Диктатор

      Брат Павел, имевший третью, высшую степень хиротонии — христианского священства, был очень необычным епископом. Еще в детстве он отличался болезненной тягой к справедливости, что и привело его однажды практически к самому порогу райских врат. Хорошо еще, что мимо проходил неравнодушный священник, который, вызвав врачей, и спас жизнь жестоко избитому мальчишке, вступившемуся за честь старшей подружки.       Собственно говоря, именно таким вот образом будущий брат Павел, имевший тогда совсем другое имя, и попал в послушники при одном из монастырей. Приглянулся он своей юношеской горячностью тому монаху. Впрочем, в монастыре мальчишка тоже показал себя весьма ершистым и неуступчивым, из-за чего очень часто получал епитимьи различной формы и длительности. Потом случилась эта история с откопанным совместно с единственным другом списком пророчества, после чего оба они оказались в перечне посвященных. Со всеми вытекающими из этого последствиями.       Поначалу, узнав о существовании настоящих, как в хрониках, колдунов, брат Павел мечтал о битве во славу Его, о судах и кострах над мерзкими колдунами, через которых Вечный Враг смущает разум детей Его и подстрекает к греху. Он, Павел, увы, был грешен, вообразив в гордыне своей себя новым Торквемадой… На самом же деле оказалось, что давным-давно уже оплетенные оковами Договора колдуны как бы не самые безобидные из грешников. Вместо войн и убийств они прячутся, подобно змеям под камнями, и носа не кажут в обычный мир. "Те же протестанты и схизматики с востока более опасные враги!.." — именно так он и сказал своему другу, а потом и их общему наставнику. Отлежавшись после порки за такие еретические мысли оба парня решили взяться за ум, чему очень поспособствовал допуск в библиотеку с секретными трактатами, показывающими статистику преступлений колдунов.       Несмотря на крепкую дружбу, пронесенную через всю жизнь, друзья заметно различались как внешне, так и внутренне. Выросший в физически сильного и настоящего фанатичного рыцаря в лучших смыслах этого слова, Павел всю свою жизнь пытался пробить кулаком или даже лбом вырастающие на его пути стены. И если стены оказываются слишком толстыми, то это еще не повод попытаться обойти их, а знак судьбы стать сильнее и ударить еще раз. И еще, и еще, и еще — столько, сколько нужно, пока преграды не падут. Свой весьма высокий для понимающего человека пост в иерархии Церкви он честно получил именно благодаря вышеописанным качествам. Но именно благодаря этим качествам дорога выше ему была абсолютно закрыта. Никому не нужны, да и не могут оказаться на вершине люди, обладающие гибкостью лома и фанатичной преданностью букве закона. Совсем другим был его друг. Совсем другим. И поэтому в церковной иерархии он достиг совсем других, более высоких постов. Правда, следует отдать Хорхе должное. Несмотря на разницу в карьерных достижениях, Павла тот никогда не предавал и не подставлял, ценя дружбу выше всяких драгоценностей и "погон".       Однако искреннейшая дружба не мешала друзьям спорить, ругаться, а иногда и вовсе серьезно ссориться из-за кардинально противоположных мнений по какому-то определенному и смертельно важному вопросу. Одним из таких вопросов был и "колдовской". Если более простоватый Павел (простоватость его, естественно, весьма и весьма относительна, иначе выше служки он бы в славящейся столетними традициями интриг организации не поднялся) желал просто истребить всех колдунов, его друг Хорхе желал поставить этих отверженных на службу Матери-церкви. И каждый раз при приватном обсуждении вида и формы реакции на вызовы окружающего мира дело чуть ли не до драки доходило. В молодости. Потому что теперь, в зрелости, Хорхе мог просто отдать приказ. И поэтому ему, Павлу, приходилось заниматься мирным общением с лично им ненавидимыми колдунами, вместо того, чтобы выкорчевывать мечом и выжигать огнем скверну колдовства, как это заповедовали средневековые богословы.       Правда, нет худа без добра. Например, изначально в Лондон из Рима инквизитор сорвался на самолете лишь для того, чтобы узнать, почему агент, так долго не отзывавшийся на вызов, наконец-то вышел на связь. А первый вызов, отправленный почти месяц назад, был сделан для того, чтобы выяснить, почему отрубленный от металла Чистого Клинка кусочек в прошлом белой стали почернел, а не рассыпался в прах, как это положено по всем канонам. Вообще-то работа инквизитора весьма опасная, случаи бывают разные, поэтому такая операция делалась с каждым именным артефактом, чтобы можно было следить за его реальным состоянием и, опосредованно, состоянием его носителя. Таким образом повод не бог весть какой, но насколько же удачной оказалась встреча!       Благодаря тому, что колдун оказался глупым и невежественным, сегодня в разговоре с ним Павел смог задавить криком и вырвать угрозами из этого недоросля, мнящего себя хитрым Макиавелли, две дополнительные магические услуги. Смешно — пришлось полицедействовать и предстать перед колдуном несдержанным фанатиком. Но оно того стоило. Хотя Павлу еретическая в своей сути новость: "как же так, существуют колдуны, которые имеют душу, эквивалентную душам праведников!" — сильно резала душу, каждая новая страница знаний о мире в бездонных библиотеках Церкви, заполнившаяся даже такой неоднозначной информацией, бесценна. И долг колдуна увеличился! Втрое! Так что после настолько удачно проведенных переговоров вполне можно наградить себя прогулкой по ночным улицам Лондона. Да-да-да, по самым-самым темным и опасным.       "Можно найти внезапных проблем на свою голову? Ну-ну! Это и планируется! Сзади — преданная лично ему четверка боевиков ордена. Убрав в ножны скрытого ношения короткие мечи, предназначенные для битвы против колдунов, монахи под руками теперь имели обычные кобуры, в которых ждали своего часа совершенно чистые, не значащиеся ни в какой картотеке пистолеты. Настолько чистые, что вместо номера на них были вычеканены буквы-инициалы того монаха, кому он принадлежал. Эти пистолеты секретно делались на заводе, принадлежащем верному слуге Матери-церкви, мелкой партией персонально для нужд инквизиции. Благодаря тому, что производились они с высочайшей степенью автоматизации, в случае чего, зарядив специальные патроны, не поздоровится не только ночному грабителю, но и колдуну. Освященное серебро пуль и хладное железо пистолета на взгляд нелюди и нежити — жуткая смесь. Но сейчас патроны в обоймах были заряжены совершенно обычные, чтобы не наводить на всякие неположенные мысли местных криминалистов, которые будут вытаскивать пули из мертвых голов лондонского отребья. Ведь это так приятно не только иметь силу и право, но и реально делать мир немножечко чище! А воинам Церкви грех убийства отпустят, тем более большинство контингента здешних подворотен людей напоминают только внешне, давным-давно продав свои души Сатане", — думал Павел, гуляя по темным улицам Лондона.       К сожалению, сегодня удача отвернулась от инквизитора, решившего в гордыне своей примерить на тело вместо сутаны плащ Бэтмена. Никто из подворотен на него не выскакивал, никто не просил закурить или кинуть пару фунтов на бедность. А ведь священник специально шел неспешно, чтобы его могли внимательно рассмотреть. Перстни, дорогой крест… Нет, скромные служители Церкви не искушали. Искушать — прерогатива дьявола. Инквизиторы отделяли агнцев от козлищ. А разве не козел тот, кто посмеет поднять руку на одинокого священника?       — Тихо. Слушайте, — подал сигнал командир четверки.       Инквизиторы замерли. Действительно, спустя несколько мгновений каждый из них расслышал что-то вроде тихого всхлипывания, доносящегося из только что оставленного позади темного, грязного тупика.       — Проверим?       — Да. Раз искоренение зла сегодня не угодно Богу, тогда займемся утешением, — согласился Павел, и первым, то есть вторым, после отодвинувшего его со своего пути охранника, вошел в мрачный, вонючий закуток между двумя старыми кирпичными бараками. Там, забившийся между коробок, сжавшись в комок, сидел и давился слезами мальчик лет восьми. Одет он был совершенно не соответствующе окружающему его трущобному району, да и вид имел слишком чистенький для бездомного, поэтому Павел не побрезговал присесть рядом и коснуться мальчишки рукой.       — Дитя мое, почему ты плачешь? Где твои родители?       — Их нет, — икая произнес мальчик. — Их нет! Их забрал дьявол!       — Сын мой. Негоже произносить имя врага Его… Расскажи, что произошло?       — Вы мне не поверите! Никто не верит! И врут!       — Расскажи мне. Я поверю…       — Вы тоже поп, как и те, что высмеяли меня!       Несмотря на нелестное и презрительное обращение маска участия на лице инквизитора не дрогнула.       — Расскажи. Тебе станет легче, и, клянусь именем Господа нашего, я не буду смеяться.       — Все вы врете! Но слушайте… Вчера днем это было. Мы вышли все, вчетвером, из дома погулять. Папа, мама, я и моя младшая сестренка. Вся наша семья. Внезапно молодой мужчина попросил нас пройти с ним. Мы шли долго. Пришли вот сюда вот, на эту страшную улицу. По таким улицам мама и папа запрещают мне ходить. Но и папа, и мама, и маленькая Бетти, и я тоже — все безропотно пошли за этим незнакомцем. А там это существо… Он не человек, понимаете, не человек! Он… Он превратился в страшного старика. Уродливого. Одноногого. Как в страшных сказках, которые мне мама читала на ночь! Но я вел себя хорошо! Я не заслужил, чтобы меня забрали! Нет!       — Тише, тише… — Павел успокаивающе погладил мальчика по голове. Тот особо громко всхлипнул и продолжил свой рассказ.       — Он наставил что-то на нас, и мы — я, мои родители и сестренка — все попадали на землю. И стали по одному исчезать! Мне было очень страшно. И когда дьявол что-то делал с моим отцом, я ползком спрятался за ящик, встал и убежал. За угол. Дьявол что-то кричал мне вслед, но я бежал, не оглядываясь. Хотел привести кого-то на помощь… Я подбежал к полисменам, но они не поверили мне и чуть не посадили меня в тюрьму за то, что я что-то сделал со своими родителями! Но я ничего им не делал! Я их люблю! И сестренку люблю, хоть она и вредная! — Слезы текли и текли у мальчишки по щекам. — Я пришел в церковь, сказал… сказал… А они мне не поверили! Сказали — я все выдумываю! Что дьявола — нет! Что я перебрал "наркоты"! А я видел Его! Никто мне не верит! — истерично кричал ребенок. — Я убежал ото всех. Пришел обратно. Сюда. Но никого здесь нет. Ни родителей, ни страшного нечеловека, ни… сестренки. Нету! Они пропа-а-али-и, — слезы превратились уже в маленькие ручейки.       — Успокойся, дитя мое.       Брат Павел, слушая историю ребенка, с каждым произнесенным мальчиком словом напрягался все больше и больше. Короткий командный жест, и напряжение передалось его сопровождающим, которые мгновенно сформировали "терцию" вокруг охраняемого и его добычи. Причем пара "углов" по очереди постоянно не только следила за внешними угрозами, но и контролировала мальчишку. Уж кому, как не членам элитного боевого отряда инквизиторов знать, что в мире магии видимый облик далеко не всегда совпадает с истинным.       — Так. Быстрый осмотр места преступления.       Спустя пять минут осмотр был завершен. Да и много ли найдешь на помойке в свете далекого тусклого фонаря?       — Ничего, — ответил первый.       — У меня тоже ничего, — подтвердил второй инквизитор.       — Так. Все понятно. Завтра сюда приедет опергруппа. С грехоотпущенцами. Наши перекопают тут все на фут, а эти — снимут информацию своими методами. А ты, — Павел взял мальчика за плечо. — Ты пойдешь с нами. Как тебя зовут?       — Дэниел, — прошептал ребенок, а потом с подозрением отшатнулся. Брат Павел мысленно обложил всю современную прессу в таких выражениях, что сам же себе за это назначил епитимью. Да, паршивые овцы, любящие молоденьких мальчиков, есть и в их стаде, но Церковь с ними пытается бороться. И само наличие таких овец не повод лить грязь на светлый лик Матери-церкви! Как жаль, что сейчас не средние века! Быстро бы этих, страдающих недержанием речи и письма, на язык бы укоротили! Вместе с головой!       Однако мелькавшая на задворках сознания мысль наконец-то окончательно оформилась, и инквизитор подобрался. "Если мои предположения верны, — думал Павел, — то даже найди верный слуга Его на улице брильянт с голубиное яйцо, даже в этом случае удача была бы не такой крупной. Этот парень — настоящий дар Божий! Не важно, видит ли он сквозь морок, имеет ли слабенькие магические силы, способен ли разрушать магию своим присутствием (попадались на глаза Церкви такие уникумы, но только очень-очень редко, пальцев на лягушачьей лапке хватит эти случаи пересчитать), или просто везучий настолько, что смог убежать от мага, не важно.       Они, конечно, обратятся к колдунам, но так как прямого диалога между набольшими колдунов и иерархами Церкви нет, ответ придет очень нескоро. И будет на девяносто девять процентов иметь вид отписки: "мы ничего не знаем", а на оставшийся один: "виновный найден и будет наказан". Так что, скорее всего, родные пацана уже мертвы. Но так даже лучше. Иметь на своей стороне обладающего даром парня, имеющего обоснованные, дальше просто некуда, причины ненавидеть колдунов… Вот это важно! Молодой раб божий Дэниел — это же почти готовый инквизитор-экзекутор! Воистину Господь милостив к своим верным слугам! Осталось только правильно принять этот дар!"       "Обращенный язычник или истово раскаявшийся еретик вдвое больше поклонов кладет!" Эту простую, но очень важную истину отлично знали в РКЦ, поэтому основы миссионерской деятельности в семинариях читали абсолютно всем будущим служителям Церкви. А то, что девяносто процентов этих лекций с минимальными исправлениями могли сойти в качестве методички в профильные учебные заведения, выпускающие шпионов и контрразведчиков, это, право дело, просто случайное совпадение. И вообще, даже мысли такие — наказуемая ересь!       — Нет, мы не из этих, на кого ты намекаешь.       — А чем докажете?!       "Еще и недоверчивый! Просто прелесть, а не ребенок!"       — Если бы мы хотели сделать с тобой что-то плохое… Как ты думаешь: пятеро взрослых при оружии сильнее одного ребенка?       — Ну и зачем мне идти с вами? — отвернувшись, буркнул Дэниел.       — А ты не хочешь найти своих? — вкрадчиво спросил мальчика Павел.       — Но дьявол...       — Это был не дьявол…       — Я же говорил, что вы мне не поверите! А вы еще…       — Не дьявол… — не слушая мальчика, продолжил Павел. Потом прикинул, что грех нарушения Договора в данном конкретном случае очень удачно лежит на самих колдунах, не подчистивших за собой, и четко проговорил: — Колдун. Это был злокозненный колдун. Он похитил твоих родных.       Дэниел замолчал и задумался, пристально глядя на священнослужителя.       — И?       — Мы — инквизиторы. Именно мы стоим на защите людей от колдунов.       — Но…       — Ты, наверное, молил Бога прийти к тебе на помощь? Вот он и послал ее тебе. Нас прислал.       — И вы спасете мою семью?       — Мы приложим к этому все усилия. И ты приложишь, будучи в наших рядах…       — Но если их… у-у-убили? — еле выдавил из себя страшное слово Дэниел.       — А разве ты не хочешь тогда отмстить? Колдуны живут долго. Ты успеешь повзрослеть, стать сильным, очень сильным…       — Но… смогу ли я?       — Мы поможем тебе. Кто еще, как не наша всеблагая Церковь, призван помогать таким как ты?       — …       — Так ты пойдешь к нам? — нарушив тишину, тихо спросил Павел.       — Пойду, — после долгих раздумий твердо ответил Дэниел. И размазывая по рукавам и лицу горячие слезы, которые уже переставали течь, добавил. — Я вырасту, стану сильным. Я найду того, кто похитил моих родных. И если мои родители умерли, клянусь, я убью его! Богом клянусь! Или вы мне скажете, что убивать грех?       — Увы, грех, сын мой. Но убить колдуна, это грех не смертный. Короткая епитимья…       — Эпи… — что?       — Наказание. Ну, например, неделю без сладкого в молитвах, и грех убийства колдуна… — Павел начал рассказывать основы своему новообращенному брату, при этом продолжая думать о своем: "Очень удачная ночь. Тут месяцами тысячи братьев проверяешь и перепроверяешь, ища одного-двух, достойных стать инквизитором, а тут сразу почти готовый адепт, — рассуждал про себя Павел, ведя за собой парнишку. — При посвящении я нареку тебя Мэттью, ибо ты действительно Дар Божий. И да, не забыть проверить ту церковь, в которую зашел мальчик. Падшие служки — это хлеб инквизиции. Дьявола у них нет! Может, и Бога тогда тоже? Впрочем, быть может, я до них и не дотянусь. Опять служители Церкви, как в темные века, начали погрязать в грехе. Быть может, пора подумать об официальном возрождении инквизиции? Нет. Еще рано, слишком рано… Но если все же оно произойдет, то кому, как не мне, встать во главе ее? И такие вот мальчишки, как этот Дэниел-Мэттью, мне тогда очень пригодятся! А там, глядишь, и до колдунов доберемся…"