Диктатор

      До неотвратимо приближающегося новолуния, во время которого мне предстоял тяжелый и неприятный магический ритуал, произошло еще одно не запланированное, но достаточно важное событие. А именно: "Бал у князя тьмы". Именно так, не вслух конечно, я назвал вечеринку Упивающихся в Малфой-мэноре.       Случилась она абсолютно внезапно. Абсолютно в данном случае означает не только без традиционной рассылки "за две-три недели до" приглашений, но даже и без простого, диктуемого минимумом приличий предупреждения за пару дней для подготовки! Нет! Вот захотелось Волдеморту "устроить пати со своими друзьями" — извольте все подхватиться в режиме "хватай мешки — вокзал отходит" и прибыть строго вовремя, причем в независимости от желаний или результата короткой подготовки. Остается только легонько посочувствовать клейменым волшебницам. Ладно колдуны, которые вполне могут обойтись форменной мантией Упивающегося Смертью. Ладно я, у которого до сих пор в гардеробе не было даже "другого костюма" (приличного), и поэтому муки выбора, что надеть, меня совершенно не терзали. А волшебницы-колдуньи-магички, всегда желающие блеснуть в обществе? Как им быть в таком случае?       Для меня бал начался прямо с девяти часов утра четырнадцатого апреля. Это было воскресенье, и поэтому я был не в Хогвартсе, а дома. Пытался отоспаться после ночных бдений за книгами и конспектами. Медленно, но неумолимо, подобно асфальтному катку надвигающиеся на пятый курс Хогвартса СОВы никто не отменит, а позволить себе остаться на второй год я не могу, ибо не мазохист. "У моего ученика не может быть плохих оценок", да-да… Короче, лег я вчера, то есть сегодня уже, только тогда, когда небо в окнах начинало светлеть. И совершенно закономерно совсем не обрадовался, что в такую несусветную рань меня своим внезапным явлением в мэноре разбудил его высокопреокрысейшество Питер Петтигрю.       Растолканный Лоттой (попытка отмахнуться от домовухи подушкой провалилась), проснувшийся лишь наполовину, я спустился из спальни в зал и с полным удовлетворением вывалил на голову экс-мародера поток самой грязной брани, которую только смог вспомнить. Тому моя злоба была, как чертям брызги масла из сковородок с жарящимися грешниками: вроде и горячевато, но зато как приятно на вкус!       — Просыпайся давай. И собирайся, — проговорил довольный Петтигрю. Беспалочковой аппарацией он не владел, завести свою палочку ему все еще не было дозволено хозяином, поэтому работа извозчиком, как бы он там ни ломался, приносила Хвосту бурю восторга. Глоток воли, так сказать. Пусть волшебную палочку потом и приходилось отдавать обратно.       "Вот не понимаю, хоть убей! Зачем (или за что) Волдеморт продолжает так его гнобить? Ведь самый преданный, чем бы там его верность ни была обусловлена, слуга…" — промелькнула у меня в голове мысль, но спросил совсем не про то.       — Куда-а-у-у-о-у-а? — сладко зевнул и потянулся я.       — Хозяин зовет.       — Ясно. Кроме палочки нужно с собой что-нибудь брать?       — Ничего. Только оденься как можно лучше. Не в подворотню магглов резать идешь.       — А куда? — напрягся я. Простая и понятная на первый взгляд фраза, но произнесенная Хвостом, приобретала очень неприятный привкус. Это могло означать: и "не в подворотню, а в музей [магглов резать]", и "не магглов, а магов", и "не резать, а жечь", и "не идешь, а бежишь"… Надеяться на какие-либо приятные задания на службе у Волдеморта я перестал уже давно.       — А тебе не сказали? Как же так, единственный и неповторимый личный ученик Повелителя? — ядовито-фальшиво удивился Хвост. — Мы идем на пир!       И сам "пир", и обновленное убранство бального зала Малфой-мэнора (вроде как "сильно поврежденного нападением неизвестных" всего три месяца назад) меня не впечатлили. Вроде как всё на высшем уровне: и расставленные по периметру столы с легкими закусками из продуктов с "атомным" ценником, и напитки на самый изысканный вкус, и новые позолота, лепнина, наборный паркет из драгоценных пород дерева, но… как-то не то всё, не то. Нет той подавляющей гостей гордости хозяев: "Мы — это Малфои!", которая присутствовала всегда, когда я по тем или иным причинам оказывался в Малфой-мэноре, зато отчетливо чувствуется скованность и напряжение. И хозяева, и магия древнего аристократического поместья определенно совсем не рады этим гостям.       На них, кстати, следует остановиться несколько поподробнее. По сравнению с недавним новогодним приемом в Министерстве, нынешняя встреча волшебников казалась весьма камерным мероприятием. На глазок было всего человек двести-триста — с неполными полуторами тысяч на министерском балу не сравнить. Зато по верности формальному лидеру и управляемости эти три сотни гостей могли бы легко дать министерским тысячам сто очков форы. В отличие от многополярного и сложно… хм, подчиненного, скажем так, окружения министра, у Волдеморта здесь сегодня присутствовали только те, кому он, с некоторыми оговорками конечно, мог доверять. То есть: клейменный меткой Мрака Средний круг и самые представительные из Внешнего, а также проверенные и перепроверенные пока еще кандидаты в Упивающихся Смертью. Ну и, конечно же, почетные гости: сам Темный Лорд Волдеморт и его маги из Ближнего круга, спасенные (ну, не без потерь, конечно, но…) из Азкабана.       "И лица, лица!" — с усмешкой вспомнил я похабный анекдот. Масок ни на ком нет, в том числе и на азкабанских сидельцах, которые обступили сидящего в кресле на возвышении Волдеморта. Но до них мне дела нет, насмотрелся еще тогда, а вот остальные присутствующие… Самое время аккуратно из-за спин (в первые ряды я не лез) покрутить головой и тщательно ощупать взглядом каждого соседа, чтобы потом, дома, разлить воспоминания по баночкам и пополнить картотеку Логана Крэбба. И чем черт не шутит, может быть, я прямо сейчас увижу ту цель, что заказали мне инквизиторы?       Впрочем, мои мучительные попытки шпионажа (а как еще по-другому это назвать?) оказались очень недолгими. Потому что буквально через мгновение у меня в голове раздался хорошо узнаваемый голос Волдеморта: "Подойди и встань за креслом". Повинуясь приказу Учителя, я протолкался сквозь недовольную моей наглостью толпу и, собрав в кулак всю доступную мне невозмутимость (ну совсем не прет меня чужое внимание, тем более, если вспомнить, кто именно сейчас находится в зале), встал справа от тронообразного кресла. Недовольный шепоток тут же моментально утих. Наивных детишек здесь не было, поэтому все понимали: если кто-то встал за креслом Волдеморта и не сдох в мучениях при попытке это сделать, значит так надо.       "Кстати, дизайн-то подозрительно знакомый! — машинально отметил я, глянув на подлокотник шедевра мастера-краснодеревщика… или мага-трансфигуратора. Впрочем, последнее — вряд ли. Несмотря на то (или именно поэтому), что маги могли магией получить практически все что угодно, среди них особенно ценились "натуральные" предметы. — В Большом зале на очень похожем сидит некто с бородой в колокольчиках. И, кстати, не бегство ли из Хогвартса с последующим объявлением Дамблдора Авроратом в розыск мы сейчас празднуем? Волдеморт… сформулируем это мягко — что, опасается Дамблдора?"       — Друзья мои. Мои верные соратники… — сидящий в кресле статуей самого себя Волдеморт начал полную пафоса приветственную речь. А я, слегка отрешившись, продолжил перебегать взглядом с лица на лицо, параллельно сортируя полученные образы по виртуальным полкам с личными делами. С возвышения, откуда открывался обзор на абсолютно всех присутствующих, делать это оказалось куда как удобнее, чем из-за спин, стоя в задних рядах.       "Итак, первичный анализ. Деление на группы.       По полу. Мужчин и женщин — приблизительно три к одной. Причем "бесхозных" волшебниц нет вообще. Все женщины стоят в паре с мужчиной.       По возрасту. Преобладают уже немолодые маги. Минимум — средний возраст, даже у кандидатов в Упивающиеся, стоящих пока отдельно от всех. Молодежи, то есть колдунов и ведьм (понятное дело, что сквибы, магглы и прочие "магически неполноценные" особи отсутствуют как класс) моложе двадцати пяти лет, судя по внешности, нет совсем. В том числе нет здесь ни сына Малфоя, ни сына Нотта, сам он — вон, бродит, тварь довольная, ни Грега… То есть по возрасту я сейчас тут самый младший.       Дальше идем. Достаток и социальное положение гостей… легко читается по их одежде. Очевидно, что к внезапному "подъему по тревоге" на вечеринку лучше всего подготовятся те, кому трудов собраться — всего лишь достать богатое платье или костюм из шкафа и драгоценности из шкатулки. И то — не лично, а домовика кликнуть. То есть: аристократы и богатейшие простолюдины. Таких здесь, логично, меньшинство — человек сорок. Причем мужчин и женщин в этой группе почти пятьдесят на пятьдесят. Следующая группа — не бедные, но и не очень богатые. Одежда добротная, но не шикарная, драгоценностей почти не видно.       Удивительный факт, но "среднего класса" не намного больше, чем аристократов. И женщин среди этой группы почти нет. Или средний класс магов в своей массе — это самые удачливые полукровки, которые априори не за Волдеморта? А пошли на службу только неудачники? Нужно будет уточнить потом…       Понятно, что самая многочисленная группа — "простые" люди (маги). Одежда: потрепанная мантия из самой дешевой ткани или черный "форменный" балахон Упивающегося Смертью. К слову, неплохой защитный артефакт, предохраняющий от простых проклятий и отводящий глаза атакующему (та самая темная дымка из фильма). Вместе с маской, прикрывающей носителя от всех магических способов идентификации, составляет классический комплект, которым снабжается, то есть получает задаром, каждый новый аколит после появления на руке стильной татуировки. Собственно, вторая по величине статья расходов общака Волдеморта. После взяток должностным лицам разного уровня…       …Хм-м. Судя по всему, аристократичные, небедные и все остальные очень слабо тяготеют друг к другу. Общность их — кажущаяся, а отсюда отлично видно, что, несмотря на вроде как ровные ряды, каждая группа сбилась в свою стаю и не перемешивается с другими. А это — потенциальный раскол в рядах Упивающихся. Нехорошо. Неужели Волдеморт этого не видит? Или это его как раз абсолютно устраивает? "Разделяй и властвуй"?       Конечно, чтобы достоверно узнать, кто чем живет, кто о чем думает и кто чего хочет, нужно немало так пообщаться. Но даже просто выражения лиц могут сказать многое. Например, вон, Малфой. Да, стандартная для его лица выражение-маска "я — капитан мушкетеров короля, а вы все мужеложцы" присутствует, но… Почему именно маска? Почему не гордая радость "посмотрите на нас!"? Интересно, — размышлял я, перехватив краем глаза очень сложный взгляд Люциуса в сторону от Волдеморта, — каково ему это? Видеть, что твой родной дом, в котором прошло твое детство, детство твоих почитаемых предков: отца, деда, прадеда — превращает в проходной двор безродный проходимец? Безродный проходимец, которого ты, несмотря ни на что, сам признал своим хозяином?"       Занятый наблюдением за гостями, я еле-еле успел коротко поклониться вслед за фразой Волдеморта: "Мой личный ученик — лорд Винсент Логан Крэбб".       "Блин! Нашел место и время, где мыслями по древу растечься!" — укорил я себя и стал вникать в речь Темного Лорда. Правда, ничего нового или особо интересного для себя там не услышал. "Грязнокровки, занимающие принадлежащие нам по праву места", "попрание вековых традиций", "подлый враг, одурманивший слабых духом", "сойти с дороги, ведущей в бездну", "безжалостно и неотвратимо покарать" — ну и все такое прочее. "Интересно, а когда я успел получить иммунитет к пропаганде?" — подумал я.       — Скоро, очень скоро мы возьмем принадлежащее нам по праву!       Радостный гомон стал ответом на финальную фразу Волдеморта, а я, забывшись, чуть было на автомате, по давней привычке, не закричал ура. Вопросы мне после такого задали бы… непростые. Уж сколько здесь живу, а все равно до конца перестроить неподходящие для моего нынешнего социального положения реакции не могу. Хорошо еще, что пока получается их удачно скрывать… ну, или маскировать под что-то для собеседника естественное и понятное. Пусть и ценой неких репутационных потерь.       — Сейчас же, — плавным и величественным жестом руки Волдеморт унял нетерпеливый "Скорее! Мы готовы! Веди нас, повелитель!" рокот толпы, — наши ряды пополнятся новыми соратниками. Прошу вас, друзья мои. Подойдите…       Официальная часть приема в орден Вальпургиевых Рыцарей не затянулась и не поразила ни меня, ни прочих присутствующих какими-либо особыми политическими или магическими неожиданностями. Все прошло планово и спокойно. Кандидаты на посвящение по одному всходили на возвышение к креслу Волдеморта. Вставали на колено. Заголяли левое предплечье. Всматривались в глаза Темного Лорда. Отвечали на вопрос о добровольности своего решения. Приносили клятву (не магическую). Короткое "Морсмордре" от Волдеморта, и морщащийся, утирающий рукавом мантии пот со лба новый Пожиратель Смерти освобождал место следующему претенденту. Наконец последний неофит растворился в толпе, и Волдеморт открыл бал:       — А теперь, друзья мои, давайте отпразднуем нашу встречу. Веселитесь!       Из магических музыкальных шкатулок, создавая эффект присутствия в зале настоящего живого оркестра, полилась веселая мелодия. Тихонько захлопали аппарацией домовые эльфы, разнося гостям напитки и легкие закуски. Ну а самые голодные устремились к стенам, вдоль которых стояли столы, ломившиеся от наваленных, пусть и не горами, но холмами уж точно, деликатесов. На таких с печалью и завистью смотрели спасенные из Азкабана. Видимо, несмотря на достаточно приличный внешний вид, нутро до конца им не залечили.       Посидев недолго в кресле и с равнодушием понаблюдав за редкими танцующими, Волдеморт поднялся и вместе с парой каких-то жуликовато выглядящих магов проследовал в комнату переговоров. А я внезапно оказался в одиночестве стоящим на возвышении рядом с пустым креслом Повелителя. И взгляды, которые на меня стали бросать его "верные друзья", были совсем не теплыми.       "Хм… "Вассал моего вассала — не мой вассал" — известная формула. А можно ли по аналогии сказать "друг моего друга — не мой друг"? В смысле: не друг, а враг?"       Стоять и собирать на себя молнии, пока только фигурально выражаясь, было глупо, поэтому я быстро, но без неприличной спешки свинтил вниз, в зал. Заодно и с "контингентом" наконец познакомлюсь. А то до этого момента по сути я никого из Упивающихся, кроме Внутреннего круга, не видел.       Контингент неожиданно оказался весьма и весьма недружелюбным.       Старые аристократичные соратники Волдеморта, несмотря на мое достойное происхождение и подобающий статус полноправного лорда, не приняли меня в свой круг общения. Нет, меня не гнали и слова плохого не сказали: все вежливо и цивилизованно, но… Есть достаточно способов показать, что твоя персона — нежелательна. Чтобы даже самого толстокожего проняло. А я таким не являюсь и все понял правильно всего лишь после третьего вежливого отказа разговаривать.       Конечно, можно было бы воспользоваться помощью спасенных из тюрьмы аристократов и попросить, чтобы они меня представили (в данном случае представление не только и не столько формальное знакомство согласно этикету, а, определенно, поручительство). Наверняка, в этом случае все пошло бы совсем иначе, но… Эта услуга стоила бы мне весьма и весьма недешево, а списывать спасенным долг по таким мелочам я не собирался. Да и понять, чего на самом деле я стою в глазах аристократов-Упивающихся, будет нелишним.       "Ничего не стою…" — сделал вывод я, проводя паузу в подходах у стола с деликатесами.       Наверняка, в таком холодном отношении ко мне не обошлось без интриг Малфоя — Нотта (или, вероятность чего нельзя исключить совсем, того же Рудольфуса Лестрейнджа, дабы проще было погасить долг мне за спасение), но все же основной причиной было не это. "Зависть. Это — банальная зависть к статусу ученика самого Темного Лорда. "Я преданно служу Повелителю уже не первый десяток лет, так почему же он выбрал именно тебя, а не меня?" — вот что можно легко прочесть в их глазах. Но это не повод отступать. Настойчивость — важная и уважаемая черта, прятать которую не стоит!" — думал я, идя в сторону следующего политического полюса Вальпургиевых Рыцарей.       Если "старички" оценивали меня (к сожалению) достаточно высоко, понимая, что просто так за красивые глаза Волдеморт в ученики не возьмет и в Азкабан мало кто успешно вторгнется, то "середнячки", которым, похоже, ощутимо "жала корона", смотрели на меня с практически неприкрытым презрением. "Я взрослый и опытный маг! Я встал вровень со старыми семьями! Я стану еще выше! И что это, Я должен уважительно общаться с этим щенком? Магическим рабом Темного Лорда?" — наверное, так думали богатые, но неблагородные. О том, что магическое ученичество, хоть и похоже кое в чем на рабство, налагает, в отличие от метки, отнюдь не односторонние обязательства, они не задумывались. Не знали или не хотели? Скорее последнее: заблуждаться в своем величии — это так остро тешит самолюбие…       Новички тоже не захотели со мной общаться. Хотя, это не совсем верно. Тут точнее будет сказать, что дело совсем не в желании-нежелании. Как раз наоборот, они, судя по глазам, очень даже хотели поговорить с молодым (читай: "глупым и управляемым") учеником Волдеморта ради потенциальных преференций последнего, но… разрешения от своих хозяев на это не получили. Глупо предполагать, что те Упивающиеся, кто подобрал новичков на улице, выучил и, наконец, привел, поручившись, к подножью трона Волдеморта, никак не застраховали свои человеческие капиталы от недружественного поглощения.       Хм… Кое-кто уже собирает личные дружины? Хотя… мне ли за это их осуждать? Сам такой же! Более того, даже Волдеморт ничего, по логике, не может сказать против! Ведь не кто иной, как молодой Том Реддл показал всему магическому миру, как харизматичный и удачливый полукровка может захватить власть в стране, собрав отряд преданных боевиков.       Таким образом, кого же аристократы и богачи дружно оставили мне в собеседники? Да. Только "простых" магов. Старых шакалов, которые были достаточно умны и по-звериному осторожны, дабы пережить травлю, но недостаточно контролируемы, чтобы представлять интерес для кого-либо из Ближнего круга. Заискивающие перед сильным, но готовые предать его при первой же возможности. Готовые грабить и убивать других, но не готовые, в отличие от того же Барти, пожертвовать собой ради своего господина. Найти среди этих отбросов верных последователей — дохлое дело даже для мастеров интриги. Именно сюда, как подобное к подобному, меня определили обиженные "старшие товарищи". Дескать: "Иди-ка ты, мальчик, общайся с таким же, как ты, быдлом, а нас ты недостоин!"       "Это все в твоей голове. Будешь и дальше тешить себя интеллигентскими в худшем смысле этого слова рефлексиями — так и останешься здесь чужаком! Под лежачий камень вода не течет! Помни максиму: "нет отбросов, есть кадры". Она подходит не только к разведке… — осадил мою печаль внутренний голос. — А что до аристократов… Так ли они тебе нужны?"       "Да понимаю я! Понимаю. Просто… Гадко и брезгливо! Получается все глупо, как в старом советском анекдоте. "Вовочка, почему ты не дружишь с хорошими детьми, а только с хулиганами, с которыми я уже который раз запрещаю тебе общаться?" — спросила мама. "Потому, что хорошим детям запрещают общаться со мной!"       Скривившись, я сделал было пару шагов по направлению к ждущим меня небогатым, жадным и безжалостным магам, как в голове послышался голос Учителя:       "Ученик. Пригласи на танец Беллу. Сейчас".       "Хм… Легилименция, оказывается, может быть применима и так? Вне пределов видимости цели? Очень любопытно! Что до приказа… Всяко лучше потискать красавицу (пусть чужую и не очень на мой вкус интересную), чем общаться со всяким отребьем, — подумал я, сменив направление движения на стоящих отдельно ото всех бывших азкабанских сидельцев. — Тем более, отказаться я все равно не могу".       Лестрейнджи никогда бедными не были. Даже с учетом взносов в кассу Волдеморта и послевоенных поборов их состояние, по слухам, внушало уважение не только сидящим на министерской зарплате уборщикам нижних уровней, но и древнейшим и благороднейшим семействам. Плюс кто-кто, а Белла, преданнейшая соратница, живущая сейчас в одном, хех, подвале с Волдемортом, уж точно узнала о предстоящем бале намного раньше других. Стоит ли тогда удивляться тому, что и Внутренний круг, и особенно Беллатрикс Лестрейндж сейчас ярко выделялись из толпы богатством своих нарядов?       Пока шел к леди Лестрейндж, разговаривающей о чем-то со своим мужем и деверем, я внимательно рассматривал ее. И, должен честно признаться себе, едва сдержался, чтобы уважительно не цокнуть языком.       Сейчас уже практически ничего не напоминало о том, что она пятнадцать лет подряд кормила дементоров и вшей. Магическая медицина и бездонный кошелек в очередной раз подтвердили отсутствие в мире невозможного. Да, худощавая, но везде, где ласкающие мужской взгляд выпуклости должны выпирать и натягивать платье, они, хм… выпирают и натягивают. Белая тонкая шея, на которой лежит невероятно богатое, даже на первый взгляд стоящее целое состояние колье с ярко блестящими драгоценными камнями черного цвета. Тяжелые и блестящие черные кудри украшены серебряным гребнем с черными же брильянтами. Сережки, браслеты на худых, изящных руках и кольцо формируют ювелирный гарнитур. Дополняет образ ведьмы из сказок волшебное платье, постоянно меняющее свой фасон. То полностью скрывающее (и на самой грани приличия облегающее) фигуру, то, пульсируя подобно языкам пламени, соблазнительно открывающее участки кожи. Языкам пламени, тоже ослепительно… черным.       Черты лица… Нельзя назвать Беллатрикс невероятно красивой, но привлекательной — однозначно. Есть в ней свой шарм, есть. А легкая, совсем маленькая сейчас искорка безумия в глазах женщины лишь только добавляла остроты чувствам. "Я не домашняя кошечка! Достоин ли ты обладать мной? Достаточно ли у тебя сил, чтобы покорить меня? Но если достоин… если покоришь… завидовать тебе будут абсолютно все!" — вот о чем прямо кричал ее образ. Из виденных до этого лиц больше всего сейчас она походила не на канонную актрису из "Гарри Поттера", а на главную героиню американской экранизации "Анны Карениной".       — Лорд Лестрейндж. Леди Лестрейндж. Наследник Лестрейндж, — по очереди кивнул я мужу Беллатрикс, ей самой и ее деверю.       — Лорд Крэбб, — вернули мне приветствие таким же коротким поклоном мужчины, и легким книксеном — Белла. Назвать ее как-то иначе, так молодо выглядевшую (обычной маггле я бы не дал больше двадцати пяти — двадцати восьми, но никак не сорок пять), очаровательную и по-женски привлекательную, у меня как-то язык не поворачивался.       "И хорошо бы и дальше не повернулся! Упаси меня Бог сказать это вслух! И не захочет Лестрейндж дуэли, а вынужден будет по аристократическим понятиям".       — Лорд Лестрейндж. Разрешите пригласить на танец леди Лестрейндж, — строго по протоколу попросил я разрешения у мужа женщины на танец с ней. Пригласить впрямую Беллу, то есть проигнорировать ее мужа — открытое оскорбление.       — Если Беллатрикс не будет против, — такой же традиционной формулировкой согласился Рудольфус Лестрейндж. Правда, была еще и пара других, за которые вызов на дуэль должен был посылать уже я, но, понятное дело, сейчас был совсем не тот случай.       — Не будет, — протянула мне руку Беллатрикс.       Как по заказу, мелодия одного вальса сменилась на другой, и я с Беллатрикс закружился в танце по центру зала.       Танцевала Беллатрикс просто восхитительно. Что тут еще скажешь: правильное воспитание старой, верной традициям аристократической семьи. И, наверное, это был первый раз, когда я по-настоящему наслаждался танцем. Все же до этого с партнершами мне не так везло. Лусеро для меня была строгим учителем, с ней не расслабишься. На школьном балу Дэвис была скована смущением, а на министерском с Летицией — уже я сам. Причем самозабвенно отдавался музыке и движению не только я один. Беллатрикс танцевала с закрытыми (!) глазами и с какой-то, казалось, совершенно невозможной на ее лице, открытой и радостной улыбкой ребенка, не обманутого в своем трепетном ожидании чуда. Выпускать из рук такую Беллатрикс казалось кощунством, поэтому остановились мы только тогда, когда закончился третий подряд вальс.       — Спасибо, — как-то не свойственно ей по-доброму произнесла Беллатрикс и нежно (!) провела рукой по моей щеке. Сейчас она больше походила на ластящегося котенка, чем на взрослую пантеру-людоеда. "Пожалуй, в такую можно и влюбиться…" — подумал я и, осознав, какая именно мысль пришла мне в голову, рефлекторно дернулся назад.       — Вы отлично танцуете, леди Лестрейндж, — отойдя на безопасное расстояние, вежливо поклонился я. Не хватало еще тут найти себе неприятностей. Тем более брюнетки, даже такие ласковые, мне не очень нравятся.       — Меня не обманули. С вами тоже, лорд Крэбб, приятно танцевать. Знаете, вы сейчас мне напомнили счастливые времена детства. Последний раз я так танцевала на выпускном пиру в Хогвартсе. Мы были молоды… Еще все было впереди…       — Эм… — что на это следует ответить, я не знал. Первой мыслью было искренне пособолезновать, но как такую жалость воспримет гордая женщина? Вот и пришлось некрасиво, зато безопасно промычать.       — Я ведь так еще не сказала тебе спасибо за то, что ты освободил нас, — подхватив меня под руку, Беллатрикс пошла по направлению к своему мужу.       — Лорд Лестрейндж…       — Да-да. Я знаю, — некрасиво для аристократки перебила меня волшебница. — Поверь, наша благодарность будет соответствующей. Правда, — тут Белла чуть подшагнула ко мне, приблизила свои губы к моему уху, слишком интимно для этого места и времени прижавшись своей прохладной щекой к горячей моей…       "Гормоны-гормоны, я не люблю брюнеток кроме одной, тем более таких мило кошачьих, как эта", — напомнил я себе.       …И тихонько, ласково прошептала:       — Есть одно но. Я слышала, у тебя есть разногласия с Драко, не так ли? Так вот, никакая благодарность и никакой приказ милорда не остановит меня… — тут ее пальцы незаметно для других очень больно впились в мое предплечье, а голос превратился в яростное шипение, — в мести за племянника! Всегда помни об этом!       "М-да… — произнес внутренний голос вслед бесследно растворившемуся томлению. — Действительно. Брюнетки, кроме той самой одной, совершенно непривлекательны…"       Вместе с розовым туманом ушло и уже было поправившееся настроение. Зато вернулся и опять во весь рост встал неприятный вопрос: "К кому идти?"       Можно, конечно, было присоединиться к Долохову и попрактиковаться в русском. Тем более, стоял он удобно: в углу; ел в одиночестве очень простую и грубую пищу, принесенную специально для него домовым эльфом. Сначала, правда, нужно придумать железобетонное объяснение, где я выучил очень необычный для западноевропейца (куда уж западнее) и мага-англичанина язык…       Можно было подойти к Лестрейнджам и просто постоять с ними рядом. Но не после того, что сказала мне Белла. Да и слишком подчиненно это будет выглядеть.       Уйти тоже не вариант. Без спроса — опасно, а Учитель еще никого не отпускал.       Можно никуда не ходить и встать в сторонке, благо места в бальном зале Малфой-мэнора достаточно для того, чтобы вместить и в пять раз больше гостей. Но против такого по-страусиному глупого и пассивного решения в один голос взбунтовались разум и внутренний голос. Так что пришлось сжать в кулак чувства и с вежливой улыбкой дойти наконец до рядовых Упивающихся Смертью.       Вопрос. Какие речи можно ожидать от отребья, которое изначально привлекалось Волдемортом в качестве расходного материала, взамен получающего возможность вволю грабить, убивать, насиловать тех, на кого он укажет пальцем? От желающих поразить хозяина своей жестокостью и безжалостностью к тем, кого общий господин считает своими врагами, к тем, кто абсолютно беззащитен перед магией? И что они скажут "глазам и ушам" их повелителя?       Правильно. Примерно такие слова, какие я сейчас и услышал:       "Я отрезал его маггловскому щенку ногу, и даже не понял потом, кто кричал громче! Не помогли ему пистоли! Магглы перед нами совершенно беззащитны!"       "А она кричит: "Я сделаю что угодно, только пощадите дочку!.." И действительно! Они обе в итоге сделали все, что мы захотели! А сначала такая храбрая была: "меня в Лютном все знают!" Хе-хе-хе. Теперь ее не знают, потому что не узнают!"       "Знал бы ты, как весело горела их маггловская конура!"       "Это ерунда! Как я смеялся, читая в газете, что Стража арестовала мага, взрывающего маггловские туалеты. Жалкий неудачник! Я взрывал их "зопоравку"! Это была настоящая огненная феерия!"       И ведь, слыша такое, приходилось в ответ вежливо улыбаться, поощрительно кивать, а также вслух поздравлять и желать здравия всем этим… рожам!       Еще раз оглядевшись по сторонам, я внезапно невероятно остро ощутил свое одиночество. Я был абсолютно чужд этому месту. И месту, и тем, кто здесь и сейчас окружал меня. Мировоззрение, воспитание, возраст, менталитет… все не то!       "Зачем я хожу здесь, меж веселящихся убийц? Ведь метка на руке означает, что как минимум одного мага или маггла каждый из здесь присутствующих убил с особой жестокостью, — с грустью задавал я себе вопрос. — Что я забыл среди пирующей толпы отборных мерзавцев? Ксенофобов. Расистов…       Что вообще я делаю среди них?       Как так получилось, что заигравшись в "оболганную мерзкими победителями темную сторону", в итоге именно это получил своими друзьями и соратниками? Это, что, по-хорошему, достойно веревки или пули без всякого суда и следствия? Где и что я сделал не так?       Во что превращусь я, если и дальше буду с ними?       И есть ли возможность все изменить?.."