Диктатор

      — …Исходя из этих соображений, я пока не могу ответить на ваше предложение согласием, мисс Амбридж, — сказал я. Потом встал из-за стола, за которым мы пили чай с принесенными мной дорогими конфетами, и, пока удивленная Амбридж не отдернулась, коротко наклонился-поклонился и… поцеловал ей руку.       — Мне очень жаль… — я виновато развел руками и сел на место. — Но я действительно считаю, что так будет лучше. — Я поднял вверх расписанную миленькими цветочками чашку и поспешил помыть губы в чае, заодно спрятав в ней брезгливую гримасу.       — Что ж… — задумчиво потянула Амбридж. — В чем-то ты действительно прав… Хм… Значит, предлагаешь подождать окончания Хогвартса? Чтобы брак не нанес политического ущерба ни тебе, ни мне?       — Да.       — Наверное, женитьба после получения ЖАБа будет выглядеть действительно лучше… — кивнула своим мыслям Амбридж и подвела черту: — Хорошо. Я согласна подождать со свадьбой…       "Угу… Ты доживи до нее сначала…" — с облегчением улыбнулся я.       — Но если ты думаешь, что я верну тебе комнату… — с подозрением начала было генеральный инспектор, но я тут же перебил ее.       — Нет-нет-нет! — замотал я головой. — Ни в коем случае нельзя сейчас возвращать мне мои апартаменты! Совсем наоборот! Это даже очень хорошо, что так получилось… Все должно выглядеть прилично. Чтобы в салонах, где такую шикарную сплетню в обязательном порядке будут тщательно рассматривать через увеличительное стекло... Им всем точно захочется найти какие-нибудь жареные факты! Да еще пресса, вроде Скитер… А я не хочу, чтобы потом за нашей спиной громко шептались, или, тем паче, написали в "Ежедневном пророке", что лорда Крэбба купили за угол в школе!       — За прессу не беспокойся. Те, кто желают работать в министерской газете, уже давно и хорошо знают, что писать нужно то и только то, что нужно Министерству.       — Газеты есть не только у Министерства. — Амбридж при этих словах скривилась. — И достаточно будет всего одного раза! Потом рты затыкать каждому… умаешься!       — Хм… — с сомнением поглядела на меня женщина. — Ну тогда хорошо. Договорились. Кстати, очень вкусные конфеты.       — Я рад, что вам понравились…       — Тогда, раз уж мы пришли к определенному соглашению, не мог бы ты подробнее рассказать о себе?       — Что именно?       — Интересы, что любишь, что не любишь…       — Хм… — "Окстись! Кто про себя такое расскажет?! Совсем меня за лоха считаешь?! Но и промолчать нельзя…" — подумал я и забросил удочку: — Давайте я вам расскажу о своих летних каникулах? Все же далеко не каждый пятикурсник может похвастаться, что своими глазами, вживую то есть, видел легенду магического мира — Древо Туата Де Дананн… Интересно?       — Очень!       — Ну тогда слушайте…       — Слушай.       — М-м-м?       — Наедине я разрешаю быть со мной на "ты", Винсент. А то как-то слишком… чопорно получается, учитывая кем мы будем друг другу очень скоро…       "Никем, бля!" — прокричал я мысленно, но вслух произнес совершенно спокойно:       — Хорошо. Итак. Однажды на каникулах я решил немного поправить свой бюджет и записался…       Из кабинета профессора ЗОТИ, он же логово генерального инспектора, я вышел поздним вечером. И первым делом, свернув за угол, стянул с себя мантию. Вытер потные, несмотря на, мягко говоря, прохладный коридор зимнего Хогвартса, виски, шею и спину. Плюнул и струей воды из палочки, как из шланга, окатился по пояс и вымочил мантию и рубаху…       Слабый, но очень специфический запах приворотного зелья, от которого меня последние полчаса откровенно мутило, наконец-то исчез. Я довольно улыбнулся, магией высушил импровизированное полотенце, обтерся им, еще раз высушил и надел его обратно на себя.       Приворотное зелье использовала не Амбридж.       Приворотное зелье использовал я.       Пройти по лезвию ножа: между лютой ненавистью за отказ и немедленной женитьбой — было невероятно сложно, но крайне необходимо. Поэтому сегодня я решил выложить на стол Большой Игры несколько накопленных за годы жизни здесь козырей.       Как бы я ни ненавидел эти дурманящие разум "любовные зелья" и как бы ни презирал тех, кто их производит и применяет, сегодня пришлось пойти на небольшую сделку со своей совестью. И перед походом на вечерний чай к Амбридж опрыснуться специфическим эликсиром из уже не первый год спокойно себе лежавшего в тайнике флакончика.       Про данное легкое приворотное зелье я, совершенно случайно, узнал на тренировках обливиэйта у Локхарта. Точнее, тогда на моих персональных занятиях мы проходили тему о сложностях стирания эмоциональных связей в мозгу жертвы, особенно таких насыщенных, как связанные с любовью или ненавистью. И, слово за слово, разговор перескочил на привороты. Вот тогда-то Локхарт с полным владением темой и поведал мне про несколько самых знаменитых. Причем были они на любой вкус: от обычных, почти повседневных, которые можно сварить на уроке, до уж совсем лютых составов, абсолютно запрещенных Министерством.       То, что я сейчас использовал, было одним из упомянутых тогда зелий. Но несмотря на включение в список, приворотом его назвать было сложно. Это был совершенно легальный эликсир, которым пользовались, однако, не так уж и часто. Он не обеспечивал оказавшемуся в зоне действия собеседнику-жертве никакой фальшивой любви, желания или страсти. Только легкая приязнь, расслабление, хорошее настроение и спокойствие. Что, если подумать, тоже совсем не мало.       Минус, объясняющий редкость использования именно этого дурманного зелья, был в том, что действовал эликсир положительно только на представителей противоположного пола. А вот на людей того же пола, что и пользующийся им, — строго противоположным образом. То есть гарантировал им появление неприязни, волнения, напряженности и отвратительного настроения. Даже запах вызывал отвращение (в том числе и у меня самого!). Поэтому зона применения этого эликсира была очень и очень узкой. Но я, готовясь к решающему разговору, не имел права пренебречь ничем, что гарантировало бы мне хоть какие-то дополнительные шансы. Даже такой откровенной дрянью.       "Как бы там ни было, но я сумел увернуться от оков Гименея и не поссориться с Амбридж. Заодно и задание "сюзерена" выполнил! Хотелось бы мне посмотреть на его рожу, когда он узнает…" — предвкушал я, торопясь в гостиную своего факультета. Записку о том, чтобы меня не наказывали, если патрулирующие коридоры профессора поймают меня по дороге в спальню, Амбридж мне, конечно же, не написала. "Незачем", — говорила она. А в случае любых проблем с профессорами настоятельно советовала обращаться прямо к ней.       Желание увидеть реакцию Малфоя оказалось не из тех, ждать осуществления которых требовалось годами или десятилетиями. Уже на следующий день, сразу после завтрака, Драко меня отловил и, с жадностью вглядываясь в лицо, спросил:       — Как ты себя чувствуешь, вассал? Пошла ли тебе на пользу подаренная мной отсрочка?       — Ваше задание выполнено, сюзерен… — ответил я, с удовольствием наблюдая его вытянувшееся лицо.       — Ты что… серьезно? На самом деле?.. — неверяще переспросил он. — Я же думал, что ты согласишься на новую клятву… А ты… Ты… Поцеловал?.. Жабу? — и, прочтя утвердительный ответ в моем взгляде, от отвращения передернулся:       — Фу-у-э-э! — скривился Малфой, и после паузы произнес: — А ты, я смотрю, крепкий орешек, Крэбб. Видимо, мне придется придумать что-то еще…       — Прежде чем ты выдашь мне следующее задание, Малфой, я, движимый честью в отношении данной тебе клятвы, хотел бы тебе кое-что сообщить.       — И?       — Ничему-то ты не учишься, сюзерен…       — Ха! Ну поясни мне глубину моих заблуждений, вассал!       — Ты забыл, что было в прошлый раз, когда твои приказы задевали приватную зону девушек?       — Причем тут это? — еще не понимая по поводу чего, но уже начиная нервничать, спросил Драко.       — А при том, что если даже сопливые девчонки догадались, кто стоит за моими оскорбительными действиями, то уж взрослая женщина, замминистра, и подавно… Она была, мягко говоря, удивлена моим… хм, твоим поведением… И не преминула узнать истоки такого странного в ее жизни события.       — Ты посмел рассказать… — побледнел Драко.       — А ты мне приказывал молчать? — вопросом на вопрос ответил я. — Она спросила — я рассказал, — в притворном равнодушии пожал я плечами.       — И что же теперь будет? — растерялся блондинчик.       — О! Тут, я думаю, проклятьем средней болезненности ты не ограничишься. Но все равно, на твоем бы месте я даже согласился бы на круциатус, чем на… — сделал я длинную паузу. — Чем на то, чем все это может кончиться в худшем случае… Это я тебе могу с полной, после вчерашнего вечера, уверенностью заявить.       — В смысле?       — Знаешь, Малфой, — слегка мечтательным тоном начал я объяснение, — зря ты так презрительно отвергаешь маггловскую историю. Она с нашей разошлась не так уж давно… Трех сотен лет еще не прошло как… А в старые времена, я читал, среди женщин, облеченных властью, цариц там, королев всяких, существовала следующая практика. Они понравившегося мужчину не тащили сразу же к себе в будуар, а сначала проверяли, пропуская через своих преданнейших фрейлин…       "Где ты такую хрень вычитал?" — удивился внутренний голос.       "Не помню. Может, даже сам только что придумал! Главное тут другое. Проверить-то этот бред Малфой не сможет… А если и сможет, то вопрос из той серии, на который даже сотня полученных отрицательных ответов не гарантирует полного душевного спокойствия! Пусть потренируется не думать о Белой Обезьяне!" — мысленно ответил я и продолжил.       — Я думаю, теперь она, ведьма-полукровка, серьезно задумается о том, зачем же ты подослал меня к ней? Только лишь для того, чтобы оскорбить ее и меня таким вот наглым жестом, или… Совсем для другого? Какой ты думаешь ответ будет более вероятен? И, кстати, если не уверен, то подумай на досуге, какая добыча для нее будет более желанна? Нищий лорд или богатейший наследник древнейшего и благороднейшего рода…       Малфой оказался догадливым. На что я намекаю, понял очень быстро. А осознав, что он недавно моими руками сделал и каким образом это может быть воспринято, побелел в легкую прозелень так, что его соломенного цвета волосы на фоне лица стали казаться ярко-желтыми. Больше ничего мне не говоря, он резко развернулся и рванул по направлению к совятне.       "Ах, дети! Цветы жизни… на могиле своих родителей! Похоже, сегодня у старшего Малфоя будет весьма и весьма веселый вечерок! А завтра праздник наступит и у младшего! Это тебе еще даже не задаток, гнида!" — прошептал я, и немного отомщенным пошел в сторону входа в хогвартскую кухню. "Надеюсь, этого хватит, чтобы следующие выданные мне блондинами задания не затрагивали чести взрослых женщин. Хотя в чем-то Малфой прав. Это было действительно отвратительно! До сих пор зуд по всему телу! — машинально почесал я предплечье. — Может, попробовать стереть себе память? Или воспользоваться возможностями, предоставляемыми омутом памяти, и перенести воспоминания в флакон?"       Вечером, в нашей факультетской спальне, я не удержался и рассказал парням (естественно, без упоминания предложения Амбридж и моей интриги с ней), как красиво сегодня поимел Малфоя. Парни сначала офигели, а потом долго морщились в отвращении (они все уже были достаточно взрослыми, чтобы различать понятия "старенькая тетенька" и "пожилая, некрасивая женщина"). Ну а повернутый на своих законах Эрни, высокомерно покачав головой, посетовал, что воспитание нынешнего поколения волшебников совсем уже никуда не годится. И что даже некоторые магглорожденные лучше разбираются в формулировках договоров и обетов, чем наследники древнейших и благороднейших магических семейств.       В ответ на мое удивление Эрни сказал, что у моего "сюзерена" совсем протухли мозги. И что это может быть очень заразно, раз я не понимаю, как легко мог вывернуться из такой ситуации.       — Например?       — Например, купить себе сову, назвать ее "Амбридж". И целовать ее хоть весь день напролет!       "Ой блин!" — мысленно завопил я.       А парни, подхватив тем временем логику идеи Эрни и окончательно сталкивая меня в бездну осознания, насколько сильно я потупел, раз не увидел таких простых вариантов, выдали на гора сразу кучу идей. Была последовательно припомнена и упомянута вся целуемая живность — начиная с книззла и щенка и заканчивая нюхлером и жабой. А потом Уэйн предложил нарисовать картину, и воображение моих приятелей пошло на второй круг.       — Домик!       — Статуя!       — Посадить дерево!       — Дерево долго — цветок!       — Фантик от жвачки.       — На мантии вышить "Амбридж"!       — Да хоть на монете вырезать имя Жабы и его поцеловать!       — Вот видите, — довольный догадливостью своих учеников продолжил объяснение Эрни, — именно поэтому при заключении договоров и обетов требуется максимально точно и безальтернативно описывать каждый объект и действия с ним.       — И субъект, да? — с тоской машинально добавил я, вспомнив бородатый анекдот: "Мы, Рабинович с одной стороны и Одесское Пароходство с другой, обязуемся покрасить пароход…"       Эрни снисходительно кивнул. И, задрав нос, молчал. Все же временами он становился похож на Драко, как родной брат. Когда я уже совсем было упал в своих глазах, хаффлпаффец все же обратил внимание ребят, продолжающих изощрятся в способах извратить приказ сюзерена, на то, что глупо не продумывать свои действия на шаг вперед:       — Конечно, Винс выбрал далеко не самый легкий путь. Зато в сравнении с другими, придуманными нами, у его решения в будущем гораздо больше плюсов. И почти совсем нет минусов. Да, все наши варианты гораздо проще. Однако, выигрывая в тактике, тут проигрываешь в стратегии. Ни один из наших вариантов не решает глобальную проблему дальнейших "заданий" Малфоя!       — А его решает? — спросил Джастин.       — До конца, как ты понимаешь, решить может лишь отказ от вассалитета или… смерть. Но хоть так…       — Тем более, глупо изворачиваться и таиться, если есть возможность легко проследить за исполнением договора и выдать наказание помимо причитающегося от Магии, не так ли? — добавил хитрый Захария.       Вспомнив, в какой именно ситуации я находился, и что задание сюзерена было лишь меньшей из решаемых тогда проблем, я воспрянул духом и улыбнулся. Тем более, слишком уж подозрительным взглядом сверлил меня Макмиллан.       Эрни было непонятно, как можно было не найти легкого пути? И он совершенно справедливо подозревал, что я чего-то важного недосказал. Так что, дабы окончательно закрыть вопрос, я спросил, что лично бы он, Эрни, сделал с таким "преданным" слугой, которому простое задание нужно разжевывать на нескольких страницах четко и предельно формально написанного документа. Макмиллан только с виноватой улыбкой развел руками и молча признал мою правоту.       Ну не рассказывать же им, что меня чуть было не женила на себе генеральный инспектор?