капельки не заинтересован, в отличие от него самого. — А что именно подразумевается под Гармонией? — несколько смущенно поинтересовался Дэйн, пытаясь отогнать навязчивое наваждение. Развратные картинки-воспоминания никуда деваться не собирались, но он, по крайней мере, сумел отгородить от них часть сознания и совладать с возникшей в ответ на них недвусмысленной реакцией тела прежде, чем кто-либо ее заметил. — На несколько воистину блаженных часов у индивидуума возникает непреодолимое желание гармонизировать окружающее пространство, действуя на благо себе и другим, — с готовностью поспешил разъяснить иксианец. — К примеру, этот индивидуум вершит порядок в принадлежащих ему вещах, изрекает приятные слова в адрес других, дабы воцарить Гармонию в их душе. — А может быть так, — осторожно продолжил расспрашивать Дэйн, игнорируя желание откинуть голову на плечо настолько близкого — и голого — Али Камила, — что эликсир оказывает на кого-то несколько более сильное влияние? Например... — Дэйн замялся, подбирая слова помягче, чтобы не показаться грубым. — Как получилось, что под воздействием вашего проклятого пойла мы с Торсоном занимались сексом? — перебил Дэйна Али, ледяным, но необъяснимо напряженным вопросом суммировав все, что вертелось в голове у юноши, но не хотело укладываться в вежливые фразы. — О... — в голосе иксианца звучал тонкий намек на извинение. — Не существовало предположения, что эликсир возымеет такое действие. Видимо, нечто необыкновенное в ваших организмах содеяло такую непредвиденную реакцию, ибо прочие земляне и иные виды, имевшие счастье посетить нашу гармоничную планету, неоднократно отмечали, насколько возрастала эффективность их жизни, пусть и в не заметных ранее мелочах. Однако, невзирая ни на какие обстоятельства, как только мы узрели, что Эликсир действует, мы немедленно создали наиболее подходящую среду для претворения вами Гармонии в жизнь, хотя и не имели точного представления, почему и зачем это происходит. Бог Гармонии не допускает ошибок, его воля — закон! — горделиво заявил иксианец, всплеснув руками. — Впрочем, относительно вашего вопроса... — инопланетянин на секунду задумался, сцепив руки за спиной. Его балахон слегка всколыхнулся, а свечение, исходящее из-под капюшона, стало интенсивнее, указывая на напряженное размышление. Дэйн с замиранием дыхания ждал ответа. В глубине души он не терял детской надежды, что то, что скажет иксианец, подтвердит самые его сокровенные мечтания. — Эликсир нередко руководствуется самыми глубоко сокрытыми чувствами и желаниями индивидуума в диктуемых действиях, — сообщил инопланетянин наконец. — В вашем случае, видимо, то, что содеялось, имело целью привнести Гармонию вам обоим. И я полагаю, так и случилось, хотя вы и не желаете еще сие признавать. Иксианец склонил сокрытую капюшоном голову и тактично удалился, оставляя землян осмысливать полученную информацию. Дверь закрылась за ним с легким щелчком, и лишь тогда все кусочки мозаики встали воедино. От додуманного до конца логического умозаключения Дэйну хотелось одновременно нервно смеяться и плакать. Значит, Али тоже чувствует что-то по отношению к нему? — Али, это правда? — потребовал ответа Дэйн, развернувшись, чтобы заглянуть инженеру прямо в глаза. Юноше отчаянно хотелось услышать подтверждение именно из его уст. Тот еще с секунду мечтательно и немного грустно смотрел куда-то вдаль расфокусировавшимся взглядом, а потом его лицо приобрело обыкновенное насмешливое выражение. — Конечно, нет, Торсон, — моргнув, фыркнул он, — с чего бы это? Но у Дэйна даже не возникло сомнений, что Али просто не хочет говорить правду. А может, пришла неожиданная догадка, он тоже боится, боится серьезных отношений, боится влюбиться без памяти, без остатка? Тогда он, Дэйн должен предпринять первый шаг, должен помочь Али развеять сомнения! С решимостью, которая удивила его самого, Дэйн приник к губам Али в жадном поцелуе. И то, как крепко механик уцепился за его плечи, не желая отпускать, то, как отчаянно он отвечал на поцелуй, сказало Дэйну куда больше, чем вся речь иксианца про эликсир Гармонии. — Как-то негармонично получается, Торсон, — когда они наконец отрываются друг от друга, голос Али уже больше похож на обычный, напускно-насмешливый, но Дэйн может различить в нем новые нотки: искренне веселые и радостные, от которых у него захватывает дух. В глазах Али пляшут живые искорки, и Дэйн понимает, что именно он является их причиной. — Ты уже побывал сверху, а я еще нет. Восстановим Гармонию? И в этом непривычно робком предложении столько надежды, что Дэйн окончательно перестает колебаться. В обнимку с Али он заваливается на спину, позволяя себе полностью отдаться на волю ощущений. И немногим позже, когда Али властно вжимает его в кровать резкими и сильными толчками, упершись в его спину ладонями для дополнительной опоры, Дэйн наконец-то до конца понимает, что такое Гармония.