Диктатор

      — А нужно ли?       — Тони. Ты же вроде умный и взрослый мальчик…       — Я никому не скажу. Ведь если бы я хотел вас сдать, то пришел бы сюда не один…       — То, что ты сглупил, никого не предупредив, мы уже поняли. Однако не нужно путать теплое и мягкое. Возможность и желание предать — понятия по смыслу весьма и весьма разные. И первое без второго гораздо опаснее, чем второе без первого. Желание может появиться мгновенно, но без возможности так и останется только намерением, согласен? Безопасность должна быть безопасной…       — И как ты собираешься это обеспечить? Если на слово ты мне не веришь…       — Обливиэйт, — коротко ответил я. — Меня ему учил Локхарт.       Энтони аж лицом посерел при одной только мысли о том, что на нем будет отрабатывать практику… да чего угодно ученик Локхарта. "Работает репутация-то! Даже не моя…" — с удовольствием подумал я.       — Никакой обливиэйт не сможет вытереть так аккуратно и так много. Тем более — из моей, хорошо пронизанной перекрестными связями памяти. А если сотрешь память слишком много… То сам смысл в стирании потеряется. Профессора заметят… Директор, — скомканной скороговоркой отбарабанил непритворно взволнованный Гольдштейн, но я его понял. Во всех смыслах. Терять кусок себя — это действительно страшно.       — Ты не прав. Еще как поможет! Да. Твоего желания разобраться и самого факта наличия у нас какой-то тайны я не сотру. Но то, что ты сегодня увидел, — легко. И в дальнейшем мы будем более осторожны и так легко не попадемся. К тому же, говорят, что стертый кусок памяти — как обломанный зуб. Хочешь — не хочешь, а мысленно постоянно бьешься о прореху в памяти. Тем более, если у тебя такой высокоорганизованный разум. Чем больше нитей-ассоциаций, тем чаще ты будешь об это спотыкаться… Правда? — я повернулся к парням, которые с большим вниманием прислушивались к нашей беседе.       Невидимыми для Энтони мимикой и осторожными жестами я попытался дать понять своим приятелям, что им тоже нужно присоединиться к разговору. К счастью, к чему я подвожу рейвенкловца и как сейчас им нужно действовать, чтобы не поломать мне игру, те поняли правильно. Стереть память можно было прямо там, наверху, в туалете. Для этого не требуется тащить тело вниз в Тайную комнату. А если я это сделал… Захария с Уэйном оказались догадливыми, а Эрни с Джастином я сказал о своих планах практически прямым текстом. В конце концов, идея, что чем больше группа, тем шире у нее диапазон возможностей, не так уж и сложна для понимания.       — Может, ты потом это все ему объяснишь? — с легкой неуверенностью в голосе предложил Джастин, внимательно оценивая мою реакцию.       — Тем более, что время тратить на объяснения, если все равно потом все это стирать? — уже поживее добавил включившийся в игру Эрни.       — Да! Я тут нашел в библиотеке новое заклинание! — загорелся Захария. — Закачаетесь! В буквальном смысле!       — Да! А ну-ка, парни, покажите, чему вы тут без меня научились. А то в хвастливые заверения просто так и не поверишь…       И парни показали. Поединки "два на два", "один на один" и "двое на одного" оказались очень техничными. А "трое на одного" — еще и эффектными, правда, короткими. Стараясь похвастаться передо мной и чужаком, ребята выложились по полной, раскрыв все, на что сейчас способны. Заодно в формате схватки "один на один" легко и просто выявился самый сильный. Как это ни парадоксально, но сегодня, как и в последние дни, лидировал не кто иной, как единственный среди нас магглорожденный (это если меня не считать) — Джастин Финч-Флетчли. Второе место занимал Захария. Совсем чуть-чуть от него отставал Эрни. Ну и самым слабым сейчас оказывался Уэйн.       Почему — лучший на данный момент? Да потому что "положение в турнирной таблице" и величина разрыва между местами менялись чуть ли не ежедневно. На том уровне мастерства и опыта, на котором пока находятся члены моей команды, каждый новый выученный прием может в "турнирной таблице" все очень серьезно перекосить или даже вообще кардинально поменять.       Стимул утереть нос ближнему своему — один из самых действенных даже для взрослых, а уж в этом возрасте — и подавно. Благодаря ему парни с остервенением рылись в библиотеке, приводя в изумление оккупировавших ее рейвенкловцев. Что там говорить, если благодаря удачной работе с рукописными и печатными источниками даже Уэйн тройку дней находился на вершине, пока остальные сообща не подобрали действенный контрприем. Конкуренция — конкуренцией, а хаффлпаффскости (дружно) и практичности (совместно, втроем, найти решение можно в три раза быстрее, чем поодиночке) никто не отменял.       Размялся и я. Четверых противников уже не тяну, да и троих — не любых. Но произвольная двойка хаффлпаффцев мне все равно все еще стабильно проигрывает. Печально, но судя по тому, что ни один из моих учеников не перешагнул невидимую границу и пока не может выстоять один против двоих, ожидать от них каких-то чудес в драке не следует.       Но это только пока. Как бы там ни было, прогрессировали парни просто с чудовищной скоростью. Вон, сегодня в спарринге это было, пару-тройку заклинаний из бытовой магии даже я не додумался так эффективно применять в бою. Вот что правильная мотивация делает! Не знаю, чем именно и как Армия Дамблдора с Поттером там занимаются, но до нашего уровня им еще расти и расти. Все же я честно и откровенно делюсь со своими всем тем, что узнал сам. Ну а таких инструкторов, как у меня, у Мальчика-который-выжил точно не было.       Спустя пару часов мы, почистившись заклинаниями, сидели за столом и с удовольствием пили чай с выпечкой и сладостями, сочетая это с совершенно не по-английски живой беседой. Все же нужно признать, что в решении бытовых проблем магия просто невероятно удобна. Если подумать, то сколько времени, сил и средств нужно было затратить средневековым магглам, чтобы организовать такое вот простое чаепитие? А у нас, магов (причем, важный факт, магов еще даже не достигших совершеннолетия), все решилось парой слов и взмахов волшебной палочкой. Про обстановку и согревающий нас теплом камин я уже говорил. Чашки у нас трансфигурированы из камушков. Чайник — тоже. Вода — из палочки. Вскипячена заклинанием. Ну а горсть чая в мешочке с собой принес Джастин. Ему этот тыквенный сок на завтрак, обед и иногда ужин, как и мне, уже давно поперек горла стоял. Сладкоежки Захария и Уэйн принесли слегка уже зачерствевшие домашние печеньки и оставшиеся с последнего посещения хогсмидского "Сладкого королевства" сласти.       Попив, перекусив и наболтавшись, я решил вернуться к работе. То бишь к затаскиванию в "Отряд Крэбба" (буду его мысленно называть "ОК") Энтони Гольдштейна. Он как раз уже должен был к этому времени "дозреть".       И действительно, похоже, дозрел. Все же сидеть столько времени связанным на холодном полу, не в силах даже задать вопрос или попросить воды, — приятного мало.       — Ладно, парни. Пора собираться. Прибираемся и топаем спать, — громко сказал я и подмигнул Смиту.       — А с ним что будем делать? — задал он правильный вопрос.       — Ах с ним? Сотрем память и отпустим, — пожал я плечами.       — Только перед этим не забудь сначала узнать, как он пробрался сквозь запертые двери, не снимая запирающих чар!       — Конечно.       Я встал из-за стола, подошел к Гольдштейну и присел на корточки рядом с ним.       — Ну как? Понравилось? Готов все увиденное забыть? — спросил я, параллельно финитой снимая с него заклинание молчания и магические путы. Чтобы рейвенкловец не мешал нашей тренировке, на него опять намотали магических веревок и заткнули силенцио. Он за это время в своих путах извернулся так, чтобы поджать под себя ноги и сесть вертикально, но продрог, наверное, все же неслабо. Это мы либо двигались, либо сидели с горячим чаем у жаркого очага, а вот ему пришлось в этом плане несладко. Наша школьная мантия, конечно, вещь неплохая, но только до определенных пределов. А палочки, чтобы наколдовать согревающие чары, мы его из соображений безопасности, естественно, лишили.       Сразу начать серьезный разговор не удалось. Энтони пришлось отпустить на пару минуток сбегать до импровизированного туалета, который располагался в левом от двери углу. Организован он был просто. Выбоина в полу, которую перед уходом чистил занявший почетное первое с конца место в спаррингах. Неудачник чистил нужник, конечно же, не руками, а заклинанием, но все равно — приятного мало. Еще один стимул для традиционно не боевитых хаффлпаффцев максимально выкладываться на тренировках. Причем, что совершенно неожиданно, придуманный ими самими.       — Итак, садись на стул, — заботливо предложил я Энтони и ответил на его незаданный вопрос: — Иногда сразу после стирания памяти на пару мгновений теряешь сознание и координацию. Можно упасть и удариться…       — А дальше? — непритворно испуганный такой заботой, спросил рейвенкловец.       — Дальше мы тебя усыпим, положим тебе в карман волшебную палочку, вытащим отсюда и прислоним к стене где-нибудь в коридоре. После тут же разбудим и поможем дойти башни. Извини, мы зла тебе не желаем, но и тайны свои хранить будем ото всех, — зарабатывал я пусть и незримые, но вполне реальные очки репутации и у Энтони, и, что важнее, у своих давних приятелей. — Без обид. Расслабься, — поднял я волшебную палочку на уровень глаз сидящего на стуле Гольдштейна. — Это не больно…       — Погоди! — дернулся Энтони. — А как-нибудь без этого обойтись нельзя?       — Ну-у-у… Если ты что-нибудь придумаешь… — я опустил палочку и пожал плечами. — Я, например, такого варианта не вижу.       Энтони исподлобья посмотрел на обступивших его "наивных и боязливых" хаффлпаффцев, поразмыслил о чем-то и осторожно предложил:       — Я думаю, есть еще один вариант.       — И какой же?       — Вы возьмете меня к себе!       — Хм… — в притворном замешательстве я потер уже начинающий пробиваться мягкой юношеской щетинкой подбородок. "Скоро придется начинать бриться. Опять…" — Насколько я знаю, ты уже участвуешь в одном подобном кружке. В том самом, где преподает один молодой, но уже давно и сильно знаменитый маг. Нет-нет, — замахал я руками. — Я тебя ни о чем не спрашиваю. Мне это неинтересно, да и нафига, если об этом и так почти все, включая преподавателей, знают? — и, глядя в изумленное лицо рейвенкловца, пояснил: — Вы бы еще прямо в Большом зале свое первое собрание проводили! И то, там бы вы внимания к себе привлекли гораздо меньше. Всегда можно было бы сказать, что обсуждаете учебу… Да и вербовщики у вас, особенно на нашем факультете… Тот еще, хм… мастер. Меня интересует другое. Зачем тебе это?       — Знания. Навыки.       — И тебя не смущает, что это навсегда? Пути назад не будет. И с высокой долей вероятности тебе придется драться против своей первой команды?       — Но вы же не за слизеринцев?       — Тони! Наш мир весьма далек от биполярного! И не быть за слизней не означает быть за Поттера! Странно, что это приходится объяснять тебе, студенту факультета умников!       — Но быть может, я могу выторговать себе некие послабления? Например, в ваших спорах сами-знаете-с-кем я бы просто не участвовал… Ни на одной стороне…       "Ха-ха-ха! Как изящно обойдена клятва Армии Дамблдора! Ведь именование "сам-знаешь-кто" и в качестве доказательства в суде не подойдет, и нарушением клятвы неразглашения не является. Но знал бы ты, что только что сейчас произнес! Солью в омут и покажу Учителю. Пусть посмеется, как Поттера приравняли к нему. Да и Тони, потом, когда узнает, тоже… Но это все позже. А сейчас — нужно его дожимать".       — Тогда зачем ты нам нужен? Товарищ весь из себя такой хороший, но ненадежный? — задал я совершенно логичный вопрос, который кивками подтвердили и хаффлпаффцы. "Какое там правило вывел Марк Твен? "Для того, чтобы получить максимальную выгоду, нужно только одно: чтобы того, что так страстно желает человек, ему было добиться очень нелегко". Ты меня поупрашивай! А я еще и поломаюсь! Чтобы даже мысли потом не возникло, что я тебя тупо подставил и насильно затащил в наш маленький клуб по интересам".       — Хотя бы затем, например, чтобы рассказать, как я обошел ваши попытки спрятаться!       — Это ты и так и так нам расскажешь.       — Пытать будете? — с грустной насмешкой спросил он.       — Если надо, то да, — спокойно ответил я.       — Надеюсь, это будет не круциатус? — улыбнулся немного отошедший Энтони, приняв сказанное за подначку.       — Не нужно шутить с тем, чего не понимаешь.       Улыбка сползла с лица Энтони. Видимо, то, что он прочитал в моих глазах, от кое-каких иллюзий его избавило. Похоже, рейвенкловец впервые задался вопросом, что идея открыться тем, кого он так долго выслеживал, может оказаться не такой уж и удачной, каковой казалась еще пару часов назад.       — Петрификус и титилландо вполне сойдут за пыточное. Корчиться от щекотки и при этом не иметь возможности даже дернуться... — потянул я. Энтони на это сбледнул и содрогнулся. Видимо, воображение у Гольдштейна оказалось достаточно живым, чтобы представить себе это все достаточно реалистично. — Но, если так тебе угодно, это может быть и круциатус. Правда, я не верю, что до этого дело дойдет. А потом обливиэйт — и до свидания…       — Стоп. Стоп-стоп-стоп, — Гольдштейн выставил вперед руки и замахал раскрытыми ладонями. — Погоди. Если ты спокойно говоришь про пытки, как про привычные вещи… И твои друзья… твои хаффлпаффские друзья не морщатся при этом… То… То… То это значит, что есть что-то еще? Что-то более серьезное… Что-то такое, по сравнению с чем все увиденное — просто… детский кружок по плюй-камням? Я прав? Да еще намек про стороны… Причина, я имею в виду истинная причина, создания вашей команды изучения ЗОТИ — совсем не изучение ЗОТИ?! Да?       — А ты действительно умен и быстро соображаешь, — вслух похвалил я потенциального начальника моего тоже пока еще потенциального отдела исследований. — Шляпа не ошиблась, отправив тебя на факультет Рейвенкло. Вот только не все свои догадки следует озвучивать… — с угрозой намекнул я.       — То есть не скажешь?       — Не скажу.       — Не скажешь, потому что не хочешь, или потому что… не можешь?       "Хм. Нужно будет попросить у Волдеморта разрешения на раскрытие факта его возвращения. Чего тут стесняться, особенно после речи Дамблдора на торжественном пиру в конце прошлого учебного года в честь чемпиона Турнира Трех Волшебников?" — подумал я. Но так как пока разрешения у меня не было, рейвенкловцу я ответил предельно честно.       — Потому что не могу. Sapienti sat, Тони. Sapienti sat… — сказал я после длинной, напряженной паузы.       — А можно подсказку?       — Без комментариев, Тони.       — Хм… Тогда дай подумать, сам догадаюсь. Чего такого важного случилось или могло случиться за последний год, чтобы вы самоорганизовались? Что могло вас сплотить? Или кто? Да еще если учесть, что ты упоминал Поттера. И в не очень хорошем…       Глаза Гольдштейна распахнулись в крайнем изумлении, смешанном со страхом.       — Ох Мерлин! Нет. Нет-нет-нет, — от обилия чувств он даже помотал головой. — Ты же не… Нет. Да еще в Тайной комнате… Не верю! Я не верю… Но если я прав… Так вот что ты им обещал! И это правда? Это то, о чем я думаю?       — У меня с легилименцией никак, Энтони. Поэтому я не могу влезть тебе в голову и прочитать твои мысли. Но если ты догадался правильно, то, надеюсь, осознаешь, что теперь все точно по-взрослому? Назад дороги нет! Либо клятва, либо обливиэйт, — без намека на веселость в голосе сказал я очень уж быстро осмелевшему рейвенкловцу. "Жестко прессовать мне тоже еще учиться и учиться…"       — Покажи руку! И вы тоже, — тем временем с ужасом пролепетал Энтони.       — Это ничего не поменяет, Тони. Ничего… — пристально глядя ему в глаза, ответил я. — Sapienti sat…       — Х-х-хорошо, — прохрипел опять испугавшийся Гольдштейн. — Я согласен принести клятву. В пределах разумного, конечно же. Чем некоторые вещи, кх-м… лучше обливиэйт. Так какая у вашего тайного общества клятва? И как вы вообще называетесь?       — Эрни?       — Что "Эрни"? — сварливо спросил Макмиллан. — Мне тоже интересно, как мы называемся!       — Давай без шуток. Вопрос-то серьезный. Я же вроде говорил тебе, чтобы ты подумал над ней…       — Но я считал, что это ты сделаешь сам, а я лишь подчищу…       — Эрни! Не надо прибедняться. Если бы я хотел сделать это сам, то вы бы услышали ее готовую. А раз я попросил… Кто, как не ты, самый подкованный среди студентов в плане всяких юридических тонкостей, может подобрать такую формулировку, которая бы устроила все договаривающиеся стороны? Вопрос звучит как ответ. Я верю в тебя. У тебя ведь она уже готова? Да еще с подробными обоснованиями каждого спорного момента, не так ли? Я прав?       — Это будет небыстро… — глаза Макмиллана вспыхнули удовольствием от заслуженного признания его мастерства.       — Торопиться в таких вещах — глупо, — сказал я и трансфигурировал себе стул. — Садитесь тоже, а ты — начинай. Вопрос о правах и обязанностях, а также скрепляющей их клятве, уже назрел и перезрел. Больше его откладывать нельзя. Так что пока мы все не договоримся, торопиться нам некуда и незачем! Итак. Давай, Эрни…