Себастьян Моргенштерн/Инаду(Пустота). ТО crossover.
5 июля 2017 г. в 14:33
— Ты знаешь, кто я? — в их первую встречу она по привычке улыбается зловеще и подпускает кровожадного блеска во взгляд.
Она привыкла, что ее боятся — боятся и ненавидят, ничего больше, вот только он играет не по правилам.
В его глазах нет ни страха, ни ненависти — он поразтельно спокоен и даже флегматичен, словно встречает подобных ей по нескольку раз на дню.
— Да, — отвечает он. — Ты — пустота. Но мне больше нравится Инаду.
Инаду — это ее имя, тайное имя, сродни печати дьявола, которую он носит в своем сердце и на своей душе, и она злится, потому что он произносит ее имя почти ласково: так, будто имеет на это какое-то право.
— Я пришла уничтожить тебя, — сообщает она угрожающе, но Себастьян Моргенштерн лишь расслабленно улыбается в ответ на это:
— Чудесно. Вот только ты чуток припозднилась, милая. Я уже уничтожен — пожалуй, с самого рождения.
О, ей это знакомо — она и сама сделала свой первый вдох, будучи уже обреченной стать чудовищем. Выбор в таком случае не особенно велик — либо принять такое положение вещей как данность, либо… Впрочем, никаких «либо».
Перед монстрами моральных дилемм не стоит — все уже предопределено заранее.
Она не убивает его — просто идет дальше, находит себе иных жертв, наслаждается их агонией, поглощает их жизненные силы.
Уже позднее, когда слышит об убийствах и ужасах, о хаосе, который походя сеет он, Инаду понимает, что, возможно, здорово его недооценила — попытка убить его могла быть безрезультатной, он не зря настолько уверен в себе.
Себастьян Моргенштерн наполовину демон, наполовину нефилим, и цели его столь же расплывчаты и кровавы, как у нее самой.
— Я убиваю ради убийства, — говорит он ей, когда они встречаются снова. — Ты ведь понимаешь меня, Инаду. Ты такая же.
— Я никогда не объединюсь с тобой! — презрительно шипит она и гонит его прочь, ей никто не нужен, чтобы быть Пустотой, наводящей страх, чтобы быть могущественной и сильной.
Вот только тоска понемногу вгрызается в ее черное монструозное нутро, необъяснимая тоска по чему-то, чего у нее никогда не было.
Себастьян Моргенштерн, возможно, и не в силах заглушить этой тоски — но отчего-то Инаду постоянно думает о нем, его образ настойчиво преследует ее кратковременных забытьях сна и порой даже наяву.
— Это незнакомое мне прежде томление бесконечно раздражает, — признается ему Инаду, когда сама находит его и буквально припирает к стенке. — Но унять его можешь только ты. Хотя, я не до конца в этом уверена.
— Это незнакомое тебе прежде томление называется любовью, милая, — мягко вещает Моргенштерн. — Хотя, я не до конца в этом уверен. Хочешь проверить и узнать наверняка?
— Если мне не понравится, я убью тебя, — обещает ему Инаду хладнокровно.
— Если тебе не понравится, я с удовольствием посмотрю, как ты попытаешься, — саркастически выгибает бровь Себастьян. — Но это при условии, что тебе не понравится.
Он вовсе не зря так самоуверен во всех смыслах — вскоре Инаду это понимает.